Желтая линия - Михаил Тырин

— Как думаешь, куда нам лучше отправиться? — проговорил он.

— Наверно, обратно на базу, — предположил я. — Пусть ставят нас в новый экипаж.

— Не знаю, Беня, не знаю. Во-первых, хочется ли тебе снова гоняться за червями, рискуя сломать шею?

— Сам не знаю, чего мне хочется.

— Во-от. И еще боюсь, на нас повесят стоимость разбитого ледохода.

— На нас?! Мы-то здесь при чем?

— А на кого вешать? На червя? При таком раскладе, Беня, мы будем тут ишачить почти даром.

— И что ты предлагаешь?

— Бежать отсюда надо. Согласись, лучше числиться среди погибших, чем среди раздолбаев, которые угробили ледоход.

— Куда бежать?

— Понятия не имею. Спросим у дамочки, какие варианты она сможет предложить. Думаю, найдем удачный ход…

Мы одновременно посмотрели на Кох-Иль. Она ответила нам ослепительной улыбкой и сказала:

— Связь есть! Сейчас будет обед.

— О-о! — Я и Щербатин, не сговариваясь, захлопали в ладоши.

Пространство внутри рамки словно подернулось рябью, и в следующую секунду из него выпала продолговатая белая коробочка. Дамочка положила ее себе на колени, осторожно открыла и начала кушать. Некоторое время мы смотрели на нее и улыбались. Она нам тоже улыбалась. Потом наши улыбки стали какими-то натянутыми.

— Сударыня, — пробормотал Щербатин. — Простите за навязчивость, но… Когда доставят порции для нас с товарищем?

— Для вас? — Кох-Иль искренне удивилась. — Разве для вас должны что-то доставить?

— Не то чтобы должны… — Щербатин, похоже, смутился, что случалось с ним крайне редко. — Но нам тоже хотелось бы… э-э… В некотором роде немножко покушать…

— О, я понимаю, что вам нужно питаться. Дело в том, что смета не предусматривает питание посторонних. И тем более — доставку этого питания. Только я и Иль, но он уже исключен из сметы.

— Да я понимаю, — примирительно улыбнулся Щербатин. — Все получилось так неожиданно, мы тут тоже оказались непонятно как… Одним словом, положение сложилось критическое, и нам требуется помощь…

— О, я вас понимаю, — участливо заверила нас женщина. — Но я не занимаюсь разрешением критических ситуаций. Извините, я здесь совершенно по другой части.

Возникла небольшая, но тяжелая пауза.

— По другой части? — В голосе Щербатина просквозило нехорошее напряжение. — И что же нам делать?

— Питайтесь за счет собственных ресурсов. — Кох-Иль снова очень мило улыбнулась.

— Послушай, дамочка! — зарычал Щербатин. Это прозвучало как «Ты, сука!». — Каких еще ресурсов! Мы сидим тут и дохнем с голода. А ты рассуждаешь про смету.

— Все, что я могу, — она аккуратно промокнула уголки губ салфеткой, — это заказать питание за ваш собственный счет. Сейчас я проверю ваш социальный номер и…

— А у нас его нет, — развел руками Щербатин.

— Нет номера? — Она по-настоящему удивилась. — Так что же, выходит… У вас нулевое холо?

— Да, да, у нас нулевое холо! — заорал Щербатин. — Мы, два придурка с нулевым холо, битый час кололи лед и вытаскивали тебя наружу, а ты даже отказываешься нас покормить!

— Минуточку! — На щеках Кох-Иль вдруг прорезались прямые складки, она стала похожа на маленькую строгую старушонку. — Вы добровольно выполнили работы по спасению моей жизни и оборудования. Это верно?

— Да, верно! — У Щербатина от злости тряслись губы.

— Мы не заключали предварительных соглашений о материальной стоимости ваших трудозатрат, правильно? И, кроме того, ваши действия не повлекли никаких расходов с вашей стороны. Это так?

— Коз-за! — только и смог выдавить Щербатин.

— В то же время доставка питания для вас обоих имеет стоимость и влечет расходы со стороны военного ведомства. Причем формально неоправданные затраты! Таким образом, оснований для обеспечения вас питанием нет!

— Нет оснований?! А то, что мы хотим есть, — это не основания?

— Миллиарды граждан Цивилизации хотят есть, — пожала плечами дамочка. — И ни одному из них не приходит в голову вымогать еду у официальных организаций за просто так.

— Э-э, простите… — попытался вмешаться я. — Но нас обещали пожизненно кормить, как только мы прибыли…

— Да, я знаю. Вас должны кормить организации, взявшие вас на учет. Где вы состоите в данный момент?

— Не знаю, — растерялся я. — Кажется, все еще на пищевых разработках.

— Вот, — кивнула Кох-Иль. — А при чем тут военное ведомство?

— Я сейчас ее порву… — обреченно выдохнул Щербатин.

— Не советую, — хмыкнула Кох-Иль и хлопнула ладошкой по какой-то бляхе на груди. Вокруг ее тела в тот же миг пересеклись дрожащие светящиеся нити нежно-фиолетового цвета, запахло озоном. Наша новая знакомая проявила способности электрического ската.

— Нет, ты видел, а? — Щербатин задыхался от ненависти.

— Странно, что ты этому удивляешься, — безразлично ответил я. — Ты громче всех кричал, что мы тут никому не нужны, что мы ничтожества, разнорабочие, безвестные поэты и так далее.

— Но не в такой же степени! — рявкнул мой приятель.

Мне оставалось только пожать плечами. Кох-Иль тем временем выключила свою вольтову дугу, спокойно докушала, отряхнула ладошки и изучающе оглядела нас обоих.

— Вы успокоились? — сказала она. — Теперь выслушайте официальное предложение.

— Давай, только быстрее, — буркнул Щербатин. — Жрать охота.

Она села, выпрямив спину, одернула свою форму и наш халат. Придала лицу соответствующее выражение.

— Транспространственный сектор войскового кадрового управления оккупационного корпуса «Треугольник» уполномочил меня предложить вам деловое сотрудничество. Миротворческие силы, действующие в системе УС-2, нуждаются в пополнении. Вы, в свою очередь, нуждаетесь в благах Цивилизации и непрерывном наращивании своего социального статуса…

— Короче, — тихо буркнул Щербатин.

— Рамочный телепортатор позволяет мгновенно переправить вас обоих на Водавию — вторую планету системы УС-2, где вы автоматически зачисляетесь в штат оккупационного корпуса. Вам гарантируется бесплатная одежда, питание и медицинская помощь в течение всего срока службы. Минимальное вознаграждение военнослужащего составляет три тысячи уцим за полный период. Плюс дополнительные начисления за участие в особо сложных мероприятиях командования.

— То есть первое холо — за два периода? — недоверчиво проговорил Щербатин.

— Или даже быстрее, — официально улыбнулась женщина. — Однако пятьсот уцим с вас будет вычтено как компенсация расходов по переправке. Телепортация — дорогостоящая процедура.

— Да мы уж поняли… — пробормотал я.

— Эй, дамочка, — подал голос Щербатин. — А нельзя ли в другое место нас скинуть? Не на войну, а?

— Я работаю только от военного ведомства. — Она покачала головой. — Делайте выбор: остаться здесь или вернуться к благам Цивилизации.

— Замечательное благо — подохнуть на безвестной планете непонятно за что, — ответил на это мой приятель.

— И выбор прекрасный, — кивнул я. — Аж в глазах рябит от богатства выбора.

— Решайте.

Мы склонились друг к другу и стали решать. Хотя решать было, в общем, нечего. Не для того мы сбежали в другой конец Вселенной, чтобы до конца жизни ползать подо льдом и питаться светящимися кустами.

— Слушай меня, Беня, и не вздумай спорить, — предупредил Щербатин. — В любом случае нам придется лезть в эту рамку. На месте осмотримся. Может, сбежим. Может, найдем работенку получше.

— А может, повоюем? — предположил я. — Вроде условия неплохие.

— Запомни, Беня, на войне воюют только идиоты. Умные используют войну исключительно для личного обогащения.

— Готов поспорить…

— Позже поспорим. Надо убираться отсюда. Ты согласен?

— Ну, наверно, надо…

— «Наверно»! Есть другие предложения?

— Нет, конечно.

— Все, соглашаемся! Ты молчи, я буду говорить.

Мы распрямились и посмотрели на Кох-Иль. Она ответила формально-дежурной улыбкой. Пальчики — на пультике. Словно у преданной секретарши, готовой запечатлеть для вечности любое слово любимого шефа.

— Отправляй нас на войну, — сказал Щербатин. — Мы готовы.

Я подумал, что зря он мне рот затыкал. Такую речь я мог бы сочинить и сам.

— Вам как первым клиентам нашего пункта, — неторопливо и многообещающе проговорила дамочка, — предусмотрена скидка за пересылку — пятьдесят уцим. Поздравляю.

— Ай спасибо! — расхохотался Щербатин. — Ваша щедрость не знает границ! Уже можно отправляться?

— Да, пожалуйста, подойдите к рамке.

Мы подошли. Кох-Иль начала заниматься с кнопками на пульте. От рамки пошло едва слышимое низкое гудение.

— Это не больно? — вдруг испугался я.

— Если боишься — оставайся, — презрительно усмехнулся Щербатин.