Парк - Рустам Ибрагимбеков

- Это на нашем участке меньше, а на других будет больше. И по промыслу в целом тоже больше. Он искренне обижается.

- Почему это у всех больше, а у нас меньше? Ничего себе способ. Мы, значит, горим, а другие в полном порядке?

- Да, так получается.

- А почему именно мы?

- А почему другие? - бесстрастно любопытствую я, и он окончательно убеждается в том, что премию, на которую он так рассчитывал, мы не получим. И сразу же ударяется в демагогию.

- А где гарантия, что этот... как его... эксперимент получится?

- Нет гарантии.

Не могу понять причины все нарастающего раздражения. Уловив его, Крошка прекращает спор и что-то неуверенно бормочет под нос, глядя в сторону.

- Что?!

- Гарантии, говорю, нету, а мы должны гореть, - жалуется он кому-то невидимому.

И тут я почему-то взрываюсь:

- Да не будешь ты гореть! Не будешь! Пусть другие горят синим пламенем. Лишь бы у нас все было в порядке. Можешь спокойно ездить на своем автомобиле. Выпишут тебе премию. Не волнуйся.

Уезжает, сделав вид, что успокоился.

Не раздеваясь, вытягиваюсь на диване. Под головой вышитая мамой подушка. Вышивка крестиком - последнее ее увлечение...

Рано или поздно это должно было произойти. Нельзя сказать, что это была случайная встреча, скорее наоборот (хотя очень долго не хотелось себе в этом признаваться), - гуляя все свободное время возле дома Друга, просто невозможно было с ней не столкнуться.

Судя по портфельчику в руке и строго деловому выражению лица, она уже где-то училась.

- Ну, как жизнь? - интересуюсь вполне дружелюбно, подчеркивая полное отсутствие каких-либо обид и претензий.

- Спасибо, - голос звучит сдержанно, с достоинством..

- Что же ты даже не попрощалась?

Я все так же легок и ироничен в интонациях, ну, может, еще печален чуть-чуть, совсем немного, самую малость, как старый и добрый учитель, давно привыкший к проделкам своих учеников, - он же не очень огорчается, когда кто-нибудь из них списывает на контрольной! Поскольку она молчит, продолжаю дальше.

- В конце концов, ничего особенного не потребовалось. Элементарная вежливость. Хотя бы записка: "Прости, прощай, я люблю другого". Вот и все. Рыданий и истерик не было бы, я тебя уверяю. И насилия тоже.

- Я знаю...

- Тем более. И зачем надо было говорить, что ты меня боишься?

- Кому я сказала?

- Ты знаешь, кому ты сказала. После короткой паузы:

- Ничего я не боялась. Не хотела тебя видеть.

-Почему?

- Не знаю.

- Но, может, ты все-таки объяснишь свое поведение?

- Зачем?

- Ну как зачем? - Даже старый опытный учитель может растеряться а ситуации, когда накопленный годами опыт вдруг оказывается ненужным. - У нас же все-таки были какие-то отношения...

- Ничего не было, - тон откровенно враждебный.

- Как не было?! Да ты вспомни, что ты мне говорила!

- Ничего я не говорила, - смотрит в сторону.

- Ты!.. - Учителям не положено заниматься рукоприкладством, даже если очень хочется. - Совесть у тебя есть?

- Нет.

- Почему ты со мной так разговариваешь?

- Как?

- Ну, вот так. Будто я тебе враг.

- Мне надо идти, - делает движение в сторону.

- Подожди, - забыв о достоинстве, учитель иногда вынужден прибегнуть к просительным интонациям.

- Я опаздываю.

- Нам поговорить нужно!

- Зачем?

- Странно даже... ты считаешь, что нам не о чем говорить?

- Да.

- Ну ладно, раз так, иди. - Казавшийся вначале тяжким, но необдуманным поступок ученика оборачивается вдруг подлостью, и тогда учителю ничего не остается, как распрощаться с ним. Примирение, быть может, еще возможно, ибо безгранична доброта учительского сердца... Но если ученик уходит, ни разу не обернувшись, - разрыв неизбежен. Это единственное, что остается...

И все-таки бегу за ней. Догоняю.

- Какая же ты гадина, оказывается!.. Ты что, врала мне все?!

-Да!

- Зачем?

- Хотелось...

- Ты что, специально мне все это говоришь?

-Да.

- Ты что, не понимаешь, что унижаешь меня?

- А когда ты меня унижал...

- Я тебя унижал?

- Беспрерывно!

- Ну что ты глупости городишь!

- Тоже мне - благородный человек. Только и ждал, чтобы я уехала.

- Неправда. Это было только вначале.

- Прятал меня от всех. Стеснялся. Соседей даже стеснялся. Видите ли, недостаточно хороша для него. Слишком невоспитанная, грубая, читала мало...

- Я не говорил тебе этого.

- А я не чувствовала? Сам же научил меня, раньше я бы не заметила. Только жалел, больше ничего, я же видела. Жалел, как нищенку. Видеть тебя не могу. И оставь меня в покое, слышишь? Ненавижу тебя, - опять пытается уйти.

- Вика, постой, прошу тебя. Это же было раньше... Ты мне очень нравишься. Честное слово, я все время о тебе думаю. Прости, если я тебя обидел. Но это не нарочно. Мы должны жить вместе. У меня тоже никого нет. Ты же сама говорила, что любишь меня.

- Мало ли что я говорила...

Неблагодарный ученик отталкивает руку учителя, тщетно пытающегося удержать его, и, помахивая портфельчиком, уходит к новому Хозяину...

Уходит, забыв обо всем хорошем, что было для него сделано, и помня только обиды.

И какие обиды?! Разве я виноват в том, что знаю о ней слишком много?! И нужно было время, чтобы сбросить с себя этот тяжкий груз?! Время, которого мне не дали...

Перекрывая шум карьера, женский голос зовет на помощь. Голос кажется очень знакомым. Имя человека, к которому он взывает, тоже знакомо мне. Я слышал его не раз...

- Марат! Марат!

Откуда я знаю это имя? И голос, голос... Я часто его слышал раньше, давным-давно... очень давно...

- Марат! Марат!

Мучительно пытаюсь вспомнить. Но ничего не получается. Голос приблизился вплотную. Дыхание коснулось меня, обожгло...

Вижу над собой лицо. Открытый лоб, строгая, гладкая прическа, ранние морщины вокруг глаз и в уголках рта. Грустная улыбка, веснушки, чуть припудренный носик, бесцветный волосок на подбородке.

- Извини, - голос низкий, грудной, не соответствующий (даже сейчас, спустя годы) детской миловидности округлого лица. - Я стучалась... Но ты не слышал.

- Я слышал. Но думал - это во сне... Я спал...

- Я так и поняла. Загуляли?

- Да.

- Он тоже спит... Удивлен?

- Чем?

- Тем, что я пришла?

- Нет.

- Нет? А я удивлена...

Прохаживается по комнате. Но не от волнения. Если даже и волнуется, то владеет собой великолепно. Какая-то спокойная, печальная уверенность - первое, что обращает на себя внимание в этой женщине.

- Ты вспоминал обо мне?

- Вспоминал иногда. - Мужчина, откинувшийся на спинку дивана, тоже спокоен. Даже безразличен. Сонная вялость голоса усиливает это ощущение. И это ему нравится. А что, собственно, волноваться? Все было давно и потеряло смысл. Как случайно попавшиеся на глаза отметки за третий класс школы. А ведь когда-то очень волновали.

- Он мне все рассказал. (Прекрасно пахнет эта женщина!) Вот не думала, что ты такой злопамятный...

Изучающий взгляд следит за ответной реакцией. Но ее нет. Ждем продолжения...

Садится на стул рядом с диваном.

--Как ты поживаешь? - оглядывает комнату.

- Спасибо. Все нормально.

- Хорошо выглядишь. Почти не изменился. И здесь у тебя ничего не изменилось,- еще раз окидывает взглядом комнату. - Удивительно! Все так же, как было... А как карьер? Помнишь, как я испугалась?

- Да.

- Приближается? Тогда он был намного дальше, по-моему?

- Да.

- И что же будет? - голос полон сочувствия.

- Его закроют.

- Закроют?

- Здесь будет парк.

Надеваю туфли. Встаю. Наталкиваюсь на мудрую, все понимающую улыбку.

- Ты все еще сердишься на меня?

- Нет.

- Боже, как я тебя любила тогда!

Выхожу в прихожую, ставлю на огонь чайник. Вернуться в комнату не могу она стоит на пороге.

- Как я тебя любила! А ты ничего не понимал. Ты был добрый, благородный, ласковый, но ничего не понимал. Ну, ну, что вы еще наплетете?

- А что я должен был понимать? Дай мне пройти. Отступает в сторону.

- Ты был очень наивным. - Идет за мной.

- Еще бы!

- Нет, правда. Ты был умный. Намного умнее меня. Но были вещи, которые ты просто не чувствовал, не понимал.

- Какие, например?

- Я так тебя любила...

- Чай будешь?

- Да... Но ты не понимал, что решается моя судьба. Ты же помнишь, какая я была? Надо было во что бы то ни стало выкарабкаться. А он был первым человеком, который захотел на мне жениться. И я поняла, что это моя судьба, мой шанс...

А говорить-то как научилась! Оратор! Можно подумать, что все эти годы ома только и готовилась в один прекрасный день явиться сюда и поразить меня своим красноречием. Но мне-то известна причина этого запоздалого всплеска чувств, этой пылкой искренности в голосе. Любопытно только, как она потом перейдет к делу, как перескочит через ею же вырытую канаву, не запачкав перчаток и бального платья? Очень уж красиво и издалека начала...

- А ты подумал, что было бы со мной, если бы мы с тобой расстались? Об этом ты никогда не задумывался?