Английские ботиночки - Любовь Кукушка

А вот муж её Ираиде не нравился. Он был красивый смуглый брюнет, образованный и талантливый инженер, высоко ценимый на своём оборонном заводе. В семье его родителей хранилась и передавалась из уст в уста история о том, что род их якобы пошёл от грузинского мальчика. Ещё в 19 веке один русский офицер (князь) подобрал на дорогах Кавказа больного оборванного мальчика, взял его с собой, его вылечили и он остался жить у князя в имении. Когда подрос, князь дал ему образование и хорошо устроил его в жизни. Сандро женился на русской – и пошла с тех пор смешиваться кровь южная – горячая с кровью славянской – неторопливой. Дети все получались умными и красивыми. Вот потомок этого рода и достался сестре в мужья.

Сестра очень любила своего мужа, а вот Ираида со временем стала его просто сторониться. Чем взрослее становилась Ида, тем чаще ловила на себе его пристальный, тяжёлый взгляд. Глаза у него были тёмно-карие, взгляд сладострастный, раздевающий, и ей всегда становилось в его присутствии как-то неловко, хотелось сразу убежать. Такая вот сексуальная была у них порода. Причём они все были такими в его родне. В сегодняшней жизни это, кажется, обозначается неведомым раньше словом «эротоман». Причём сёстры его не отставали от брата. Старшая вышла замуж за офицера – ездила с ним по точкам, куда его назначали. Один раз её мужа вызвал начальник их очередного военного городка и сказал: «Слушай, Василий Петрович, уезжай куда-нибудь, нет сил, твоя супруга мне уже весь гарнизон разложила, пока ты на учениях пропадаешь». Младшая сестра всю жизнь безостановочно выходила замуж. Когда ей было уже 78 лет и умер её очередной муж, она прямо на поминках захихикала: «Ну что, я опять свободна и в поиске. Но обязательно, чтоб был молодой, – надоело то хоронить, то в сумасшедший дом сдавать. Да и толку от молодого больше», – закатилась она двусмысленным смехом. Сидящие за столом дружно наклонили головы к тарелкам и стали усиленно жевать за помин души новопреставленного раба божьего, тайно вздыхая: «Нелегко, видать, старичку пришлось».

Замуж Ираиду стали звать рано. У неё была прекрасная женственная фигурка, она была жизнерадостная и нравственная. В ней был как раз тот самый набор качеств, который ценится мужчинами. Но она всем отказала. И Кольке Манной Каше с его родителями-миллионерами, и Лёньке Покрасу – весёлому одесситу, старше её на 10 лет, и моряку-подводнику Алексею. Впоследствии она часто задумывалась – где она ошиблась, за кого надо было выйти и прожить счастливо (или хотя бы удачно), чтобы не превратить всю дальнейшую жизнь в бесконечные сожаления о несбывшемся, о несделанном, о бездарно упущенном. А отказала потому, что влюбилась – насмерть, навсегда, на свою беду, на свою никем в итоге не востребованную верность. И понесла эту свою бесплодную, обокравшую её любовь по жизни.

Вечером на танцах в парке её закружил интересный молодой человек. Оказалось, что они оба великолепно танцуют, и протанцевали весь вечер, не меняя партнёров. Он отличался от их неуклюжих мальчишек. Был элегантно одет, уверен в себе, прекрасно двигался на танцполе. В общем, Ираида пропала. Шла с танцев она со своей компанией, выслушивала ревнивые упрёки ровесников, а сама думала только об этом блондине с серыми глазами. Она узнала только его имя.

– Девушка, а вас как зовут?

– Ираида.

– Ну это как-то сложно. Можно просто Ида?

– Конечно!

– А я Александр. Саша. Будем знакомы.

– Будем, – ответила Ираида, замирая.

Было это в предсентябрьское воскресенье августа, скоро в школу – в последний, десятый класс 1940–1941 года выпуска.

Первого сентября все гурьбой ворвались в школу. За криками и вознёй не услышали звонка. Вошла учительница – и класс постепенно затих. Дверь снова открылась… и на Ираиду обрушилась судьба, её сердце подпрыгнуло к горлу, а душа свалилась в пятки. Руки вцепились в парту. Она замерла, распятая любовью… Перед классом стоял тот самый блондин. Учительница коротко представила: «Это ваш новый одноклассник Александр Гайтанов, прошу любить и жаловать».

Добрая половина девчонок класса немедленно в него влюбилась. А парни начиная с первого дня стали его регулярно мутузить, чтоб не зазнавался. Платоническая любовь Ираиды разрослась до невероятных размеров. Ослепшему, оглохшему, одуревшему от любви разуму романтической девицы и невдомёк было, что Сашенька уже перетрахал всех хорошеньких продавщиц главного городского универмага, заведующей которым была его маменька. Ираиде он тоже уделял внимание – ему льстило, что успешная девица-отличница так полоумно в него влюбилась.

Один раз он пригласил её к себе домой. Ида была поражена роскошью и достатком их семьи. Отца у него не было – он его даже не знал, а мать обожала сына и многое ему позволяла. Когда она с удивлением смотрела на картины, висящие на стенах, – подлинники Левитана, Саврасова, Серова – он неслышно подошёл сзади, нежно и крепко обнял её и стал шептать в ухо ласковые слова. На Ираиду от непонятного волнения накатила какая-то слабость. Он попытался расстегнуть ей блузку, но получил отпор и не стал настаивать. Кажется, он был уверен, что всё так и будет, и не стал напрасно распаляться. А Ираида, растерянная и неопытная, наслушавшаяся интимных рассказов своих подруг, потом долго мучилась сомнениями – а может, надо было уступить? Ведь тут любовь, никто другой не нужен. И может быть, и уступила бы в конце концов…

Конец ознакомительного фрагмента.