Мэгги Стивотер Превращение - Мэгги Стивотер

Я опустил глаза, посмотрел на свои пальцы, держащие книгу, — бесценные сокровища! — и мне стало стыдно за смутную тоску, не дававшую мне покоя.

Стрелки часов подползли к пяти. В это время я обыкновенно запирал главный вход, вешал на дверь табличку «Закрыто» и через служебный вход шел к своему «фольксвагену».

Но на сей раз я не стал этого делать. Запер заднюю дверь, взял гитару в чехле и вышел через главный вход, едва не поскользнувшись на обледенелом пороге. Я натянул шапочку, которую купила мне Грейс в бесплодной попытке защитить меня от холода, но при этом добавить сексуальности моему внешнему виду. Выйдя, я остановился посреди тротуара и стал смотреть, как на пустынную улицу падают снежинки. Повсюду вокруг, точно грязные скульптуры, высились слежавшиеся снежные сугробы. Сосульки придавали витринам магазинов сходство с зубастыми улыбками.

От холода слезились глаза. Я протянул руку; снежинки садились на ладонь и таяли на коже.

Это была какая-то ненастоящая жизнь. Я как будто наблюдал за ней из окна. Или смотрел по телевизору. Я не помнил даже, когда не прятался от всего этого.

Мне было холодно, на ладони у меня лежала пригоршня снега, а я оставался человеком.

Будущее простиралось передо мной, бесконечное и прекрасное, и я был его хозяином. А ведь никогда прежде я на это даже не надеялся.

Меня вдруг охватил беспричинный восторг, лицо расплылось в неудержимой улыбке; мне невероятно, фантастически повезло. Я поставил на карту все и сорвал банк, и теперь мир принадлежал мне, а я ему. Я рассмеялся во весь голос, благо никто вокруг, кроме снежинок, не мог меня услышать, и спрыгнул с тротуара в сереющий сугроб. Меня пьянила реальность моего человеческого тела. Впереди была целая жизнь, полная зим, теплых шапок, поднятых для тепла воротников, покрасневших от холода носов, новогодних ночей. Я вприпрыжку побежал через улицу, размахивая чехлом с гитарой и оскальзываясь на утрамбованном колесами машин снегу, и тут мне засигналила какая-то машина.

Я помахал водителю, заскочил на тротуар и зашагал дальше, стряхивая снег с каждого стояночного счетчика, мимо которого проходил. В ботинки набился снег, так что штанины внизу обледенели и встали колом, пальцы занемели от холода и покраснели, а я все равно оставался собой. Навечно.

Я бродил вокруг квартала, пока холод не утратил своей новизны, потом вернулся к машине и посмотрел на часы. У роки у Грейс еще не закончились, а ехать к ней домой с риском нарваться вместо нее на кого-нибудь из ее предков мне не улыбалось. Сказать, что подобные встречи заканчивались взаимной неловкостью, значит ничего не сказать. Чем меньше мы с Грейс скрывали наши отношения, тем меньше общих тем находилось у ее родителей со мной, а у меня — с ними. Так что я направился к дому Бека. Рассчитывать на то, что кто-то из новых волков уже превратился в человека, не приходилось, но я решил, что прихвачу оттуда кое-какие свои книги. Детективы, которыми были забиты книжные полки у Грейс, мне не особенно нравились.

Я выехал на шоссе и покатил вперед в отгорающем свете пасмурного дня. С обеих сторон к обочинам подступал Пограничный лес. Вскоре я очутился на пустынной улице, которая вела к дому Бека.

Подъездная дорожка была пуста, я выбрался из машины и полной грудью втянул в себя воздух. В здешнем лесу он был не такой, как около дома Грейс: терпко пахло березами и тянуло озерной сыростью. Я уловил и резкий мускусный дух стаи.

По привычке я направился к задней двери. Свежий снег скрипел под подошвами, забивался в штанины джинсов. Я провел ладонью по заснеженным верхушкам кустов перед домом, подспудно ожидая — сейчас нахлынет волна тошноты, всегдашней предвестницы превращения. Но она не нахлынула.

Перед дверью я заколебался, еще раз оглядел заснеженный двор и опушку леса. С этим пятачком земли у меня были связаны тысячи воспоминаний.

Я обернулся к двери и понял, что она не открыта, но и не заперта полностью, а скорее прикрыта так, чтобы ее не распахнул случайный порыв ветра. Дверная ручка была в чем-то красном. Должно быть, кто-то из волков превратился в человека раньше времени — больше некому. Так рано это мог быть только кто-то из новообращенных волков, да и те едва ли могли задержаться в таком виде сколько-нибудь надолго, пока весь двор был покрыт настом.

Я толкнул дверь и крикнул:

— Привет!

Ответом мне был какой-то шорох из кухни. Звук был странный, как будто на кафельном полу происходила какая-то возня, и я встревожился. Я попытался придумать что-нибудь такое, что прозвучало бы ободряюще для волка, но в то же время не показалось бы полным бредом человеку.

— Кто бы ты ни был, я свой.

Я вошел в темное помещение и как вкопанный остановился перед кухонным островом в центре — в нос мне ударил запах озерной тины. Я щелкнул выключателем и спросил:

— Кто здесь?

Первое, что я увидел, это нога — человеческая, босая и грязная; когда она дернулась, я тоже вздрогнул от неожиданности. Подойдя ближе, я увидел на полу парня; он лежал скрючившись, его сильно трясло. Темно-каштановые волосы слиплись от грязи, распростертые руки покрывали ссадины, свидетельствовавшие о том, что ему пришлось пробираться через чащу. От него разило волком.

Умом я понимал, что это должен быть один из новых волков, которых Бек инициировал в прошлом году. Однако при мысли о том, что Бек специально его выбрал и что передо мной новообращенный член стаи, первый за бог знает сколько времени, меня пробрала странная дрожь.

Он повернул ко мне лицо; несмотря на то что сейчас должен был испытывать боль — а я помнил, что это за боль, — он выглядел вполне спокойным. А еще я где-то его видел. Что-то в резких очертаниях его скул и разрезе ослепительно зеленых глаз казалось до боли знакомым, связанным с каким-то именем, брезжившим на краю сознания. При более обыденных обстоятельствах я бы вспомнил его, но тогда не стал напрягать память.

— Я сейчас превращусь обратно в волка? — спросил он, слегка ошарашив меня своим голосом.

Не только тембром, который оказался довольно резким и более взрослым, чем я ожидал, но и тоном. Произнесено это было совершенно хладнокровно, несмотря на то что плечи у него содрогались, а пальцы под ногтями начинали наливаться синевой.

Я присел рядом с ним, примеряясь к словам и чувствуя себя ребенком, нацепившим отцовский костюм. Еще год назад все это объяснял бы новичку Бек, а не я.

— Да. Еще слишком холодно. Послушай, когда превратишься в человека в следующий раз, найди в лесу такой сарайчик…

— Я его видел, — отозвался он голосом, срывающимся на рык.

— Там внутри есть обогреватель, кое-какая еда и одежда. Загляни в ящик с надписью «Сэм» или «Ульрик», там должно отыскаться что-нибудь подходящее. — Впрочем, откровенно говоря, я не был так уж в этом уверен: незнакомец был широкоплечим и мускулистым, как гладиатор. — Там, конечно, победнее, чем здесь, зато не надо продираться через колючки.