Песнь Великой Любви. Воин света. Тысячу лет спустя - Шалва Амонашвили
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Константин, – сказал он, – в провинции уже есть христиане…
– Небось, не ты ли сам первый христианин? – сказал как будто в шутку Константин и расхохотался.
Но Веспасиан ответил невозмутимо:
– Я не первый христианин, но не хочу быть последним…
Константин побоялся, что выдаст себя. Потому спешно перевёл разговор на то, почему всё-таки город называется женским именем, и как будто не вспомнил.
– Каким? – спросил он у Ильи.
– Агапия… – ответил Илья.
– Да, Агапия… Почему Агапия?
Вмешался Веспасиан.
– Константин, мы показали тебе, как строится будущий город. Как ты думаешь, будет ли он красивым?
– Будет очень даже красивым… прекрасным… – признался Константин.
– Вот и называется этот город по имени прекрасной девушки Агапии… Она перед тобой…
– Эта девушка? – удивился Константин.
– Да, она…
– И кто же она?
Константин сразу обратил внимание на Агапию, когда она пришла вместе с Ильёй. «Настоящая красавица!» – подумал он с недобрым умыслом.
– Она жена архитектора и строителя города… – ответил Веспасиан.
За время этого разговора по поводу названия города Илья невольно пристально смотрел на Константина. Глаза его позеленели. Его духовный взор проник в сердце Константина. Он оглянулся вокруг. Зло… Зло в каждом уголке сердца.
– Почему он так странно на меня смотрит? – возмутился вдруг Константин.
Веспасиан сам не знал, почему таким пристальным взглядом Илья сверлит гостя. Он смутился.
– Илья, что с тобой?
Илья не ответил. Он и не слышал вопроса. Сейчас он был отрешён от всего и был занят выяснением злых умыслов этого вельможи. Веспасиан собрался встряхнуть его, чтобы привести в чувство. Но взмолилась Агапия. Она тихо сказала:
– Господин, не трогайте его… так надо…
Наступила напряжённая минута.
И важный гость вот-вот был готов взорваться, как Илья отвёл взор от Константина. Глаза его успокоились, и он обычным своим взглядом посмотрел на Веспасиана.
– Господин, можно мне говорить правду?
– В чём дело, Илья? – удивился Виспасиан.
– Я знаю правду, почему этот господин приехал к вам… Пусть разрешит он мне сказать правду…
Веспасиан взглянул на Константина, на лице которого выражалось недоумение и возмущение.
– Он не больной? – спросил тот Веспасиана.
– Не думаю, что он больной… – ответил Веспасиан. – Скажи, ты разрешаешь ему сказать правду?
– Какую правду он может сказать… Неужели ты ему веришь?..
– Не знаю, может быть, правда будет очень хорошая?
– Говори свою правду! – приказал Константин Илье. – Пусть узнает мой друг, какую глупость ты скажешь…
– Хорошо, господин… Это ваша воля…
Илья перевёл взгляд на Веспасиана и сказал тихим, спокойным голосом, без злобы и раздражения. Даже с чувством того, чтобы помочь человеку, который сам попал в беду и ввергает в неё других.
– Господин, этот правитель соседней провинции одержим злом… Ему надо помочь…
– Что? – закричал Константин.
Но Илья продолжал тем же спокойным голосом.
– В своём доносе вы обвиняете Веспасиана в предательстве римских богов и государства… Клевещете на него, что он принуждает всех жителей провинции принимать христианство… Вы там пишете, что он скрывает у себя преступников… Вы клевещете, что он крадёт государственные средства… Клевещете, что он собирается захватить всю Сицилию и установить своё царство… Но вы не пишете в доносе о том, что хотите видеть правителем западной провинции вашего сына, который здесь, а потом сами намерены свергнуть сына, захватить и эту провинцию и объявить себя властелином… Вот правда…
Веспасиан был ошарашен и крайне взволнован.
– Константин, это так? – спросил он гостя.
Тот взревел, как сражённый лев, схватил кинжал и собрался ударить им Илью, но Агапия со скоростью тигрицы встала между Ильёй и кинжалом. Чудо спасло её.
– Как смеет этот сопляк осквернять мою честь?! Как ты допускаешь это? – гремел Константин.
– Господин, – сказал Илья, – вы же сами разрешили мне сказать правду! Можете ли вы достать из левого кармана донос, где сказано обо всём этом и ещё о другом?
На этот раз Константин и его свита были готовы на всё – разом вынули сабли и окружили своего правителя.
– Константин, у тебя действительно есть в левом кармане что-то такое? – спросил Веспасиан невозмутимо. – Я не стану тебя обыскивать…
– Ты не имеешь права меня обыскивать!.. – злобно произнёс Константин.
– Конечно, не имею права… Но и ты не имел права вероломно воспользоваться моим гостеприимством, поступить предательски… Похоже, этот божий человек сказал правду…
Тем временем вокруг Константина и его свиты сомкнули кольцо люди Веспасиана.
– Как же мы теперь поступим? – произнёс Веспасиан. – Ты стал моим врагом, Константин… Скажи мне, как бы ты поступил на моём месте?
Константин упорно молчал.
– Господин, я знаю, о чём он сейчас думает… – сказал Илья.
– Замолчи!.. – заорал Константин. Он бы с яростью всадил держащий в руке кинжал в сердце этого «божьего человека», но был окружён, а Агапия стояла перед Ильёй, как щит.
– Это моё первое испытание как христианина… – произнёс задумчиво Веспасиан. – Давай поступим, как велит Иисус Христос… Константин, верни кинжал в ножны…
Веспасиан дал знак своим людям, и кольцо вокруг гостей разомкнулось. Он близко подошёл к Константину.
– Вложи кинжал в ножны, Константин… Христос сказал: «Поднявший меч от меча погибнет…» Не нужно нам кровопролития… Он сказал ещё: «Блаженны миротворцы…» Попытаемся помириться, Константин…
Говорил Веспасиан спокойно и уверенно. Константин вложил кинжал в ножны. Его люди тоже убрали сабли.
– Ещё Иисус Христос сказал… Не поверишь, Константин, что Он сказал: «Любите врагов своих, молитесь за них и благословляйте их…» Кто мог такое сказать, если не Бог?
Константин задумался.
– Вот видишь, Константин, какие мысли стали одолевать меня… Конечно, я отпущу тебя, твоего сына, которого ты скрывал от меня, твоих людей… Отпущу с миром…
Веспасиан посмотрел Константину в глаза. Тот не выдержал взгляда и опустил голову.
– Константин, у нас была добрая дружба… Прошу тебя, ради этого прошлого, выполни для меня одну безобидную просьбу… Она не унизит тебя, ни к чему не обязывает, не коснётся твоей свободы… – голос Веспасиана был крайне миролюбивым.
Константин не знал, что сказать.
Веспасиан продолжал:
– Если ты хочешь сразу нас покинуть, мы проводим тебя как почётного гостя… Но если выполнишь мою просьбу…
– Какую просьбу… – проговорил Константин.
– Вот какую: оставайся ещё на одну неделю и послушай, что тебе расскажут люди осуждённые, которых я приютил… Они осуждены сенатом на смертный приговор, и потому я действительно нарушаю закон… Послушай их, что у них за вера такая… А потом поезжай с миром и действуй так, как велит твоя совесть… И никакого коварства и предательства не будет, ты будешь честен… Ну, как, Константин, неужели откажешь мне в этой просьбе?
Константин молчал. Он был поражён словами Веспасиана. Конечно, будь на его месте, он поступил бы вовсе не так, «по-христиански», а совсем наоборот.
– Ну, Константин, решайся…
В сердце Константина, в котором было много тьмы и зла, засверкала искра. Это была лишь крохотная искра, слабая, и тьма и злоба чуть не поглотили её. Но она успела произнести:
– Хорошо…
Да, в этом «хорошо» звучали разные струны: враждебность, насторожённость, злоба, ненависть, мщение. Но звучала и слабая струнка надежды. Веспасиан так обрадовался этому «хорошо», что даже обнял Константина.
– Я так и знал, что ты не откажешь мне…
…Так началось христианское образование правителя восточной провинции Сицилии воинами Света.
Платок Вероники успокоил Константина, умиротворил его.
Песня Августы высвободила в его сердце светлое начало.
Свидетельство Юстиниана погасило в нём насторожённость.
Откровенность Джамала вызвала в нём раскаяние.
Рассказ Антона со слезами на глазах возбудил в нём сострадание.
Искренность Агапии помогла ему познать силу любви.
Удивление Франческо тоже родило в нём удивление.
Наконец, Илья: мудрость его открыла ему смысл веры.
– Господин, если будет ваша воля, расскажу вам притчу, – сказал в завершении Илья.
Константин уже не смотрел на него злобно. Он хотел даже, чтобы юный архитектор и божий человек говорил и рассказывал ему как можно больше и больше.
– Расскажи! – сказал Константин.
– Так слушайте, господин…
– На клочке земли рядом друг с другом было два царства: Царство Совести и Царство Чести.
Царь Совести заботился о том, чтобы его подданные жили по законам совести.
