Ведьма отмщения - Галина Романова

Лидочка осторожно, чтобы не запачкать, повесила плащ на спинку стула, сверху пристроила парик. Потащила вверх подол платья. Избавилась от нижнего белья, чулок, снова натянула ботильоны, распушила волосы, и пошла в ванную, где громко молотили об облезлую ванну мощные струи воды.

Больше в этой хате прислониться было негде…

– Господи… Сережа… – Лидочка судорожно дышала, наступив на его ступни, стоять в ванне без воды сделалось прохладно. – Какой же ты… Ты самый лучший… Даже странно…

– Что странно? – одной рукой он крепко прижимал ее к себе за поясницу, второй держал за затылок. – Что такое отрепье, как я, может так любить?

– Нет. – Она поежилась в его руках, потное тело пошло мурашками. – Включи воду, мне холодно.

Сережа послушно открыл душ, сделал воду погорячее. Они пододвинулись так, чтобы вода попадала им на спину и грудь, но не мочила волосы.

– Ты так много пьешь, а такой… Сильный! – Лидочка, зажмурившись, прижалась щекой к его плечу, они были почти одного роста. – Может, ты бросишь пить, а, Сережа?

– А может, ты бросишь тогда своего жирдяя? И вместе с ним всех своих остальных, а?

Он спросил просто так, без злости и упрека. Она и не обиделась. Оба знали, что назад пути нет. Ни ему, ни ей. Слишком велика была зависимость у обоих от выбранной ими жизненной иглы.

– Лидочка моя… Славная… – шепнул он ей и потянулся губами к ее рту. – Любимая… Ты ведь знаешь, что никто тебя не будет так любить, как я, знаешь?

– Знаю.

Она послушно ответила на поцелуй, хотя было неприятно целовать его. Немного даже мутило от проевшего ему все внутренности перегара.

– Ты ведь не просто так ко мне пришла, да, малыш?

Он все еще прижимал ее к себе, но понимал, что она сейчас начнет возиться, высвобождаться из его рук, потом вылезет, вытрется, оденется и снова станет чужой и недосягаемой.

Иногда…

Иногда, не часто, его посещали страшные мысли. Они были ужасными, липкими, от них его бросало в пот, и он их суматошно гнал от себя. Но они в последнее время навещали его все чаще и чаще.

А что, если взять и умереть с ней вместе, а?! В один час, в одной постели, в одно мгновение, в один выдох?!

Потом его тяготили угрызения совести, делалось потным и вялым все тело и сохло во рту. И он даже не мог себе представить, как бы он вообще сотворил такое с ней, с собой?!

А сейчас вот вдруг взялось и придумалось. Наверное, это оттого, что очень, очень не хотелось ее отпускать.

– Лидочка, милая…

Сергей нащупал у нее на шее пульсирующую жилку. Погладил заскорузлым, но тщательно отмытым пальцем. Чуть надавил, подержал так какое-то время, хотел увеличить давление, но тут же испуганно убрал палец в сторону.

Она даже ничего не заметила. Стояла, прижавшись тесно к нему, и спокойно дышала. А потом она начала говорить, и он пожалел, что не довел до конца свое страшное намерение. Но было уже поздно, его мечты сменились страхом, липким потом, сухостью во рту. Он уже ничего не мог поделать ни с собой, ни с ней, ни с ее жутким планом.

– Я не могу! – просипел Сережа, когда они уже давно выбрались из ванны, вытерлись, оделись и снова сели друг против друга в единственной комнате. – Я не могу, милая!!!

– Сможешь! И сделаешь! Оставляю тебе денег. Приведи в порядок квартиру, в конце концов, трахаться с тобой уже негде стало! – Она вдруг сделалась нервной и напряженной, заторопилась: – Приведи в порядок себя. Купи что-нибудь из одежды. Можешь попить пару дней. К концу недели будь готов! Я позвоню!

– Я не могу… – прошептал он ей вслед, но она уже не услышала, ушла. – Я не могу… Я никогда никого…

Глава 7

Сергей Иванович Мысков вяло ковырялся в тарелке старой алюминиевой вилкой. Завтрак состоял из вчерашней гречневой каши с постным маслом. Котлетой либо сосиской он пренебрег. От мяса стареют, вычитал он где-то не так давно. Стареть не хотелось. Хотелось еще долго-долго оставаться молодым, бодрым, юным духом и телом. Тело пока не подводило, по утрам он почти час занимался физзарядкой, потом обливался холодной водой, брился, мазал лицо увлажняющим кремом. Тело не подводило. Морщин было мало. Но вот сила духа…

Дух поостыл в его бодром теле. Все как-то разом перестало радовать, накатывало смятение, грызла непонятная тоска. А с чего? Из-за погоды? Вряд ли. Весна за окном бушевала, скоро сады зацветут. Можно будет у Машки в саду пересидеть это время, надышаться на всю осень нежным ароматом. Она же не погонит его оттуда, Машка-то? Она же все, что у него осталось после того, как…

После того, как его предал единственный сын – Миша.

Ох, Миша, Миша! Что же ты наделал-то!!! Разве же можно было так?! Сколько с женой покойной планов строили о будущем своих детей. Сколько мечтали, баюкая их, орущих в колыбели. С Машкой все вроде нормально. Девка основательная выросла, серьезная. Иногда даже чересчур. С работой у нее все отлично. Квартира хорошая, дом опять же старая сволочь ей отписала. Муж…

Муж, кажется, давно уже косит на сторону. А и черт с ним, с ее мужем. Нужен он ей? Она, кажется, его даже не замечает порой. Сама в себе как-то. Она вообще с детства была молчуньей. Смотрит так на тебя, молчит, а глазищи сверлят тебе башку, сверлят. Он, если честно, ее всегда побаивался. Так и казалось, что ляпнет невзначай ребеночек чего-нибудь при жене, и пиши пропало. Хотя он при детях ничего такого себе не позволял. Но дети, они, как провидцы, видят даже через стены. Н-да… Машка девка основательная, за нее и голова не болит. Если только от раздражения за ее излишний успех и нежелание возиться с ними со всеми.

А вот Мишаня…

Как же он так мог предать собственного отца?! Как мог променять его на проститутку, прости господи!!! Он ведь, когда узнал, так и сказал ему – либо она, либо я. И он что? Хлопнул его по плечу лапищей, ухмыльнулся, ушел, а через день позвонил и говорит, что выбор сделал не в его пользу. Так-то!

Лидка девка красивая, и фигура у нее, и ноги. В проститутках-то уродин не особо жалуют, это он в кино видел. Там большинство красотки. И умасливать пыталась его, когда Мишка – идиот ее знакомиться приводил. Только он сразу сказал ей: не мечтай. Сказал, как отрезал. С Мишкой, конечно же, повздорили, он ушел, дверью хлопнул. Но, правда, ненадолго. Куда ему еще идти-то? К шалаве своей? Она небось в промежутках между ним, завтраком и обедом еще кого-нибудь принимает. Неспроста же он то и дело дома появляется. Неспроста. Какую-то пургу тут нес недавно про размен квартиры. Ага! Щ-щас! Они с матерью наживали, наживали, а он делить будет?! Нет уж, сынок дорогой! На-ка, выкуси!!!

Сергей Иванович не заметил, как сложил кукиш свободной от вилки рукой.

– Хрен тебе, сынок, – проговорил он негромко. – Сами зарабатывайте. У тебя будущая супруга о-оочень работящая! И на свадьбу ни рубля не дам!

Деньги у Сергея Ивановича водились. Он на себя пенсию жены перевел, так теперь можно. А у нее пенсия была хорошая. Да и запасы, совместно нажитые, еще не профукал. Он очень экономный. И Машка опять же помогает, подкидывает. А он не транжирит их, как сынок, а складывает. Так что денежки-то у него есть. И Мишка, засранец, догадывается, что у отца кубышка есть. И кругами ходит вокруг этой темы, без конца затевая разговор о свадьбе и о больших тратах.

– Мне твои затраты по хрену! – отрезал пару дней назад Сергей Иванович, стоило Мишке опять про свадьбу заикнуться. – Была бы девушка приличная, я бы, может, все отдал! Все, до последней копейки!.. – Это он лукавил, конечно же, и сам понимал, что лукавит, но Мишка-то об этом не знал. – Но на шлюху… Ни рубля не дам!

– А если внуки пойдут, батя? – ныл Мишка, ходя за ним по квартире по пятам и нервно дыша ему в затылок. – Если внуки?

Внуков Сергей Иванович давно хотел. Спал и видел себя с маленьким мальчиком за ручку, прогуливающимся по двору. Как разговоры с соседками ведет о присыпках, памперсах и витаминах, тоже в мечтах видел. И как на велосипеде кататься учит внука, мечтал.

Если бы случилась внучка, он бы не расстроился. Внучка тоже здорово. Он бы даже плести французскую косу научился. Он по телевизору видел, как это делается. И сразу решил, что тоже сможет. Внучки, они хорошие, нежные.

Внуков Сергей Иванович всегда хотел от Мишки, всегда! От Машки не ждал. Стоило представить, как малыш сверлит ему лоб умными, догадливыми глазенками, так тошно становилось. Ему Машки хватило в детстве. Не хотел он умных, догадливых малышей, не хотел. Пусть будут капризные, сопливые, но Мишкины.

Но Мишка подвел! Он решил жениться на путане! Он сделал свой выбор в ее пользу. И детей решил с ней заводить, идиот! Там болячек каких-нибудь скрытых не счесть. Сколько она могла их за свою профессиональную деятельность нахвататься-то!

Сергей Иванович со вздохом откинулся на спинку стула, глянул на застывшую кашу в тарелке. У него вот даже аппетита нет, и он нормально позавтракать не может. А завтрак для человека очень важен. Все они, дети! Все они виноваты, что лишили его аппетита!