Случайная невеста - Ирэн Бург

Генри откинул одеяло — жарко. Ему на глаза снова попался раскрытый «People». Он взял в руки журнал, вгляделся в фотографии. Дороти Блэнд на теннисном корте. Руки обнажены — загорелые, мускулистые. Сильное, гибкое тело. Золотистые волосы подняты и скручены в тугой узел. Большие изумрудно-зеленые глаза смотрят с глянцевой страницы заносчиво. От всего ее облика веяло силой уверенной в себе женщины. Генри почувствовал, как его охватывает желание. Нет, не только миллионное наследство притягательно в Дороти Блэнд. Она сама может свести с ума любого мужчину.

Не то что его последняя подружка Сандра Карлей. Невольно поморщившись, Генри отложил журнал. Конечно, его подруга не страшилище, но и не суперженщина, как Дороти Блэнд. Сандра нашла место в престижном рекламном агентстве. Жалованье неплохое, но все же это работа по найму, а не собственный многомиллионный счет в банке. И опять же у Сандры всего лишь малолитражка и дешевенькая арендованная квартирка. Такое уже было в его жизни. Он не может повторять прежние ошибки, наступать на те же грабли, забивать в одни и те же ворота… Сандра уже не раз намекала, что пора бы оформить их отношения. Нет! Накинуть на себя брачный хомут — ни за что! Так дешево продать свою свободу он не намерен. По приезде он так ей и скажет: «Сандра, ты хорошая девушка, но нам не по пути. У нас разные дороги и жизни. Я не собираюсь всю жизнь заниматься обработкой клиентов, чтобы те удосужились разместить рекламу в телефонном справочнике».

При воспоминании о своей работе Генри застонал. Сандра думает, что он мечтает сделать карьеру в рекламном бизнесе. Наивная! Он создан для большего, чем удивлять компании, выпускающие трусы. Сандра из кожи вон лезла, чтобы его приняли в «Мэйсон Пирс», а он даже тест заполнять не стал. Требовать от него написать рекламный текст — то же, что сшить те же трусы. Вроде бы просто, а выходит ерунда. Кроме рифмы трусы-часы, ничего на ум не приходит.

Жизнь порой бывает чертовски несправедливой. Тошно становится при мысли, что приходится заниматься всякой ерундой вроде сбора рекламы для телефонного справочника. За всю неделю он собрал рекламы не более чем на двадцать тысяч. Его десять процентов. Жалкие две тысячи, а вчера он оставил на бильярдном столе больше четырех. С чем же он будет отыгрываться? С дыркой от бублика?

Генри встал, подошел к столу, чтобы с сожалением убедиться, что от вчерашнего ужина ничего не осталось. Он открутил крышку пластиковой бутылки, запрокинув голову, вылил последние капли тоника в пересохшее горло.

— Придется дойти до кафе, — сказал он своему отражению в настенном, без оправы дешевом зеркале.

Генри неплохо сохранился для своих тридцати четырех лет: стройный, с плоским животом, рельефными, натренированными мышцами. Все же не зря он платит несколько сотен долларов в месяц за тренировки, чтобы поддерживать себя в форме. Фигура никак не выдает его возраст. А вот лицо? Генри наклонился к зеркалу, изучающе всмотрелся в свое отражение. Увы, морщины уже заметны.

Он еще раз взглянул в зеркало. Действительно, выглядит он неважно — глаза мутные, веки опухли. Но разве он может выглядеть молодцом после ночного бдения в бильярдном клубе? Тем более что проигрался вдрызг!

С досадой отвернувшись, Генри поплелся в душевую. Преодолев брезгливость, встал на видавший виды резиновый коврик, потянул язычок крана до упора вверх. Редкие капли едва теплой воды окропили его плечи. Генри выругался. Не надо было экономить на гостинице. А с другой стороны — у него едва хватит денег на завтрак, не говоря о том, чтобы оплатить номер на следующие два дня, и тем более на поездку в Лас-Вегас.

Генри вытерся застиранным до мышиной серости полотенцем и оделся. Голубой в светлую полоску блейзер, кремовые брюки, под цвет брюк — носки, кожаные, точно по ноге туфли. Он всегда придавал особое значение одежде.

Генри вышел на улицу, дошел до ближайшего кафе. Коротко взглянув на меню, прикинул, что оставшихся у него денег должно хватить на легкий завтрак.

— Кофе, масло, булочку, — бросил он тут же подоспевшему официанту.

— Двойной черный кофе по-восточному. И бутерброд. Подсушенный ломтик белого хлеба, масло, грамм двадцать черной икры, — услышал он справа от себя негромкий, но уверенный голос.

Повернув голову, Генри увидел женщину. Выглядела она великолепно: худая, с темно-каштановыми модно постриженными волосами, длинным лицом, тонким, немного длинноватым носом. Глаза были спрятаны за темными очками. Мочки ушей украшали изящные изделия из платины с вкраплением бриллиантов. Одежда незнакомки тоже произвела на Генри впечатление. Простой, отлично сшитый костюм с выглядывающим из горловины безупречно белым воротником. И запах… До Генри доносился еле различимый запах явно дорогих духов. Неплохо бы познакомиться, только подумал он, как незнакомка, поймав его взгляд, улыбнулась, продемонстрировав два ряда великолепных зубов. Затем ее локоть очутился на столешнице, и она несколько раз согнула указательный палец, украшенный перстнем с немаленьким бриллиантом.

— Рад составить вам компанию. — Изобразив игривость на своем лице, Генри пересел за соседний столик.

Вблизи женщина показалась ему не столь привлекательной. Лет сорок или больше, прикинул он, отмечая дряблость ее подбородка.

Дама взмахнула рукой, привлекая внимание официанта. Генри отметил часы с мелкой россыпью бриллиантов по корпусу. Дама явно демонстрировала свое материальное благосостояние. Или все же это подделка? — вдруг засомневался Генри. Уж больно много дорогих камушков на квадратный сантиметр незнакомки!

Официант начал расставлять приборы на их столе.

— Прекрасная погода, — сказала дама и поднесла чашечку к ярко-красному рту.

— Да, неплохой сегодня денек, — подхватил Генри, тоже отпивая кофе из своей чашки и одновременно взвешивая в уме, сколько могут стоить ее драгоценности, если все же они настоящие.

— Вы часто сюда захаживаете? — В два приема бутерброд с икрой исчез в ее рту и был перемолот чудом стоматологического искусства.

— Вообще-то я здесь проездом. Вот решил позавтракать и… Рад, очень рад нашему знакомству. Меня зовут Генри. Позвольте поинтересоваться вашим именем?

Женщина игнорировала его вопрос. Она вынула из сумки крокодиловой кожи серебряный портсигар, какими щеголяли дамы в начале двадцатого века.

— Нехорошая привычка, но я иногда балуюсь, — игриво сказала она.

Генри ловко чиркнул картонной спичкой о коробок с рекламой местного кафе. Прикурив, она подняла лицо. За темными стеклами очков Генри не мог видеть выражение ее глаз, и это его нервировало.