Сумма Теологии. Том VIII - Фома Аквинский

Возражение 5. Кроме того, похвала сердца важнее похвалы уст. Но пение препятствует похвале сердца – как потому, что пение, на котором сосредоточиваются поющие, отвлекает их внимание от созерцания того, о чем они поют, так и потому, что содержание пропетого воспринимается слушающими хуже, чем содержание рассказанного. Следовательно, не нужно превозносить Бога в песнопениях.

Этому противоречит следующее: блаженный Амвросий, как пишет Августин, учредил песнопения в медиоланской церкви[529].

Отвечаю: как уже было сказано (1), похвала вслух нужна для того, чтобы пробудить благоговение человека перед Богом. И точно так же все, что служит этой цели, может быть использовано при превозношении Божества. Но очевидно, что разные музыкальные лады по-разному воздействуют на человеческую душу, о чем говорит нам Философ[530], а вслед за ним – и Боэций. Таким образом, использование музыки при восхвалении Бога может быть благотворным, поскольку она побуждает слабые души к набожности. Поэтому Августин говорит: «Я все же склоняюсь к пользе церковного пения; да исполняется слабая душа благочестием под эти чарующие звуки»[531]. А о самом себе он пишет так: «Сколько слез пролил я над псалмами, взволнованно звучащими под сводами Церкви Твоей»[532].

Ответ на возражение 1. Имя духовного песнопения может быть усвоено не только тому, что внутренне пропето в духе, но также и тому, что пропето внешне устами, поскольку такого рода песнопения пробуждают духовную набожность.

Ответ на возражение 2. Иероним осуждает пение не как таковое, а только то, которое поется в церкви с использованием театральных приемов и не затем, чтобы пробудить набожность, а затем, чтобы хвалиться [самим] или обусловливать [чувственное] удовольствие. Об этом Августин говорит так: «Когда же со мною бывает, что меня больше волнует само пение, чем то, что поется, я каюсь и понимаю, что лучше бы мне было не слушать этого пения вовсе»[533].

Ответ на возражение 3. Гораздо лучше побуждать людей к благочестию посредством обучения и проповеди, чем посредством пения. Поэтому дьяконы и прелаты, которым подобает склонять человеческие умы к Богу посредством проповеди и обучения, не должны принимать участия в песнопениях, чтобы оно не мешало им заниматься более важным. В связи с этим Григорий говорит: «Крайне постыдно, что ставшие дьяконами имеют обыкновение быть в то же время и певчими, поскольку дьяконам надлежит посвящать все свое время проповеди и заботе о подаянии».

Ответ на возражение 4. Как говорит Философ, «в воспитание не следует допускать ни флейту, ни какой-либо другой инструмент, на котором играют профессиональные музыканты, вроде кифары или чего-то подобного; нужно взять из инструментов такие, которые помогают стать хорошими слушателями»[534]. В самом деле, приведенные инструменты скорее подвигают душу к удовольствию, чем создают в ней доброе расположение. Что же касается приведенных в Ветхом Завете инструментов, то они использовались как потому, что люди [в те времена] были более грубыми и чувственными, и потому их приходилось побуждать посредством именно таких инструментов (равно как и посредством земных обетовании), так и потому, что эти материальные инструменты прообразовывали что-то другое.

Ответ на возражение 5. Душа отвлекается теми песнями, которые поются ради удовольствия. Но если певец поет ради благочестия, то его внимание не отвлекается от того, о чем он поет, причем как потому, что он сосредотачивается именно на этом, так и потому, что, как говорит Августин, «каждому из наших душевных движений присущи свои особые интонации голоса, говорящего и поющего, и они, в силу тайного сродства, эти движения вызывают»[535]. То же самое можно сказать и о слушающих, поскольку даже если некоторые из них не схватывают содержания пропетого, однако и они понимают, зачем оно пропето, а именно ради прославления Бога, и одного этого бывает достаточно для того, чтобы пробудить в них благоговение.

Вопрос 92. О ПРОТИВОПОЛОЖНЫХ РЕЛИГИИ ПОРОКАХ [И В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ) О СУЕВЕРИИ КАК ТАКОВОЙ, КОТОРОЕ ЕСТЬ СВОЕГО РОДА ИЗБЫТОЧНОСТЬ

Соблюдая должную последовательность, мы приступаем к рассмотрению противоположных религии пороков. Во-первых, мы исследуем те, которые согласны с религией в том, что касается богослужений; во-вторых, мы исследуем те пороки, которые явно противоположны религии, поскольку демонстрируют презрение к тому, что связано с поклонением Богу. Первое мы называем суеверием, последнее – неверием. Таким образом, нам надлежит рассмотреть, во-первых, суеверие и его части и, во-вторых, неверие и его части.

Под первым заглавием наличествует два пункта: 1) является ли суеверие противоположным религии пороком; 2) существует ли несколько частей, или видов, суеверия.

Раздел 1. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ СУЕВЕРИЕ ПРОТИВОПОЛОЖНЫМ РЕЛИГИИ ПОРОКОМ?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что суеверие не является противоположным религии пороком. В самом деле, одна противоположность не входит в определение другой. Но религия входит в определение суеверия, поскольку последнее глосса на слова [Писания] о том, что «это имеет только вид мудрости в суеверии»[536](Кол. 2:23), определяет как «неумеренность в религиозном служении». Следовательно, суеверие не является противоположным религии пороком.

Возражение 2. Далее, Исидор говорит следующее: «Согласно Цицерону, те, которые целыми днями молились и приносили жертвы, чтобы их дети пережили их (superstiti sibi essent), были названы суеверными (superstitiosi)»[537]. Но то же самое можно делать и в соответствии с истинным религиозным поклонением.

Следовательно, суеверие не является противоположным религии пороком.

Возражение 3. Далее, суеверие, похоже, означает избыток. Но религия не допускает никакой избыточности, поскольку, как уже было сказано (81, 5), посредством религии невозможно воздать Богу столько, сколько мы Ему должны. Следовательно, суеверие не является противоположным религии пороком.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Настрой себя на служение одному только Богу, и скотское суеверие падет». Но служение одному только Богу принадлежит религии. Следовательно, суеверие противоположно религии.

Отвечаю: как уже было сказано (81, 5), религия является нравственной добродетелью. Затем, нами было показано выше (II-I, 64, 1), что всякая нравственная добродетель блюдет середину. Поэтому порок, который противоположен нравственной добродетели, может быть двояким: один – со стороны избытка, второй – со стороны недостатка. Однако среднее добродетели может быть превышено не только в отношении обстоятельства, называемого «сколько», но и в отношении других обстоятельств. Так, у некоторых добродетелей, например величавости и великолепия, порок может превышать среднее добродетели не только в том смысле, что склоняет к чему-то большему, чем сама добродетель, но, возможно, и в том, что, как показывает Философ[538], склоняет к чему-то меньшему, и при этом все равно выходит за пределы среднего добродетели постольку, поскольку [из-за него] что-то делается или не тому, кому должно, или не тогда, когда должно, или что-либо подобное с точки зрения других обстоятельств.

Таким образом, суеверие является пороком, который противоположен религии со стороны избытка, но не потому, что оно предлагает большее, чем истинная религия, божественное поклонение, а потому, что оно предлагает божественное поклонение или тому, кому не должно, или так, как не должно.

Ответ на возражение 1. Подобно тому, как мы метафорически говорим о хорошем чего-либо дурного, например, о хорошем воре, точно так же подчас мы переносным образом используем названия добродетелей в дурном смысле. Так, под догадливостью иногда подразумевают хитрость, согласно сказанному [в Писании]: «Сыны века сего догадливее сынов света в своем роде» (Лк. 16:8). И именно так суеверие описано как религия.

Ответ на возражение 2. Этимология слова отличается от его значения. Ведь этимология зависит от того, от чего оно произошло ради обозначения, тогда как само значение зависит от вещи, к которой это слово применяется ради её обозначения, а это далеко не одно и то же. Так, слово «камень» (lapis) происходит от того факта, что он повреждает ногу (loedit pedem), но оно означает не то, что повреждает ногу, в противном бы случае и железо, коль скоро и оно повреждает ногу, было бы камнем. И точно так же «суеверие» вовсе не означает то, от чего это слово происходит.