Великая охота - Роберт Джордан

Кое-что об этих чужаках, об этих Шончан, он узнал за день и ночь, проведенные на Мысе Томан. Узнал не меньше, чем было известно побежденным. Никогда не составляло большого труда отыскать какого-нибудь одиночку, и они всегда отвечали на должным образом заданные вопросы. У мужчин обычно оказывалось больше сведений о захватчиках, будто они и впрямь верили, что в конце концов отыщется применение их знаниям, но вот, правда, иногда они пытались упорствовать и утаить то, что знали. Женщин же, в общем, интересовали, видимо, обстоятельства их собственной жизни, кто бы ни правил в их стране, но порой они подмечали такие детали, что проходили мимо внимания мужчин. Как только они прекращали вопить и плакать, слова из них просто-таки сыпались. Бойчей всего болтали дети, но редко они говорили что-то стоящее.

Три четверти услышанного Фейн отбросил как полную чушь и раздутые до небылиц слухи, но теперь к некоторым из ранних выводов пришлось вернуться. Да, верно, в Фалме можно входить кому угодно. Вздрогнув, он признал истинность кое–чего из "чуши", увидев, как из города выехало два десятка солдат. Отчетливо животных под седлом разглядеть ему не удалось, но уж лошадьми они точно не были. Они двигались с текучей грацией, и темные шкуры словно блестели в лучах утреннего солнца, как будто отсвечивала чешуя. Фейн вытянул шею, провожая удаляющийся в глубь страны отряд взглядом, потом ударил лошадь каблуками и направил ее в город.

Местный люд, толкущийся среди конюшен, у распряженных фургонов и телег, у огороженных загонов для лошадей, оделял Фейна одним-двумя взглядами. Да и его они нимало не интересовали; он въехал в город, на булыжные мостовые, на улицы, спускающиеся к гавани. Открылся хороший вид на гавань, на стоящие там на якорях огромные, странных очертаний шончанские корабли. Никто не мешал ему, пока он выискивал улицы, которые не были бы ни пустынными, ни многолюдными. В самом городе шончанских солдат было больше. Люди торопливо шагали по своим делам, опустив глаза долу и кланяясь проходящим солдатам, но Шончан до них не снисходили. Внешне, несмотря на обилие на улицах Шончан в доспехах и на корабли в гавани, все выглядело мирным и спокойным, но Фейн ощущал под внешним затишьем скрытую напряженность. А там, где люди боятся и напряжены, он был как рыба в воде. Фейн вышел к большому дому, перед которым на страже стояло более дюжины солдат. Он остановился и спешился. Кроме одного военного, явно офицера, на большинстве были совершенно черные доспехи, а шлемы своим видом напоминали головы саранчи. По сторонам от парадной двери гигантскими жабами сидели две трехглазые бестии, с кожистой шкурой и роговыми клювами взамен пасти. Рядом с каждой стоял солдат, с груди которого прямо с доспехов, смотрели на мир по три нарисованных глаза. Фейн поглядел на хлопавшее над крышей окаймленное голубым знамя, на котором ястреб, широко раскинувший крылья, сжимал в своих когтях молнии. Поглядев на знамя, Фейн радостно фыркнул про себя.

Через улицу находился дом, в который входили и из которого выходили женщины – женщины, соединенные серебристыми поводками, – но на них Фейн не смотрел. О дамани он знал понаслышке от деревенских жителей. Может, попозже им найдется применение, но сейчас недо них.

Солдаты смотрели на него, не говоря уж об офицере, чьи доспехи целиком были золотыми, красными и зелеными.

Натянув на лицо как можно более очаровывающую улыбку. Фейн заставил себя низко поклониться.

– Милорды, у меня есть нечто, наверняка заинтересующее Верховного Лорда. Уверяю вас, он пожелает самолично увидеть это, и меня тоже. – Он указал на прямоугольных очертаний тюк, притороченный на вьючной лошади, по-прежнему завернутый в огромное полосатое одеяло, в каком люди Фейна и нашли ларец.

Офицер осмотрел просителя с головы до пят:

– У тебя нездешний выговор. Ты дал клятвы?

– Я подчиняюсь, жду и готов служить, – немедленно откликнулся Фейн. Всякий, кого бы он ни спрашивал, твердил о клятвах, хоть ни один не разумел, что они значат. Если этим людям угодны клятвы, он готов поклясться в чем угодно. Он уже давным–давно потерял счет клятвам, которые давал.

Офицер жестом приказал двоим из своих проверить, что под одеялом. Раздалось удивленное кряхтение, когда солдаты, сгибаясь от тяжести, сняли тюк с вьючной лошади, потом, когда они содрали одеяло, ворчание сменилось тихим оханьем. Без всякого выражения на лице офицер оглядел золотой с серебряной отделкой ларец, стоящий на брусчатке, потом посмотрел на Фейна:

– Дар, достойный самой Императрицы. Ты пойдешь со мной.

Один из солдат грубо обыскал Фейна, но тот снес обыск молча, приметив, как офицер и двое солдат, взявших ларец, сдали свои мечи и кинжалы, прежде чем войти вовнутрь. Пригодится любая малость, какую можно узнать об этих людях, хоть Фейн и был уверен уже в своем плане. Он всегда был уверен, но всего более там, где лорды страшатся ножа наемного убийцы от собственных сторонников.

Когда они прошли в дверь, офицер неожиданно нахмурился, и Фейн стал было гадать почему. Ну конечно! Эти бестии. Чем бы они ни были, наверняка они не страшнее троллоков, а рядом с Мурддраалами вообще ничто, и он едва взглянул на них. А теперь слишком поздно делать вид, что они его испугали. Но Шончан ничего не сказал, просто повел его дальше в дом.

И вот уже Фейн лежал лицом вниз, в комнате, начисто лишенной мебели, не считая закрывавших стены ширм, а офицер тем временем докладывал Верховному Лорду Тураку о нем и его подношении. Слуги внесли столик, куда водрузили ларец, дабы Верховному Лорду не требовалось наклоняться; видел Фейн одни лишь снующие туда-сюда мягкие туфли. Он с нетерпением выжидал благоприятного момента. Ничего, будет еще время, когда не ему придется кланяться и валяться у кого-то в ногах. Потом солдат отпустили, а Фейну приказали подняться. Он проделал это медленно, поглядывая на обоих: на Верховного Лорда, с бритой головой, длинными ногтями и в шелковом голубом облачении, с вышитыми парчой цветками, и на стоящего рядом с ним мужчину, голова которого была брита наполовину, а оставленные бледные волосы сплетались в длинную косу. Фейн был убежден, что этот в зеленом – всего лишь слуга, правда высокого ранга, но слуги – вещь полезная, особенно если в глазах хозяина они стоят высоко.

– Чудесный дар. – Турак поднял взор от ларца на Фейна. От Верховного Лорда поплыл аромат роз. – Однако сам собой напрашивается вопрос: каким образом некто вроде тебя стал обладателем ларца, который не могут позволить себе многие меньшие лорды? Ты вор?

Фейн подергал за изношенную не очень чистую одежку:

– Человеку иногда необходимо казаться куда менее значительным, чем он есть, Верховный Лорд. Мой теперешний убогий вид позволил мне принести вам этот дар без досадных помех. Этот ларец, Верховный Лорд, вещь древняя – такая же древняя, как Эпоха Легенд, – и в нем находится сокровище, равное которому видывали не многие глаза. Скоро – очень скоро, Верховный Лорд, – я сумею открыть его и преподнести вам то, что позволит вам завоевать эту страну до тех пределов, каких пожелаете, до Хребта Мира, до Айильской Пустыни и земли за нею. Ничто не устоит против вас. Верховный Лорд, как только я…

Фейн осекся, когда Турак принялся водить по ларцу своими пальцами с длинными ногтями.

– Я видел ларцы, такие, как этот, ларцы из Эпохи Легенд, – промолвил Верховный Лорд, – пусть и не столь превосходные. Предполагается, они открываются лишь тем, кому известен некий секрет рисунка, но я… ага! – Он нажал на какие-то из причудливых завитушек и выпуклостей, раздался резкий щелчок, и Турак откинул крышку. Тень того, что могло быть разочарованием, пробежала по его лицу.

Фейн, чтобы удержаться от злобного рычания, до крови прикусил губу изнутри. То, что не он открыл ларец, сильно снижало в этом торге его ставки. Ладно, все остальное пойдет так, как он замыслил, если он сумеет заставить себя быть терпеливым. Но ведь он и так терпел слишком долго!

– И это сокровища из Эпохи Легенд? – произнес Турак, поднимая в одной руке витой Рог, а в другой – искривленный кинжал с рубином в золотой рукояти. Фейн стиснул кулаки и прижал их к телу, чтобы не выхватить кинжал, до того его влекло к нему. – Эпоха Легенд, – тихо повторил Турак. прослеживая кончиком кинжала серебряную надпись – инкрустацию на золотом раструбе Рога. Брови его изумленно приподнялись – первое открытое проявление чувств, что заметил у него Фейн, но в следующее мгновение лицо Турака обрело прежнюю невозмутимость. – У тебя есть хоть какое-то представление, что это такое?

– Это Рог Валир, Верховный Лорд, – вкрадчиво сказал Фейн, с удовольствием глядя на отвисшую челюсть мужчины с косой. Турак же лишь кивнул, будто своим мыслям.

Верховный Лорд повернулся и вышел. Фейн заморгал и открыл было рот, но, подчинившись резкому жесту желтоволосого, без слов последовал за Тураком.