Паутина удачи - Оксана Демченко

– Странное везение, – поразилась я.

– Под утро я добрался-таки до подъезда, – улыбнулся Сёма. – В дверях дома меня изловили маги из тайной полиции, они как раз подъехали. Усадили в машину и велели не высовываться, сами пошли наверх, но сразу же спустились. Под дверью у меня какая-то бомба. До сих пор ее обезвреживают. А я живой, потому что за шесть часов по пустым улицам не смог пройти трех сотен метров от редакции до своей комнатушки. Сумасшедшее везение!

Я посмотрела на Хромова. Страшно подумать, что этого человека могло не стать – тощего, веселого, постоянно голодного, непрерывно занятого делами, недоговаривающего слишком много, знакомого с половиной жителей города. Еще более непонятно то, что вчера в ночь я слушала его удачу и заверила Корша: все нормально… Видимо, присутствие детей и угроза им сильно искажали восприятие.

Дверь снова скрипнула. У нас всегда так: тихо болеть невозможно. Саня заглянул в щель, довольно фыркнул и проскользнул в комнату. Следом за братом пробрался и Ромка. Тощий, смуглый, черноглазый, с нахальным прищуром – настоящий цыганенок.

– Ренка, ты цела? – уточнил брат. – Ух и мировецкого родственника ты мне раздобыла! На Олега надежды никакой, он на днях уезжает, его заставляют жить при колледже, там своя больница, практика. Говорят, он талант, душат человека наукой.

Я кивнула. Закономерная новость, ожидаемая. Хромов две недели назад возил Олега к какому-то врачу, прямо-таки знаменитому профессору, герою старого, годичной давности, материала в «Курьере». Знакомил, уговаривал протежировать нашему сиротке. Видимо, сработало. Сёмка молодец, он и правда знает всех и толковыми людьми уважаем.

Цыганенок бочком продвинулся к моей кровати. Обе ладони по-прежнему в бинтах, обмороженная щека густо намазана чем-то полезным, на носу героическая ссадина, хромает отчаянно. Зато улыбается задорно, и в глазах прыгают бесенята – ужасающие, достойные кровного наследника фон Гессов. Мальчик протянул мне руку, поморщился, заставляя ладонь полностью раскрыться. Гвоздь. Тот самый, ржавый, тупой и кривой…

– Это тебе на память. – Он шмыгнул носом и быстро отступил назад, стряхнув гвоздь на одеяло. – Счастливая вещь, если б я его не нашел, я бы от ужаса рехнулся. Без дела умирать страшно. И еще спасибо. Ты же нас нашла, да?

Я кивнула. Такое замечательное утро… Все выжили и все дома.

– Ромка, кто тебя отспорил в родственники, уже знаешь?

– Фредди, – гордо выпрямился он. – Я сам решил, меня спросили, и я сказал. Потому что у мамы Лены уже трое вас, нельзя еще нас на шею вешать. А у мамы Фредди один Юрка, взрослый он, со своим достатком. – Черные глаза блеснули. – Хорошо, когда столько мамок! Два раза обедать можно, а то и три. Ух и заживем мы с Надюхой! Да, еще тебе за нее спасибо. Она хоть и плакса, но человек.

Нельзя не согласиться. Я заулыбалась, вся такая сахарная, готовая слегка посюсюкать с утречка, под настроение. Ромка в семье будет очень даже на месте, точно. Такой глазастик колючий-хитрющий… Гвоздь мне подарил, надо же! Юнц бы в парнишку точно впился клещом. Стал бы угощать, развлекать и между делом выяснять, велики ли его таланты мага. Потому что они вполне могут обнаружиться. Гвоздь – он не просто память. Над ним, видимое моему дару, стоит плотное, яркое и теплое сияние настоящей, выстраданной сполна удачи. Впрочем, нет, не так. Об этом мы с отцом много раз говорили: удача – всего лишь небольшой толчок уже приготовленных людским упорством обстоятельств. Не зря твердят про бесполезный лежачий камень и упрямую лягушку, сбившую ком масла. Судьба выше слепого и даже зрячего везения, она – дорога, выбранная человеком осознанно. А гвоздь… С кровью в его шершавую ржавчину впиталось Ромкино упрямое желание выжить. Его вера в то, что раньше смерти не умрешь. Его стремление бороться. Сила духа.

Дорогой подарок. Я оглянулась на Сёму, желая поделиться размышлениями. И замерла. Хромов смотрел на Ромку хищно, как на явный объект для пополнения информации расследования. Может, того самого, из-за которого ему «пятнашку» под дверь положили.

– Роман, – сладким голосом джинна-искусителя прошептал Сёма, – ты хоть раз видел, как печатают газету?

– Мы не видели, – прищурился Саня, сделав отчетливое ударение на первом слове. – Задешево не продаемся. Ты нам мозги не задуришь, вопросы есть – излагай. Цену обозначим.

– Ты точно барон, Саня, – поразился Ромка, даже сел на край кровати подальше, в ногах. – Как ты его… Уважаю.

Хромов поскучнел. Глянул в окно, порылся в карманах, повел плечами. Умоляюще покосился на меня – вдруг предам брата и помогу сменить тему? Я его взгляд проигнорировала. Улыбнулась Сане, погладила одеяло, приглашая сесть поближе. Брат прищурился еще сильнее. Шмыгнул носом – вредные, но зрелищные привычки приятелей заразнее насморка…

– Ренка, ты у нас умная, знаешь его. Торгуйся за всех.

Семен застонал и уронил голову в сложенные горсти ладоней, демонстрируя отчаяние и намекая на головную боль. Вывернул оба кармана куртки, выказав низкую платежеспособность. Выпрямился, отнял компресс и ткнул пальцем во внушительный синяк. Мы дружно замотали головами: никакой жалости!

– Ты расследуешь нечто опасное, – предположила я не менее сладким, чем Сёмка недавно, голосом начинающего джинна. – Я тебе удачу загустила, Ромка должен факты изложить, Саня наверняка уже рылся в наших архивах по твоей просьбе, его Фредди-старший изловил вчера и ругал страшным образом. Все так?

Хромов приложил компресс обратно к синяку, страдальчески скривился от боли. И кивнул. Снова взглянул на меня умоляюще. Ткнул себя пальцем в тощее, прилипшее к спине брюхо. Покачал отстающий ремень, втянув живот. Скорчился и плотнее запахнул куртку. Мерзнет он, видите ли… Вот мерзавец! Знает, что я его жалею.

– Сёмка, для твоего блага стараемся, – возмутилась я. – Излагай толком, что накопал, иначе ты нам не друг. А типографию я сама пацанам покажу, ваш выпускающий редактор продается за тарелку макарон. Дешевый он, уж за борщ, сам понимаешь, кабинет главного вскроет ломиком…

Семен фыркнул, попробовал вернуть лицу страдальческое выражение, но не сдержался и расхохотался. Роман подвинулся ближе к нам, гордый оттого, что его зовут полным именем и необычайно высоко ценят как свидетеля.

– Ладно, ваша взяла, – сдался Сёма. – История странная до предела. Все началось полгода назад, я искал сведения относительно франконских магов и их тайного ордена. Меня ненадолго пустили в закрытый архив большой столичной библиотеки. Там очень сложный каталог, но одна пожилая сударыня с милыми и незабываемыми манерами Екатерины Федоровны помогла мне. Мы разговорились, она нашла и заказала для меня нужные рукописи и книги. Потом я искал ее, хотел поблагодарить. Но оказалось, никто похожий в библиотеке не работает. И рукописи, которые я читал, мне выдать, по идее, не могли, даже для просмотра. На них полный запрет магической полиции, тогда еще она была в силе…