Геологическая поэма - Владимир Митыпов

В голове царила метельная путаница, мельтешенье, однако где-то в полумраке подсознания, как кристалл в толще породы, затаилось нечто смутное, не до конца еще прояснившееся. Не то мысль, не то чувство. Подобное состояние Роману было знакомо: случается, месяцами крутишь какую-нибудь проблему и так, и этак, и кажется, что не ухватить ее ни с какого боку, а потом однажды выясняется, что в подсознании-то анализ уже давно проведен и результат уже готов, но только все никак не мог стать мыслью, отлиться в слова.

Роман взглянул на часы и с некоторым облегчением отметил: «Э, так ведь в общем-то еще утро, а казалось, что времени прошло!.. Будем надеяться. Как говорит Пал Дмитрич, карта не кобыла — к утру повезет».

На уровне глаз величественно проплыли и остались позади освещенные солнцем вершины массива, и протянувшимися от него щупальцами теперь внизу шли отроги, нагие, мягко бугристые, где-то там, возле чуть угадываемой реки, сбегающие на нет. А потом и сама река, Гулакочи, вся в мерцающих блестках солнечной ряби, выделилась из невнятицы затуманенного далью ландшафта. Затем на ровном клочке речной террасы возникла как бы беспорядочная стайка камней, скатившихся некогда с нависающего над ними горного хребта. Однако еще несколько минут полета превратили эти камни в дома поселка, и вот уже сделались различимы бурые тесемки разбегающихся дорог, дымы из печных труб, слюдяные высверки оконных стекол.

«Вот уже и вернулись, а те все еще там… — от захлестнувшей его бессильной злости, стыда и возмущения Роман даже скрипнул зубами. — Сволочи мы все, а я — больше всех!»

Порывисто обернувшись, Роман отыскал взглядом бортмеханика, кивнул, предлагая поменяться местами. И он уже встал, сделал шаг вниз, в грузовую кабину, когда давешнее его неуловимое подсознательное «нечто» обрело как бы осязаемость. Научная работа приучает к четким определениям, однако на сей раз Роман даже не пытался их искать. С него было достаточно того, что он вдруг осознал: в этом деле с ЧП отнюдь не он один является тем, «кому больше всех надо». Где-то сейчас отстукиваются радиограммы, звонят телефоны, кто-то у «кого-то запрашивает, кто-то кому-то докладывает. Экспедиция, районное руководство, управление… «И это еще не все, — подумал Роман. — С каждым часом будет подключаться все больше и больше народу. Иначе и быть не может. В конце концов, не в такое время мы живем и не среди таких людей, идешь ты пляшешь!..»

Захар Машеренков, в очередной раз измерив шагами коридор конторы экспедиции, взглянул на часы и всерьез засомневался: остановились, что ли? Было только без двадцати одиннадцать. Будто кто заморозил время! Остановившись перед дверью радиорубки, он чуть поколебался — зайти или нет, — но потом вдруг решительно развернулся и зашагал к кабинету начальника экспедиции.

— А, п-проблема! — доброжелательно-иронически приветствовал Ревякин и, встав, пожал ему руку. — Хотелось бы похвастаться, да нечем: происшествие у нас…

— Да-да, знаю! — перебил его Захар. — Кое-что мне рассказал ваш радист, но вот подробности…

— Какие там подробности, — махнул рукой Ревякин. — Не знаешь, что ли, как оно бывает в маршрутах…

Геофизик сокрушенно кивнул:

— Как не знать… И ведь парень-то серьезный — я его еще по университету знаю…

Звякнул телефон. Начальник поднял трубку.

— Ревякин, — назвался он и умолк, слушая. — Ясно, Константин Кузьмич… Да, все понимаю, однако нам оттого не легче… Да, думайте, думайте, а мы со своей стороны что-нибудь… Конечно, связались и еще будем связываться… Добро, будем держать друг друга в курсе… Пока!

Собеседник отключился, однако Ревякин, отведя руку, некоторое время взирал на квакающую трубку, будто видел ее впервые.

— Диспетчер звонил, — проговорил он, не меняя позы. — Что-то там у них не получилось… Пилот не смог сесть… Высота, сложный рельеф, а у него нет этого… права на подбор, посадку… и вообще! — Тут он, словно спохватившись, со стуком почти кинул трубку на аппарат. — Одно к одному! Как назло!.. Придется снова звонить в райком…

— Минуточку! — Захар, привстав со стула, шагнул вперед и навис над Ревякиным, словно хотел сообщить ему некую зловещую тайну. — Послушайте, ведь у меня же вертолет… И у пилота второй класс… лихой парень, он сделает!.. Сейчас переговорим с диспетчером и все оформим…

— Да? — Лицо у Ревякина как бы вмиг посветлело. — Слушай, действительно… Звони Кузьмичу!..

Через пятнадцать минут Захар на экспедиционном «газике» подкатил к своему МИ-4. По пути пришлось заехать в аэрофлотовскую гостиницу за командиром экипажа. Второй пилот, бортмеханик и два техника-геофизика в ожидании команды к вылету уже с раннего утра находились на летном поле.

— Задание такое, — объявил Захар, выходя из машины. — Надо выгрузить из вертолета всю аппаратуру. Дается тридцать минут. Приступаем!

— Вот те на! — вытаращился один из техников. — А когда работать? Зачем же мы сюда летели?

Другой шутливо пихнул его в бок.

— А ты не понял? Начальник нашел покупателя — толкнем сейсмостанцию и устроим грандиозный загул.

— Шутки в сторону! — бросил Машеренков, направляясь к вертолету. — Начали! Быстро, быстро!

Моложавый и полноватый командир экипажа меж тем степенно выбрался из «газика», профессионально оценивающим взглядом оглядел небо, после чего кивнул бортмеханику:

— Раскрой задние створки — товарищам надо вынести свои ящики.

Техники, если они и сомневались до сего момента, теперь-то уж поняли, что сказанное начальником не было шуткой. Они переглянулись, пожали плечами и один за другим нырнули в вертолет, где Машеренков начинал развинчивать разъемы кабелей.

Сейсмостанция была сконструирована толково. Она хоть и занимала большую часть грузовой кабины, однако состояла из отдельных блоков, тяжелых, но не слишком громоздких. Как и сказал Машеренков, минут через тридцать их удалось выгрузить, аккуратно составить в сторонку и накрыть брезентом.

— Теперь так, братцы-кролики, — Захар внушительно умолк, поочередно оглядел своих техников. — Находиться при аппаратуре безотлучно. Никого не подпускать…

— Если кто сунется — шарахнем ракетой, — заявил тот, что был побойчей, и в самом деле вытащил из полевой сумки ракетницу.

— Я говорю серьезно! — построжал Машеренков.

— Да понимаем мы, понимаем, — вмешался второй из парней. — Аппаратура опытная, уникальная… Будем беречь и холить.

— Глядите у меня! — Захар полушутя показал им кулак, повернулся и одним движением вскочил в вертолет.

Следом в кабину поднялся бортмеханик, закрыл за собой дверь, привычно зафиксировал ее.

Командир вопросительно оглянулся со своего кресла. Захар махнул ему рукой:

— Жми, Георгий, не жалей лошадей!..

О вылете геофизического вертолета Рассолов узнал почти тотчас, связавшись с диспетчером. И хотя в данном случае его профессиональное самолюбие не могло не быть задетым, внешне он остался совершенно невозмутимым. Более того, передавая сообщение диспетчера Роману и Толе, он добавил:

— Видимо, опытный командир летит, должен справиться… А меня попросили оставаться пока тут. На всякий случай. Так сказать, на подхвате.

Роман это вполне оценил.

— Слушай, старик, — сказал он Рассолову. — Я давеча понервничал. Но тут дело такое, сам понимаешь… Так что ты не бери в голову, идет?

Рассолов на это лишь сдержанно кивнул, как бы соглашаясь принять сказанное к сведению, но не больше. Это тоже понравилось Роману.

— Парни, а не пообедать ли нам? — вдруг спохватился Толя. — Этот ас раньше чем через полтора часа не прилетит. Запросто успеем.

Вертолетчик снисходительно-осуждающе глянул на него.

— Почему же только парни? А девушки? — И он галантно повел рукой в сторону медсестры. — Я думаю, прежде всего мы должны позаботиться о ней.

Толя, ахнув, схватился за голову.

— Ч-черт, вот кто настоящий-то мужчина! А мы все поросята! Освинели на своих разведках.

— Как это — мы? — мрачно усмехнулся Роман. — Опарафинился-то ты, а, например, я тут ни при чем.

— И я тоже! — присоединился к нему инженер по технике безопасности.

— Ребята, ребята! — оживленно вступила медсестра, державшаяся до этого тихо, как мышка. — Вы уж идите, а я подожду здесь. Мне не…

— Никаких! — решительно отмел Толя. — Может получиться так, что потом и времени-то не будет… Пошли, все пошли! Я угощаю!

В смысле галантности Толя явно уступал вертолетчику, однако медсестра не стала возражать, когда он довольно неуклюже подхватил ее под руку. Напротив, она бойко заговорила с ним о чем-то, так что по пути в столовую скучать ему, видимо, не пришлось.

Уже войдя в поселок, Роман обнаружил, что из экипажа никто обедать не пошел. «Уж не из-за меня ли? — с некоторой тревогой подумал Роман. — Впрочем, вряд ли — нормальные ведь мужики, не какие-нибудь красные девицы». Но куда хуже было другое: в давешней суете и нервотрепке Роман лишь краем глаза отметил присутствие врача. Теперь же, оглянувшись, он смог разглядеть его более внимательно. Врач оказался довольно молодым и приятным на вид человеком, вероятно, лет тридцати пяти. Он шел рядышком с инженером, разговаривал и при этом прихрамывал с такой привычной размеренностью, что становилось ясно: эта особенность у него давнишняя, можно сказать, постоянная. Роман аж взвыл про себя: «Бож-ж-е мой! О чем они там думали, когда посылали этого парня? Что у нас тут кругом асфальтовые дорожки?.. С одной стороны, выделяется целых два вертолета, а с другой — такая безответственность!..»