Витебский вокзал, или Вечерние прогулки через годы - Давид Симанович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
6 августа. Пушкинский праздник. Уже в пятый раз. Собралось много для такой малой площадки людей, пересчитал: 77, а потом добавилось. Это уже здорово: сотню человек поднять к высотам духа. И каждый может подойти к "открытому микрофону" и что-то сказать и прочесть Пушкинское или свое.
24 августа. Возился со своей коллекцией открыток. По старой записи (1970 г.) их 5500… Через Минск пересылаем Лене "Васильки" Гумена и "Закат над озером" Ральцевича.
1 сентября. Сказать, что этот город я люблю, как ничего, наверно, не сказать… И вот уже, подобно кораблю, в просторы выплывает он опять. Рассветная сияет полоса. И город поднимает паруса. А я на древней палубе стою - и вижу жизнь его, как жизнь мою.
23 сентября. За хлебом отправился к вокзалу (рядом не было?. В книжном киоске Галя, которая раньше работала в "Глобусе", принесла мне буханку (в магазине стояла дикая очередь), отдала свою. Я ей на "Сентябрях": "Над киоском было солнечное небо. В нем веселая волшебница жила. Вместо книги мне дала буханку хлеба. И улыбкой лучезарной обожгла…"
25 сентября. Тихо листва под ногами шуршала, словно шепталась о чем-то со мной, когда я от Пушкина шел до Шагала старою улочкою седой и останавливался у вокзала. И вдруг я услышал в осеннем напеве слова, прозвучавшие над землей: "Я Витебск люблю!" - мне сказал Короткевич, и скрылся, растаял за медной Двиной…
7 октября.. Созвонился с мэром и был у него. Два вопроса: пора открьпъ памятник Короткевичу, и надо обдумать то, что замминистра Рылатко предлагает как Шагаловский фестиваль, но не упускать "бразды правления города", не отдавать никому Шагала. Потом с Кибисовым, об этом и о других делах культуры.
21 октября. Минск. Дни памяти жертв фашистского геноцида. Выступил на Яме.
22 октября. Торжественно-траурный вечер в Оперном… Со мной общаются, разговаривают как с еврейским национальным поэтом и просят стихи…
31 октября. На берегу Двины - место печали, место, где было гетто. Венки, цветы. Свечи у Камня. Потом перебрались еще к Иловскому рву… И все это вместилось в 2 часа памяти погибших в гетто… И в печальной тишине - речи и мои стихи.
5 ноября. Дневники Бунина. И стихи Бунина, к которым возвращаюсь снова и снова…
7 ноября. "Жизнь и судьба" Гроссмана. Снова читаю потрясающие по силе главы философского осмысления трагедии еврейства.
18 ноября. С Кибисовым: о том, что День Короткевича надо сделать традиционным, о Шагаловских днях, о других делах культуры.
26 ноября. Впервые у памятника Короткевичу, который еще не открыт. День рождения его отмечаем уже в восьмой раз. И теперь, когда есть памятник, будем приходить на поклон сюда. Выступали поэты, актеры, Кибисов, я вел. Телесъемка. Вечером - эфир…
8 декабря. "Двина" на еврейские темы (на трех языках): мой голос за кадром на идише и белорусском - содержание, а потом читаю на русском свой монолог. День памяти погибших в гетто, в фотолаборатории Мих. Шмерлинга и Рублевский о нем, о витебской синагоге, песни Бляхмана…
14 декабря. В мастерской у Ген. Шутова. За год он написал много акварелей, зеленовато-коричневатый колорит, может, есть и холодноватость, но он мастер.
16 декабря. У Сергея Рублевского на стене в кабинете - маленькая выставка Гумена. Сказал ему, что могу дать для газеты "Из лит. дневника" "Улетает твоя акварель", прочел ему.
19 декабря. "Грасский дневник" Галины Кузнецовой. И как они ухитрялись вместе жить: Бунин, его Вера и Галя?
22 декабря. Нашел у Пушкина "Когда владыка ассирийский": "Высок смиреньем терпеливым и крепок верой в бога сил, перед сатрапом горделивым Израил выи не склонил…" "Кто сей народ? и что их сила, и кто им вождь, и отчего сердца их дерзость воспалила, и их надежда на кого?.."
27 декабря. Новополоцк. Встречи и записи для передачи: Гальперович, Жерносек, Аркуш и Александр Червинский, с которым познакомился, печатался в "Октябре" и "Неве".
30 декабря. Миша принес для Лены три прекрасных фотографики Витебска…
Какую б чашу горечи мне выпить ни посулила чертова беда - моя черта оседлости - мой Витебск: я тут осел на вечные года…
1994
1 января. Мысли и разговоры о поездке в Израиль: визы, билеты. Собрал и выделил еврейскую полку на стеллажах. Слушаю кассету с записями иврита. Считаю до десяти: ахат, штаим, шалош, арба, хамеш, шеш, шева, шмоне, теша, эсер. И даже утреннюю зарядку - мои три упражнения - делаю под этот счет.
10 января. В 6 занял очередь за пенсией - после 11 получил 150 тыс.
12 января. Провел прямую телелинию: "Проблемы развития традиционной культуры" на примерах Витебска и Витебщины…
14 январи. Письмо ат Рема. Когда читал строки о том, как развешивал он у себя в Чикаго картины из Витебска, комок к горлу… от жалости к нему, к себе, к жизни-разлучнице…
28 января. В муз. гостиной – оргкомитет по будущему празднику Шагала. Кажется, "ерепенился" один я по разным вопросам: "Каждый день должен быть Шагаловским", "Не надо превращать в шоу".
7 февраля. Опять в муз. гостинной портили друг другу нервы. Маслюк: "Это Фестиваль фестивалей имени Шагала". Я: "Это IV Международные Шагаловские дни, которые включают и пленэр"… Все заняты собой и своими выгодами. И то, что сказал однажды Рывкин, конечно, правда на все 100 %: "Ты прорубил шагаловскую просеку – и все в нее бросились…"
9 февраля. Вспоминал окуджавовское о перешивании пиджака. Соседка Наташа привела в боевой вид мой старый, в стихах воспетый, рыжий пиджак, который столько со мной поездил: "Когда я с дороги возвращаюсь домой, пахнет дорогой мой рыжий пиджак…"
21 февраля. Как я завидовал всем, кто летел туда, на землю Давидову, где предки пасли стада… И вот я сам лечу.
23 февраля. На холм взойдешь - увидишь все на свете, в Иокнеаме дождь и солнце в Назарете…
25 февраля. Хайфа. На празднике
