Тихий холм - Георгий Старков

Кто может звонить?

Чтобы не терзаться думами почём зря, она сняла трубку. Поднесла к уху, но не успела ничего сказать – её опередил дребезжащий пьяный голос, который запел дурным фальцетом:

- С днём рождения тебя, с днём рождения тебя, с днём рождения, дорогая...

Он запнулся и скороговоркой вывел:

- Ой, я забыл твоё имя. Как тебя зовут?

- Кто вы? – удивлённо спросила Хизер.

Голос рассмеялся во весь голос. Смех его был столь же ужасен, как и пение:

- О, хорошо, спасибо. Так вот... С днём рождения, дорогая Кто Вы, с днём рождения тебя! С тридцать первой годовщиной!

В динамике послышалось громкое бравурное хлопанье в ладони. Судя по редкости аплодисментов, собеседник старался в одиночку. Хизер в ярости вскочила:

- Это вы, Леонард?

Конечно, он, кто же ещё. Большой любитель поговорить по сломанным больничным телефонам. Он заманил её сюда, в это неживое царство, и теперь решил над ней понасмехаться.

Голос, однако же, сказал:

- Леонард? Это имя убийцы, не моё.

- Стэнли? – спросила Хизер уже неуверенно. Голос не замедлил с ответом:

- Какая жалость... Но я не твой возлюбленный. Он сейчас под землёй, его новое имя – номер семь. Мне кажется, оно ему подходит гораздо больше, чем прежнее.

Он опять разразился противным смехом. Хизер поморщилась. Какой отвратительный фальцет... Будто кто-то намеренно фальшивит, чтобы не дать узнать себя. И ведь, сколько он ни старается, она знает его! Слышала не далее, чем вчера. Но кто? Кто?..

- Но не беспокойся, - сказал голос, вдоволь насмеявшись. – Ведь сегодня твой день рождения, и мы будем отмечать его с шиком! А?

- Слушайте, вас кто-то ввёл в заблуждение, - Хизер очень хотелось бросить трубку, но проклятая пластмасса словно въелась в кожу ладони. – Сегодня не мой день...

Голос прервал её:

- Тсс... Я не ошибаюсь. Сегодня тебе исполняется ровно двадцать четыре года. И у меня для тебя есть подарок.

Это неправильно, подумала Хизер. Раньше он говорил, что мне... то есть той, за кого он меня принимает, тридцать один год. Облегчения мысль не принесла. Наоборот – вспомнилось до мельчайших подробностей, как она вытаскивала дробовик из обёртки в заброшенном вагоне. И прохладные слова, нацарапанные на открытке: С днём рождения.

- Чего ты хочешь? – вкрадчиво спросил собеседник. - Сделать кому-то больно – или самому почувствовать боль? Выбирай. Но помни – в любом случае ты получишь то, что больше всего ненавидишь.

На последнем предложении тон резко изменился. Теперь собеседник на том конце почти не пытался изменить голос, и Хизер уловила в нём несколько до боли знакомых масляных нот. Пока она старалась припомнить и выкатить этот аргумент в глаза собеседнику, тот сухонько поздравил ещё раз:

- С днём рождения.

И оборвал связь. Теперь у Хизер не осталось сомнений, кто подложил ей ту двустволку в станции Хейзел-стрит. С тридцать первой годовщиной! Сегодня тебе исполняется ровно двадцать четыре года...

- Но ты не прав, - упрямо сказала Хизер в пустую мембрану. – Сегодня не мой день рождения.

Сказала, но не была уверена. Она больше не была уверена ни в чём.

глава 12

Обещанный подарок ждал Хизер в коридоре. На стене чем-то, очень напоминающим кровь, была выведена надпись «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ». Скорее всего, это и была кровь. Под надписью на решетчатом полу примостился длинный деревянный ящик. На этот раз – никакой подарочной фольги. Хизер могла сказать, что телефонный собеседник – скряга. А ещё, открыв ящик, она могла заявить, что с фантазией у него тоже негусто – дарить дважды одну и ту же вещь было не очень оригинальной затеей. Зато довольно практичной – в этом обладателю фальцета нельзя было отказать. Отливающим синим ствол дробовика, выглядывающий из ящика, смотрелся феерически после хождений с катаной и сломанной ножкой стула. Хизер взяла ружьё и привычным движением проверила заряд – по одному патрону в каждом стволе. Два смертоносных заряда картечи, две ниточки, за которые, если хорошо схватиться, то они могут спасти ей жизнь. Хизер даже почувствовала нечто отдалённо напоминающее благодарность тому, кто ей это подкинул. Это была хорошая компенсация за те минуты бессмысленной болтовни.

Хотя... если подумать, не такой уж и бессмысленной. Что ты хочешь: сделать кому-то больно – или самому почувствовать боль? Выбирай. Но помни – в любом случае ты получишь то, что больше всего ненавидишь.

И это правда. Хизер держала в руках как нельзя более подходящий инструментарий, чтобы сделать кому-либо больно. Этого она не желала. С другой стороны, у неё был выбор – оставить «подарок» на месте, как есть. Это неизбежно грозило тем, что ту самую чашу боли придётся испить ей самой. Этого Хизер тоже не хотела, хотя так, наверное, с точки зрения нравственности (боже, какое глупое слово) было правильнее.

Выбирай.

Хизер прижала приклад к груди и пошла вперёд. Оружие ей было необходимо - в любой момент из тьмы больничных коридоров мог заявиться очередной монстр. Чёрт с ним, с проповедником в трубке. Умереть здесь, так и не отыскав Клаудию, было бы преступлением.

Служебный лифт – вернее, большая клетка для хищников, Бог знает каким образом подключённая к механизму – был менее строптивым, чем коридорный. Когда Хизер нажала на кнопку первого этажа (цифр на потрескавшихся кусках резины не было, она просто догадалась, что это вторая кнопка снизу, учитывая подвал), лифт тронулся вниз с таким рвением, что Хизер схватилась за прутья клетки, дабы не упасть. На долю секунду ей показалось, что отказал трос и лифт свободно падает в шахту. Но через секунду скорость падения замедлилась. Лифт остановился на первом этаже, который – о счастье – выглядел почти так же, как в нормальном мире. «Обратную сторону» выдавали только стены, заляпанные кровью, и соскобленная местами штукатурка. Монстров не было, но Хизер держала ружьё наготове. Она обошла служебную часть здания, держа путь на выход. Там её ждал неприятный сюрприз. Дверь, ведущая наружу, была на месте, но с таким же успехом там могла бы быть кирпичная стена. Выход был намертво замурован - косяк замазан спёкшейся серой жижей, а на самой двери крест-накрест приколочены стальные рейки, покрытые окисью. Хизер посмотрела на окна, но они не могли ей ничем помочь. С виду стекло было обтянуто чёрной шалью, но она знала, что если попробовать надавить на «шаль», то руки упрутся в каменную твердь. И никакие усилия не помогут, потому что там, за стенами - ничто. Госпиталь Брукхэвен был выдернут с мясом от остального мира и брошен в море цвета крови.