Мидлмарч - Джордж Элиот

Мисс Ноубл кивнула племяннику с приглушенным робким смешком, ибо в честь полученного им назначения уже смахнула в корзиночку лишний кусок сахара.

— Что касается тебя, Уинни, — говорил священник, — я не стану препятствовать твоему браку с любым из лоуикских холостяков, например, с мистером Соломоном Фезерстоуном, если окажется, что ты в него влюблена.

Мисс Уинифред, которая весь вечер смотрела на брата, как всегда на радостях плача от души, сквозь слезы улыбнулась и сказала:

— Ты должен показать мне пример, Кэм: это тебе теперь нужно жениться.

— С удовольствием. Но кто же влюбится в меня? Я такой неказистый и старый, — сказал священник, встав, отодвигая стул и окидывая себя взглядом. — Как по-вашему, матушка?

— Ты красивый мужчина, Кэмден, хоть и не такой представительный, как твой отец, — ответила старая дама.

— Я бы хотела, чтобы ты женился на мисс Гарт, братец, — сказала мисс Уинифред. — Нам так весело жилось бы с нею в Лоуике.

— Вот прекрасно! По-твоему выходит, невест можно выбирать, как кур на рынке, стоит мне вымолвить слово, и любая согласится, — сказал мистер Фербратер, не называя той, кого ему прочили в невесты.

— Нам любая не нужна, — сказала мисс Уинифред. — Но вы-то, матушка, вы были бы довольны, если бы он женился на мисс Гарт, ведь верно?

— Я всегда одобрю выбор сына, — с величавой скромностью произнесла миссис Фербратер, — и буду очень рада твоей женитьбе, Кэмден. Когда мы переедем в Лоуик, тебе придется дома играть в вист, а Генриетта Ноубл игрок никудышный. (Миссис Фербратер всегда именовала так торжественно свою миниатюрную сестру.)

— Я обойдусь теперь без виста, матушка.

— Чего ради, Кэмден? В мое время вист не считался предосудительным развлечением для духовных лиц, — довольно резко возразила миссис Фербратер, не ведавшая, какое значение имеет в жизни ее сына вист, и не одобрявшая новых веяний.

— Мне теперь некогда играть, у меня будет два прихода, — сказал священник, уклоняясь от обсуждения достоинств этой игры.

Он уже сказал по этому поводу Доротее:

— Я не считаю себя обязанным отказываться от прихода святого Ботольфа, но возьму в тот приход младшего священника, который будет получать большую часть денег. Так я выражу свое согласие с теми, кто требует, чтобы одно духовное лицо не занимало нескольких мест. Главное — не отказываться от духовной власти, а добросовестно использовать ее.

— Я об этом думала, — сказала Доротея. — Если бы речь шла только обо мне, то мне легче отказаться и от власти и от денег, чем сохранять их. Мне кажется, я совершенно недостойна права назначать священника, и в то же время я чувствую, что не должна передавать это право другим, коль скоро оно мне поручено.

— Это уж моя обязанность поступать так, чтобы вы не раскаялись в том, как осуществили свое право, — сказал мистер Фербратер.

Он принадлежал к тем людям, чья совесть становится более чуткой, когда тяготы жизни перестают их терзать. Не выставляя напоказ свое раскаяние, он устыдился в глубине души, что вел себя менее достойно, чем иные миряне.

— Я не раз сожалел, что сделался священником, — сказал он как-то Лидгейту, — но, наверное, лучше не сожалеть, а постараться быть хорошим священником. Вот как просто все становится, когда получаешь богатый приход, — добавил он с улыбкой.

Говоря это, мистер Фербратер полагал, что исполнение долга не окажется обременительным. Однако Долг любит подсовывать неожиданные сюрпризы, он похож на нескладеху приятеля, которого любезно пригласили в гости, а он вдруг сломал ногу, входя в ворота.

Не прошло и недели, как Долг нагрянул к нему в кабинет, приняв личину Фреда Винси, только что возвратившегося домой со степенью бакалавра.

— Неловко вас беспокоить, мистер Фербратер, — сказал Фред, и на его красивом открытом лице появилось трогательно смущенное выражение, — но вы единственный из моих друзей, с кем я мог бы посоветоваться. Как-то я уже делился с вами своими сомнениями, и вы были так добры, что я не удержался и пришел к вам снова.

— Садитесь и рассказывайте, Фред, я сделаю все, что в моих силах, сказал священник и продолжал, готовясь к переезду, упаковывать в свертки разные вещицы.

— Я хотел вам сказать… — Фред замялся, потом решительно продолжил: Я могу сейчас принять сан, и, говоря по правде, ничего другого мне не остается. У меня нет охоты стать священником, но было бы жестоко сказать об этом отцу, после того как он потратил столько денег на мое образование. — Фред опять немного помолчал и повторил: — Ничего другого мне не остается.

— А я ведь уже разговаривал по этому поводу с вашим отцом, Фред, но разговор ни к чему не привел. По его мнению, менять что-нибудь поздно. Впрочем, одну преграду вы уже преодолели. Что еще вас беспокоит?

— Да просто то, что мне это не по душе. Я не люблю богословия, проповедей, не люблю напускать на себя серьезный вид. Мне нравится ездить верхом и делать то же, что и все другие. Это совсем не значит, что меня тянет к недозволенным вещам, но быть таким, как полагается священнику, у меня нет желания. Ну а что же мне остается еще? Я бы занялся сельским хозяйством, но отец не может выделить мне капитал. Сделать меня своим компаньоном он тоже не может. И уж конечно, мне нельзя сейчас начинать учиться сызнова, чтобы стать адвокатом или врачом, так как отец считает, что мне уже пора хоть что-нибудь зарабатывать. Легко, конечно, говорить, что, мол, не следует мне идти в священники; с тем же успехом мне могут посоветовать уйти в лес и жить среди зверей.

Голос Фреда звучал ворчливо и обиженно, и мистер Фербратер не удержался бы от улыбки, если бы не старался угадать, о чем умалчивает Фред.

— Вы в чем-нибудь не согласны с догматами… с нашим символом веры? спросил он, добросовестно пытаясь выяснить, что беспокоит его гостя.

— Нет, символ веры тут ни при чем. Куда уж мне опровергать его, когда люди гораздо ученее и умнее меня целиком с ним согласны. По-моему, с моей стороны было бы довольно глупо высказывать разные сомнения, какой же я судья в таких делах, — простодушно ответил Фред.

— Если так, то вам, наверно, приходило в голову, что, даже не ощущая особого призвания, вы могли бы стать хорошим приходским священником?

— Конечно, если мне придется быть священником, я постараюсь исполнять свои обязанности честно, хотя они едва ли будут мне по нраву. Вы считаете это достойным осуждения?

— То, что вы примете сан под давлением обстоятельств? Это зависит от вашей совести, Фред… от того, насколько вы все взвесили и ясно ли себе представили, чего от вас потребует ваше положение. О себе могу только сказать, что я был небезупречен, и это меня удручает.

— Но есть еще одно препятствие, — краснея, продолжал Фред. — Я об этом раньше не рассказывал, но вы, может быть, догадались, я иногда, наверное, проговаривался. Мне очень нравится одна девушка, я люблю ее с детства.

— Мисс Гарт, я думаю? — спросил священник, очень внимательно разглядывая какие-то ярлычки.

— Да, она. Если бы Мэри вышла за меня, я бы на все согласился. И я знаю, с ней я стал бы порядочным человеком.

— Так вы полагаете, что она отвечает вам взаимностью?

— Она никогда этого сама не скажет; а с меня уже давно взяла слово, что я больше не буду с ней разговаривать на эту тему. Так вот Мэри-то больше всех настроена против того, чтобы я сделался священником, я это знаю. А я не могу от нее отказаться. Мне кажется, я ей по сердцу Вчера вечером я видел миссис Гарт, и она сказала, что Мэри сейчас гостит в Лоуике у мисс Фербратер.

— Да, она любезно согласилась помочь моей сестре. Вы хотите поехать в Лоуик?

— Нет, но у меня к вам огромная просьба. Мне неловко вам докучать, но если вы коснетесь этого вопроса, вас-то Мэри, наверное, выслушает… словом, насчет того, идти ли мне в священники.

— Довольно щекотливое поручение вы мне даете, милый Фред. Оно предполагает, что мне известны ваши чувства, и в этом случае заговорить с мисс Гарт о вашем будущем — все равно что спросить ее, отвечает ли она вам взаимностью.

— Именно это мне и надо выяснить, — без обиняков подтвердил Фред. — Я ничего не смогу решить, пока не узнаю, как она ко мне относится.

— То есть от полученного вами ответа зависит, станете ли вы священником?

— Если Мэри скажет, что не пойдет за меня, кем бы я ни стал, из меня не выйдет толку.

— Глупости, Фред. Любовь проходит, а последствия опрометчивых решений остаются.

— Не такая любовь, как моя: сколько я себя помню, я всегда любил Мэри. Отказаться от надежды для меня все равно что вдруг сделаться безногим калекой.

— Не обидится ли мисс Гарт на мое непрошеное вмешательство?

— Не обидится, уверен, что не обидится. Вас она больше всех уважает, она не станет с вами, как со мной, переводить разговор на шутки. Мне бы и в голову не пришло ни к кому, кроме вас, обращаться с такими разговорами и просьбами. Ведь вы единственный наш общий добрый друг. — Фред немного помолчал и жалобно добавил: — Все-таки она не может не признать: я порядком потрудился, чтобы получить степень. Должна же она наконец почувствовать, что я всегда буду ради нее стараться, не жалея сил.