Секс и эротика в русской традиционной культуре - Левкиевская Елена Евгеньевна

Профессор Арнаудов дает следующее объяснение эротическим играм при погребении:

«Их следует сравнить с дионисийскими карнавальными играми у болгар и румын. Вместе с тем нельзя забывать, что поводом для них является не карнавал, а погребальная церемония. При объяснении смысла полового акта и наготы следует особенно настаивать на том, что это средство защиты от злых духов. В похоронном обряде отличительный элемент состоит в магических действиях, направленных на защиту живых от мести и нападения злых духов (часто мертвецов). В рассматриваемом случае мы присутствуем при своеобразной драме, которая в своей основе близка карнавальным играм и забавам, целью которых является пробуждение природы, увеличение плодородия и сохранение здоровья живых».[912]

Профессор Арнаудов устанавливает связь между играми в свîчіню и калушарскими играми. Мы расцениваем такую точку зрения как вполне обоснованную. Чтобы объяснить возможность перехода магических действий из одного цикла в другой, позволим себе короткий экскурс в область эволюции магических действий.

Все магические действия могут быть разделены на акты мотивированные, немотивированные и те, которые трансформируются в игры или в рациональные и полезные действия. Действия, исполнитель которых осознает — согласно законам магии — связь между действием и его следствием, могут быть названы мотивированными магическими действиями. Действия, при которых исполнитель не знает, почему они должны привести к желаемому результату, но считает тем не менее, что их выполнение может принести пользу, могут быть названы немотивированными магическими действиями. И наконец, некоторые действия полностью потеряли магический смысл и превратились в простые развлечения или в рациональные и полезные действия.

Мотивированные магические действия могут быть легко дополнены, сокращены и изменены, поскольку человек осознает их значение. Так, в мотивированном магическом действии, совершаемом в обряде свадьбы и состоящем в осыпании зерном жениха и невесты, делающий это отдает себе отчет в том, что, в соответствии с законом контакта, хлеб, которым осыпали молодых, всегда будет в достатке в их доме. Соответственно, если он захочет, чтобы молодожены имели в изобилии деньги, он создаст новый вариант магического действия и осыплет их деньгами.

Мотивированное магическое действие может легко переходить из одного цикла в другой. Мы записали в Закарпатье один и тот же обряд, сопровождаемый одной и той же магической формулой и совершаемый как в сочельник, так и во время свадьбы.

В селе Вышнии Быстрый в сочельник хозяин дома швыряет в углы своей хаты пригоршни фасоли и кричит: «Брр! грайте ся, хлопцî, хуятî — дîўки пîздатг — грайте ся волі рогатî, корови дійкаті,[913] — козічки, овечки!» На свадьбах «староста» бросал в каждый угол дома овес и приговаривал: «Грайте ся, ягніцî, грайте ся, теліцî, — у каждой кутінî по дітінî — хлопцî хуятî, дîўки пîздатî — на печі — нігде лечі».

Это совпадение совершенно понятно. В Святий вечур большинство магических действий имеет своей целью обеспечить достаток в доме и обогатить хозяина, чтобы, в частности, в хижі было «изобилие плодов земли» и рождались дети. В свадебных обрядах большая часть магических действий преследует аналогичную цель.

При выполнении немотивированных магических действии исполнитель не знает, что при этом важно и что второстепенно. Он лишь верит, что совокупность всех деталей этого магического действия обладает сверхъестественной силой. Поэтому он старается не упустить ни малейшей детали из боязни уменьшить силу всего действия в целом. Таким образом, если бы обряд, состоящий в осыпании молодоженов пшеничным зерном, перешел в разряд немотивированных, то человек, которому надлежало бы совершить эти действия, побоялся бы заменить пшеницу овсом или каким-либо иным зерном. Он также не позволил бы себе перевести немотивированный магический акт из одного обрядового цикла в другой, поскольку не знал, не играет ли ситуация исполнения обряда основную роль.

Магические действия, трансформированные в развлечения и потерявшие в силу этого всякий магический смысл, легко могут быть изменены, дополнены, сокращены и т. д. в зависимости от вкуса и желания участников. Так, если обряд, состоящий в осыпании зерном, становится игрой, то молодых могут осыпать цветами, конфетти, серпантином и т. д. Кроме того, одна игра может привлечь в том или ином цикле целый ряд других, похожих игр.

Заметим, что мотивированное магическое действие не всегда переходит в немотивированное, в игру или в действие, осознаваемое как рациональное и полезное. Вполне возможна и обратная эволюция. Немотивированный ритуал может впоследствии получить магическое объяснение, а развлечение — стать магическим действием.[914]

Вернемся к вопросу о связи между калушарскими играми и играми в свîчіне. Если вспомнить, что мотивированные магические действия могут переходить из одного обрядового цикла в другой, то правомерно предположить, что с того момента, когда мотивированное магическое действие (имитация сексуального акта) выполнялось по закону сходства, для увеличения плодородия — во время ли пахоты, посева или в определенный момент года (как калушарские игры), то оно может выполняться и во время погребальных обрядов, чтобы отвести от хлеба, от людей и от домашних животных опасность смертельного воздействия, которым угрожает покойник.

Со временем фаллические игры магического характера во время погребения стали развлечением, либо пройдя, либо не пройдя перед этим этап немотивированных магических действий. Превратившись в игры, они пополнились новыми сценами и деталями, также носящими эротический характер (в духе грубых оскорблений, которыми обмениваются и баба), но не имевшими уже ничего общего с магическими действиями. Позже к этим разнообразным эротическим играм (иногда в форме магических действий) добавились игры, вообще никогда не обладавшие магическим смыслом. Именно к этому типу игр относится, например, очень распространенная на свîчінях забава, называемая колодез:

«Они берут палку. У них есть „староста“, который спрашивает: „Ты что делаешь?“ Молодой человек отвечает: „Я рою колодец“. „Староста“ спрашивает вновь: „Какой латки (глубины)?“ Парень отвечает. „Староста“ спрашивает: „И когда ты его выкопаешь?“ Молодой человек говорит: „Когда эта девушка поцелует меня!“ — и зовет девушку. Поцеловав юношу, та забирает у него палку и начинает копать. „Староста“ спрашивает: „Ты что роешь?“ Она отвечает „колодец“ или же мочіло [яма с водой, где мочат коноплю, из которой крестьяне делают себе рубахи]. „Староста“ опять спрашивает: „Когда закончишь?“ Девушка отвечает: „Когда Иван или Василий поцелуют меня“. И они продолжают свою работу».[915]

А вот еще некоторые игры из того же ряда.

Игра в ложку (с лижкоў).[916] — «Парни, каждый с девушкой, попарно рассаживаются в кружок. Девушка обходит круг и обращается к одному из парней: „Ты отпустишь девушку?“ Тот отвечает: „Нет“. Тогда она ударяет его по руке ложкой. Парень говорит: „Я ее отпускаю“. После этого он должен поцеловать ту, которая сидит рядом с ним. Та уходит, а обходившая круг садится к нему».

Игра в нитки (нiточки). — «Девушки сидят с одной стороны, парни — с другой. Один берет нитки и, держа их за середину, раздает по концу нитки каждому парню и каждой девушке. Парень, который раздает нитки, и сам берет конец. Раздавая их, он не знает, какой парень и какая девушка будут держать концы одной и той же нитки, поскольку нитки перепутаны в середине. Однако, распределив нитки, он отпускает пучок, и становится ясно, кто из играющих держится за концы одной и той же нитки. В этом случае девушка обязана поцеловать парня, держащего другой конец той же нитки. Игра возобновляется. Теперь парень должен поцеловать девушку, держащую ту же нитку, что и он».