Факап - Михаил Харитонов

В дальнейшем он не упускал ни единого случая пополнить свои знания. Для этого он шёл буквально на всё. Например, во время процесса над ируканскими ведьмами он выпросил у старого герцога Ируканского место дознавателя. Его интересовали используемые ведьмами зелья. К тому времени он сделал при герцоге неплохую карьеру: он был единственным, кто умел снимать боли в августейших суставах. Для этого он использовал смесь разных ядов. Что не помешало ему помочь тому же герцогу мирно и вовремя отойти в мир иной, всего лишь несколько изменив дозировки. Благодарный сын — который и был заказчиком — даже собирался даровать Будаху дворянство. Но потом решил, что это будет слишком откровенно и восстановит против него двор. Поэтому он предложил доктору самому выбрать себе награду. Будах попросил хорошо оборудованную лабораторию, денег для закупки оборудования и разных веществ. А также поставки подопытных в нужных количествах и защиту от чужого любопытства. Герцог просьбе внял и переселил доктора в свою личную тюрьму. Из подвалов которой он позволил брать столько людей, сколько нужно для опытов. В тюрьме Будах прожил несколько лет, весьма плодотворных с научной точки зрения. Правда, тюремные подвалы он опустошил полностью. При этом его научный аппетит только разгорелся. Так что через какое-то время он расстался с герцогом. Расстался полюбовно, вручив ему в качестве подарка набор противоядий от наиболее популярных отрав. И отправился на поиски более перспективного работодателя.

Он его нашёл — по ту сторону ируканской границы, в Арканаре. Это был некий дон Сатарина по прозвищу Беспощадный — богатейший имперский аристократ, доживший до преклонных лет и слегка свихнувшийся от старости и многочисленных болезней. Ему требовался личный врач и опытный допросчик: престарелый дон никому не доверял и очень боялся покушения. В связи с чем его фамильные тюремные подвалы всегда были полны людей, показавшихся подозрительными. От близких слуг, заподозренных в измене, до случайных людей, схваченных во владениях дона вблизи ируканской границы: старик пребывал в родовой вражде с герцогами Ируканскими… Так или иначе, Будах отлично справлялся. Что касается врачебства, то дон Сатарина прожил более ста лет. Несмотря на хронический холецистит и камни в почках: их Будах смог растворить раскислительной смесью собственного изобретения. По поводу второго занятия рассказывали, что Будах однажды заставил говорить немого от рождения. Применив какой-то отвар, усиливающий болевую чувствительность. Взамен он получил у дона Сатарины ровно то же самое, что и у герцога: хорошие условия и материал для опытов. Когда доктор испытывал какое-нибудь новое противоядие, слуги не успевали вывозить трупы.

Нет, Будах не был ни садистом, ни мизантропом. Это был фанатик познания — наподобие того же академика Окада. Впрочем, в отличие от последнего он считал человеческую природу неизменной и не мечтал переделать людей. Единственным способом облегчить человеческую участь он считал распространение полезных знаний. Себя он искренне считал благодетелем человечества. Как он сам написал в предисловии к своему знаменитому трактату «О травах и иных злаках, таинственно могущих служить причиною скорби, радости и успокоения» — «изложенные здесь сведения, собранные и добытые мною с большим трудом, да послужат к уменьшению и облегчению страданий людей в этом поколении и в будущем». В трактате и в самом деле излагались очень полезные вещи. Например, рецепты мазей, утишающих боль от ран и ожогов. Средства для купирования болевых приступов при разных болезнях. И даже что-то вроде общей анестезии.

Да, ещё. Доктор был не то чтобы аскетом, но довольно скромен в потребностях. Он не ел мяса, ходил в простой тёмной одежде без украшений, а постельные дела считал достойными животных. Хотя поговаривали, что в весьма почтенном возрасте он совершил соитие в присутствии герцога Ируканского. Якобы тот заказал доктору возбуждающее средство, а потом решил проверить на нём же его действие. Левин, изучавший материалы по Будаху, пришёл к выводу, что это легенда.

Единственной слабостью доктора было коричневое эсторское вино. Но и здесь он соблюдал сугубую умеренность и никогда не позволял себе лишнего, так как считал опьянение впадением в свинство. Что касается денег, то через него проходили немалые суммы. Но он их тратил в основном на редкие рукописи, а также вещества и травы. А излишки складировал у финансистов Святого Ордена. На чёрный день и пожарный случай.

От дона Сатарины Будах сбежал, когда у того начала окончательно ехать крыша. А именно — под конец жизни он всё чаще выражал желание покаяться в многочисленных грехах, отпустить пленников и облегчить свою совесть какими-нибудь добрыми делами. Зная нравы правителей, Будах решил, что он в лучшем случае лишится лаборатории и подопытных, а в худшем — головы. Свою голову Будах ценил очень высоко. Поэтому он предпочёл тихо покинуть его владения. С собой он взял только мешок с книгами и рукописями. С ним он и вернулся в родной Ирукан. Герцог встретил его милостиво и немедленно предложил ему работу по специальности. Доктор принял предложение частично — то есть согласился пользовать герцога от недугов, но и только. Судя по всему, он решил написать новое сочинение, а это требовало сосредоточенности и покоя.

Антон положил глаз на доктора Будаха, когда начал реализовывать свой проект университета в метрополии. Вышел он на него через старшего постельничего герцога Ируканского дона Гуга, он же Павел Бунге из Группы Наблюдателей. Будах капризничал, никуда не хотел ехать, во всяком случае — прежде чем закончит новое сочинение. Антон злился, предлагал выгодные условия, сулил деньги и условия для работы. Понимал ли он некоторую специфику таковых? Теперь узнать неоткуда. Левин предполагал, что да, понимал. Может быть, даже планировал перевести неуёмную жажду познания доктора Будаха в более человечное, что-ли, русло. Во всяком случае, Сноубридж вроде бы нашёл в мозгах Антона какие-то следы подобных намерений. Левин в этом сомневался. Хотя, конечно, теперь-то кто разберёт.

В конце концов Румата и Будах договорились. Судя по всему — о переправке доктора в метрополию на полный пансион. Где уже проживали несколько вытащенных Руматой книгочеев — тот же Багир Киссэнский, например. А также Цурэн Правдивый — тот самый, сплагиативший у Руматы его перевод Шекспира: его тоже пришлось вызволять. И ещё с полдюжины интересных людей. Для начала немного, но с Будахом этот коллективчик уже мог претендовать на костяк будущего вуза.

Но как раз в этот момент доктору сделали предложение, от которого он уже не мог отказаться. Составить очень специальное зелье для Его Величества Пица Шестого.