Троя. Грозовой щит - Дэвид Геммел

Последний корабль, загруженный воинами и лошадьми, отплыл от берега. Суда выстроились вереницей в узком проливе. Небо было ясным, дул небольшой ветерок, и это, подумал Каллиадес, было благоприятным знаком. Для перегруженных кораблей, тяжело передвигающихся по голубой воде, достаточно было небольшой неприятности, чтобы вызвать несчастье. Свежий ветер, волны или даже паника среди лошадей. Расстояние между верхними планками корпуса и водой была меньше длины человеческой руки. Если судно накренится даже слегка, туда попадет вода, и он пойдет ко дну, словно камень. У тяжело вооруженных воинов, находящихся на борту, не будет шанса выжить.

— Пусть Посейдон успокоит море! — воскликнул Каллиадес. Банокл внезапно выругался.

— Не донимай Посейдона, — сказал он, показывая вверх на пролив, на северо-восток. — Беспокойся об этих ублюдках!

Обогнув мыс, за которым он прятался, на горизонте показался флот черных галер. Каллиадес насчитал двадцать кораблей.

Его охватила дрожь. Перегруженные корабли были беззащитны перед военными галерами. Их протаранят и потопят прежде, чем они доберутся до безопасного берега.

Олганос никогда не был хорошим моряком. Это было источником стыда для его семьи, все члены которой были моряками. Его отец говорил, что морская болезнь скоро пройдет, что его тело приспособится к волнению моря. Но этого не произошло, вот почему он первым из семьи присоединился к армии.

Этим утром, когда он вступил на борт плоскодонного корабля, у него начался приступ тошноты. Джустинос похлопал его по спине и засмеялся.

— Во имя яиц Гадеса, парень, мы еще на берегу, а у тебя уже посерело лицо.

Олганос не ответил. Вместо этого он сжал зубы и приготовился к обычному ужасному головокружению, от которого в желудке станет горячо, и к неизбежной рвоте. Канат в передней части судна натянулся, когда дарданский корабль потащил его от берега. Олганос схватился за перила и посмотрел на море. Судно накренилось, затем выпрямилось.

Теперь Олганос осмотрел плоскодонный корабль для переправы. Восемьдесят человек и двадцать лошадей столпились на его палубе. Воины вокруг вели себя беспечно и радостно: они оставляли позади дикую Фракию и направлялись домой к любимым, под защиту Трои. Олганос срыгнул и почувствовал едкий кислый вкус в горле. В этот момент он ненавидел море.

Восьми гребцам по обе стороны корабля не хватало места, чтобы работать длинными веслами, и они бранили воинов, толпившихся вокруг. В задней части судна двое рулевых смеялись над воцарившимся хаосом.

Последний корабль отчалил; Олганос наблюдал, как он качается и с трудом передвигается. Когда от нового приступа тошноты у него забурлило в животе, он закрыл глаза.

— Наверное, они будут тащить нас до Трои без остановок, — предположил Скорпиос.

Олганоса охватила паника от такой перспективы. Потом чувство солидарности взяло верх. Корабли должны вернуться за фракийцами и Баноклом. Он посмотрел на Скорпиоса, который улыбался ему.

— Очень смешно, — с трудом произнес он.

— Разве от качки твое сердце не подпрыгивает? — спросил Скорпиос. — Когда корабль качается и наклоняется, качается и наклоняется.

Олганос выругался, перегнулся через борт и очистил свой желудок.

Это не помогло. Тошнота вернулась, и теперь запульсировало в висках.

А когда он выпрямился, то увидел, что с северо-востока черные корабли огибают материк. На минуту ему показалось, что это дарданцы. Затем он все понял.

Стоящий рядом с ним Джустинос пробормотал проклятие.

Три корабля Дардании увидели вражеский флот и повернулись к нему. Течение было быстрым, и микенские галеры неслись на медленно плывущие суда с ужасающей скоростью.

Военный корабль Дардании был вынужден перекрыть путь первой из галер. Три других промчались мимо. Олганос с ужасом наблюдал за тем, как они протаранили последнее судно для переправы. Обшивка треснула, и корабль резко наклонился. Микенское судно отплыло назад, оставив зияющую дыру, в которую хлынула вода. Судно троянцев стало тонуть. Лошади поплыли, но тяжело вооруженные троянские воины с трудом пытались удержаться на плаву. Они просили о помощи. Олганос смотрел на их разрывающую душу борьбу за жизнь. Один за другим они ушли под воду. Восемьдесят человек погибли в считанные секунды.

— Снимайте свои доспехи! — закричал Олганос стоящим вокруг воинам, разрывая кожаные ремни, удерживающие его кирасу.

— Только не я, — сказал Джустинос, — я не умею плавать.

— Я помогу тебе удержаться на плаву, друг мой. Джустинос покачал головой.

— Как только ублюдки протаранят нас, я прыгну к ним на корабль.

Олганос сбросил свою кирасу на палубу.

— У нас не будет шанса. Они протаранят, а затем отплывут назад. Поверь мне.

Скорпиос тоже снял свои доспехи. Большинство воинов последовали их примеру, и корабль угрожающе закачался.

К ним приблизилась микенская галера, но ее саму протаранил военный корабль дарданцев. Троянцы радостно закричали, но их крик быстро стих. Другое микенское судно ударило по кораблю Дардании, разбив ему корпус.

Гребцы яростно заработали веслами, но из-за паники ритм был потерян. Судно медленно развернулось, течение ударило по левой стороне кормы. Перегруженный корабль теперь подставил под удар борт, представляя собой прекрасную мишень. Олганос присел и, сняв свои бронзовые поножья, бросил их на палубу. Он выпрямился — как раз вовремя, чтобы увидеть нависающий над ними нос военной галеры. Ее таран ударил в обшивку троянского судна. Люди упали, испуганные лошади, когда палуба наклонилась, встали на дыбы и забили копытами. Затем они устремились через толпу воинов и прыгнули или упали в море. Когда галера отплыла назад, корабль ужасно накренился. Вода хлынула сквозь обшивку палубы.

Затем судно наклонилось вперед. Олганос налетел на перила и оказался в воде.

Когда он всплыл на поверхность, рядом с его головой пролетела стрела. Сделав глубокий вдох, он нырнул. А когда вынырнул, чтобы набрать воздуха, черная галера уже отплывала в поисках новых жертв.

Он услышал чей-то крик и увидел, что Скорпиос держит Джустиноса, тяжелые доспехи которого тянут их обоих ко дну. Быстро подплыв к ним, он помог поддержать крепкого воина, пытаясь развязать завязки его кирасы.

Мимо них полетели еще стрелы. Одна задела руку Скорпиоса, разрезав кожу. Олганосу удалось развязать кирасу Джустиноса, но не было возможности снять ее.

— Тебе нужно вылезти из твоих доспехов, — сказал он другу. — Нырни и сбрось их.

Испуганные глаза Джустиноса были широко раскрыты.