Красное колесо. Узел 4. Апрель Семнадцатого. Книга 1 - Александр Солженицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Опубликовать тайные договора!
– Это подло! Секретный договор может быть опубликован только с согласия всех сторон.
Студент:
– Да зачем дальше воевать, когда на фронте уже братание идёт?
Представительный рослый господин в хорошем пальто:
– Это возмутительно! Сперва надеялись: немцы свергнут Вильгельма. Не свергают. Теперь – надежда на братание. Да откуда эта мечта, что немцы не пойдут на нас наступать? У нас просто голова кружится.
Та же дама, всё так же с руками на груди:
– Да имейте терпение! Вот, Америка вступила! – теперь война скоро кончится.
Тот господин:
– Как же можем мы сами объявить мир?
Ему курсистка, чёлка из-под меховой шапочки:
– Вы хотите победы? Вам нужно ещё миллионы калек? А нам нужно – братство народов!
Студент – всем сразу, с ледового бугорка:
– Союзники – всё равно захватят! – и хоть с ними потом воюй. Нет, кто-то должен благородно отказаться, и с самого начала.
Курсистка, встряхивая чёлкой:
– Мы согласимся защищать свободную Россию, но не алчные аппетиты богачей.
Два солдата прикатили бочку. И раненый солдат, рука на перевязи, взлез на неё:
– Слушайте! Как так всё кинуть? А за что ж мы кровушку лили? А за что ж я три месяца, не зная покою ни днём ни ночью, лежал на лазаретной койке? Наши братья в окопах, а мы тут неужто будем слушать подзужников? А что бы мертвые сказали? Кто затеял эту суматошь? Не мы.
– Ленинцы! – кричат из заднего ряда.
Студент громоздится на снежной куче:
– При чём тут ленинцы? Я вот никакой не ленинец. Но демократия должна сыграть почётную роль посредника мира. Тайные договоры были заключены царским правительством, а демократия не обязана их соблюдать.
Хорошенькая гимназистка язвит:
– Вы потому против войны, что на фронт боитесь?
Плотный седой господин, решительно:
– Всякий последовательный демократ должен быть и борец за полную победу!
Неуёмная та курсистка:
– Ну да! – завоёвывать Константинополь, присоединять Армению, отбирать обратно Польшу, – а нужно ли это народным массам? Мы выиграли уже то, что сбросили царя! И этим помогли всем демократиям мира. Сейчас Германия борется за своё самосохранение – и это даёт ей страшную силу отчаяния! Опасно доводить её так…
Плотный господин не уступает:
– Но народ отверг утопические формы мира и не выпускает винтовки! Пока Германия не откажется от захватов – до тех пор мы будем непоколебимо стоять!
– А – где вы стоите? – ему мастеровой. – Вы – идите побеждайте своими руками, что вы других зовёте?
А на бочку вместо раненого взлез густобородый солдат, без винтовки:
– Не потому немец нас два месяца не трога’т, что рад нашей слободе, – а что мы друг дружку поедом едим. Немец понима’т, что, напри он на нас, – мы б сразу опамятовались, за оружие взялись. Вот он нам покой и даёт, чтоб мы ссорились…
Толпятся, толпятся… Кому верить?
* * *С Невского на Михайловскую несколько десятков человек бросаются с криками и проклятьями. Бегут, сбивая друг друга с ног, ловят сами не знают кого. Одни: немецкого шпиона заметили! Другие: с бомбами! Третьи: провокатор!
Поймали двух молодых: ленинцы! Повели – в комиссариат. Там – приняли их, а от толпы внутрь не впустили. Постояли – разошлись.
* * *На Михайловской улице у подъезда «Европейской» гостиницы – тоже большой митинг, всех сортов публика, от офицеров до кухарок. Все – граждане! – Лакей. – Вроде банковского служащего.
Меняются ораторы на ступеньках, и только один крикнул «долой Милюкова», ему не дали кончить:
– Гоните его!
А хорошо слушали молодого безбородого солдатика:
– Товарищи! Я трижды ранен, больше не хотел идти на войну. Но теперь – пойду. Только трусы требуют конца войны. Здесь – не имеют права говорить против войны, спросите раньше фронт, что он вам скажет?
Спорят везде горячо, но без кулаков. Перевес – везде за Временным правительством, и солдаты все – больше так.
* * *Большая организованная кадетская манифестация, человек триста, с зелёным и трёхцветными знамёнами вышла из кадетского клуба на Французской набережной, впереди медленно идёт открытый автомобиль, в нём – Винавер, ещё несколько кадетов, во время остановок обращаются с речами к окружающей публике. За ними – грузовик с вольноопределяющимися, и те разбрасывают листовки с кадетским воззванием.
Прошли по Литейному. Потом – по Невскому. А с Морской повернули к Мариинской площади. К их шествию по пути присоединялось много солдат, офицеров, обывателей, к концу стало в шествии несколько тысяч.
На Морской толпа подняла на руки встречного французского офицера и внесла, подала его в автомобиль ЦК. Винавер приветствовал его, толпа кричала: «Вив ля Франс!»
* * *Но вот валит по Невскому совсем иное шествие: впереди, с четверть колонны, – хмурые рабочие, с винтовками на ремне через плечо. А три четверти – рабочие бабы да подростки. Несут – «Долой Временное правительство». А кричат:
– Долой Милюкова! Не дадим ему пить нашу кровь!
– Пусть умрёт от своей буржуазной жажды!
Им в ответ из встречного шествия:
– Да не Милюков, а Вильгельм пьёт нашу кровь!
А они:
– Да здравствует Ленин!
А им:
– Долой Ленина! Долой немецких шпионов!
Прошли, друг друга не задели.
А что это они – с винтовками? Вон, все солдаты на улицах – без оружия.
* * *И ещё – подобные же рабочие манифестации приходят или с Литейного моста, или с Троицкого.
Враждебные – иногда минуют друг друга встречно, иногда идут параллельно рядом и перебраниваются.
Озлобление нарастает. Лица воспалённые, искажённые:
– Да здравствует Интернационал!
– Смутьянов – в Германию, они там нужней…
– Долой Милюкова!
– Долой Ленина!
– Долой войну!.. Не надо нам завоеваний!
– Верим только Временному правительству!
Трамваи – всё медленней, стоят в пробках. А извозчикам, экипажам – хоть вовсе с Невского сворачивай.
Митингуют – уже на всех углах, не пройти.
– Вот устроили! Только немцам это и нужно.
– Вильгельм порадуется…
73
Паника в ИК: подымается рабочий Питер! – Головка ИК на Марсовом поле.После безсонной ночи ИК собрался – у всех главарей тяжёлая невыспанная голова и упадок энергии. (Ещё прежде ИК произошло совместное заседание трёх народнических фракций. И эсеры поддержали трудовиков и пешехоновских энесов: что социалистическая демократия ещё не в силах выполнить задачу самостоятельного управления страной и такое правительство подорвало бы кредит России перед буржуазной Европой. Нет, разрывать с кадетами не пришёл час.)
Церетели доложил, что сегодня утром к нему приезжал Терещенко и согласовывали набросанный вчера ночью проект примирительного документа. Вот он. Обещается лёгкий компромисс, затруднений не должно встретиться, в ближайшие часы его утвердят на Совете министров. (Ещё надо обсудить, допустимы ли такие частные контакты Церетели с министрами: не может же он всегда знать и выражать мнение ИК.)
Документ может быть и неплохой, можно бы и утвердить: в конце концов, состаивается всё-таки первый шаг к международному обсуждению отказа от насильственных завоеваний? Это – крупное достижение демократии. (Чернов: «трудовой демократии».) Большевики, конечно, не согласны: это – поражение! Но и многим в ИК не так уж понятно: почему надо быть столь вежливыми с союзниками? почему нельзя на них давить? Во всяком случае, надо ещё раз потребовать от Временного правительства, чтобы ни один крупный политический акт не издавался без предварительного осведомления ИК. И чтобы скорей выгоняли всех царских послов.
Пока ожидать окончательной бумаги от правительства – стали думать, что надо крепче взять в руки петроградский гарнизон, как уже вчера начали, чтоб не повторялось самовольство. Вызвать завтра на бюро ИК представителей всех батальонных комитетов и с ними окончательно крепко установить: чтобы впредь ни одна часть не выходила бы на улицу без прямого постановления ИК.
Чернов посматривал вокруг с усмешкой: 80 из 90 этих членов ИК – революционеры без году неделя, никто их в революции никогда не слышал, не знал, а теперь они хотят всем управлять. Но так как самые шумливые – интернационалисты-циммервальдисты, то Чернов удержался против них выступить: уж он-то и есть коренной циммервальдист, вместе с их Лениным.
Но – что? Теперь большевики поднимают вопрос о перевыборах бюро! Неделю назад выбрали – и уже переизбрать? Почему? зачем? Просто – рвутся к власти. Ну нахалы.
При европейской успокоительной широте черновских взглядов – ему так дика эта дёрганая обстановка здесь.
И долго длится шум, неразбериха, вскакивают, трясут друг друга за грудь: переизбирать? не переизбирать? И не заставишь их умолкнуть!.. Только на том и уговорились, что весь вопрос снова будет поставлен на одном из ближайших заседаний.
