Свобода - Борис Ярне
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Далее. Вы уже понимаете, к чему я веду, Юрий Николаевич? Происшествие, в том числе и само убийство, было итогом безответственности и вседозволенности наделенных властью людей, да вдобавок к тому, коррумпированных, как и сам губернатор.
Маша страдает, мать переживает за дочь, жизнь которой загублена. Через три года Слава совершает побег, приезжает в Волгодонск и забирает Машу. Маша разрывается между любимым человеком и домом, где она оставила больную мать, заботиться о которой теперь некому. Маша возвращается в отчий дом, но, не выдерживая нервного напряжения, сходит с ума и оказывается в лечебнице.
Да, Юрий Николаевич, вы читаете мои мысли! Возобновляем дело, сносим к чертям всех негодяев, предполагая последовательные чистки по всему региону. В первые мгновения своего губернаторства Акбашев с вашей поддержкой разгребает грязное белье, докапываясь до истины, которая становится достоянием масс, наказывает виновных, и объявляет торжество справедливости!
Да, Юрий Николаевич, это будет сложнее. Я постараюсь добиться того, чтобы этот Слава вернулся, да еще с повинной. Придерживаясь буквы законы, ему придется понести наказание за побег, но во всем остальном… да, Юрий Николаевич? Что вы! У меня уже все готово. Осталось только зарядить журналистов и нужные каналы, и уже сегодня к вечеру вся страна будет рыдать у экранов телевизоров. Могу направить вам более подробный отчет с проектом дальнейших действий… Спасибо за доверие! – Подполковник рассмеялся. – Да, согласен, чересчур быстро. Но мы можем поднять письма Маши, если их нет, нарисовать, а то и, знаете, пусть письмо ее матери будет первым сигналом завтра же! Утром письмо, днем расследование, к вечеру результат, а вечером репортаж! Есть, товарищ генерал! Простите, Юрий Николаевич. Будет исполнено. Я приму участие в подготовке вашей речи, куда будет включен данный вопрос. Два – три дня! Есть!
Кравчук отложил телефон и выдохнул, улыбаясь во всю ширину лица. Он налил себе стакан воды, выпил его залпом и снова взялся за телефон.
– Слушаешь? Итак, план одобрен. Запускай завтра сумасшедшую так, чтоб я сам пустил слезу. И, понимаешь, конкретно факт ее присутствия в психиатрической лечебнице, чтоб был везде. Он сам придет. Готов держать пари. И, не забудь, хоть я и нарисовал радужную картину справедливого суда, где на майора будет надет терновый венок, до повторного слушания он не должен добраться. А это уж мы обыграем, и не в пользу бывших фигурантов. Выполнять!
На следующий же день после возвращения Марии, ее мать начала готовится к переезду. Договорившись с дочерью, чтобы та никуда не выходила из дома, она, не подавая вида, как ни в чем не бывало, разговаривала с соседками, ходила в магазин и на виду у всех собирала вещи, говоря всем о том, что раз дочь ее покинула, то и оставаться в городе больше незачем.
– Вернусь в родную деревню, там и окончу свой век, – причитала она, невольно пуская слезу.
С тех пор, как Мария пропала, все вокруг с сожалением смотрели на ее мать и кто как мог, старались ее утешить, но, тем не менее, никто никак не мог взять в толк, что же на самом деле произошло. Ведь поначалу все были уверены в том, что Мария пропала, потом стало известно, причем от самой матери, что та уехала, не сказав куда. Допытываться, стараясь выяснить подробности, никто не решался, боясь совсем расстроить старушку.
По прибытии Мария весь день просто тихо сидела в своей комнате, с занавешенными шторами, изредка разговаривая с матерью, когда та что-то спрашивала. Так прошло два дня. После, на третий день, она стала чаще лежать на кровати, отвернувшись к стене. А еще через день мать услышала тихое рыдание.
– Доченька, – подсела к ней мать, – ну, что ты себя терзаешь? Тяжело, понимаю, но, поверь, время залечит, время все вылечит. И будешь ты у меня еще счастлива.
Мария не отвечала, лишь продолжала плакать, отвернувшись к стене.
Вечером она отказалась от ужина. Весь следующий день пролежала, отвернувшись к стене. И весь день она отказывалась от еды.
– Ну, Машенька, доченька, ты же совсем ослабнешь. Итак, худенькая приехала. Маша, поешь, прошу тебя.
– Спасибо, мама, я не хочу, не могу…
На следующий день все повторилось.
– Маша, прошу тебя, вернись ко мне? – умоляла ее мама.
Мария молчала.
– Машенька, я уже все вещи приготовила. Завтра большую часть перевезут, а через день и мы уедем. Машенька, и заживем…
Мария молчала.
– Машенька, вернись ко мне.
– Я не могу, мама, – нежно произнесла Мария, – я могу оказаться у них, а я не хочу этого, я боюсь…
– О чем ты говоришь, доченька?
– О них, – загадочно проговорила Мария, приподнявшись на кровати и сев рядом с матерью.
– О ком? – не понимала мать.
– Они знают, что я шла к ней, и захотят наказать меня, мама. Я не хочу возвращаться, не хочу.
– Машенька! – Мать подскочила, и трижды перекрестив дочь, крепко обняла ее.
– Прости меня, мамочка…
Это происходило днем, а вечером мать, вернувшись из магазина, не обнаружила Марию у себя в комнате. Обыскав весь дом и двор, она бросилась на улицу, обошла всю округу, но тщетно. Сердце ее яростно заколотилось, в груди закололо. Вернувшись домой, она рухнула на Машину кровать и разразилась громким плачем.
Прошло полчаса. Она лежала, закрыв лицо руками. Что делать? Куда идти? Обратится в полицию? Как же так?
Послышался скрип половиц.
– Маша! – вскричала мать и развернулась.
Мария стояла посреди комнаты и улыбалась. Она была бледная, как полотно, глаза ее горели каким-то диким огнем, руки были опущены, и по ним пробегала мелкая дрожь. Мать в ужасе
