Рай на краю океана - Сара Ларк

Калев закусил губу. Было видно, что он борется с собой. А потом он покачал головой.

– Мне очень жаль… Кура, Уильям. Но я не могу. Я пытался, честно, но ведь вы сами видите, я даже в ноты перестал попадать. Нервозность поедает меня изнутри. Я не создан для этого. И Флёренс тоже считает, что…

– Давай, спиши все на Флёренс! – рассерженно заявила Кура. – Тогда тебе не придется признать, что ты не только голубой, но к тому же еще и трус. В первую очередь трус! Остальное не так страшно.

Илейн придвинулась ближе к Тиму.

– А что такое «голубой»? – шепотом спросила она.

Тим едва не расхохотался, в то время как Кура с трудом сдерживала слезы. Впервые в жизни, сколько знала ее Лейни, да еще на людях. Она всхлипывала отчаянно, безудержно, и Лейни не узнавала обычно такую холодную, самоуверенную девушку.

– Ты ломаешь мне жизнь, Калев, ты знаешь об этом? Если мы сейчас отменим концерт… такого шанса больше не будет! Проклятье, я спланировала за тебя все! Вся программа изначально задумывалась так, чтобы представить тебя как музыканта! Я не бросила тебя на произвол судьбы, когда тебе нужно было поиграть в «жениха Куры»! А ты…

– Мне очень жаль, Кура, – потупившись, произнес Калев. Чувствовалось, что ему крайне неловко перед девушкой. – Мне действительно очень жаль.

И с этими словами он отвернулся. Когда он возвращался к своей семье, казалось, с плеч его спал тяжеленный груз. Флёренс взяла его под руку – и, сумев проявить достаточно такта, не бросила ликующий взгляд на Куру.

– Неужели вы действительно не сможете найти замену? – спросил Тим. Кура ему не очень-то нравилась, но, увидев, как отчаянно она рыдает, испытал искреннее сочувствие.

– За три недели? На Западном побережье? Разве что в Бленеме, если уедем сейчас же. Но тогда пропадет очарование новизны. Если мы объявимся там, не имея концепции, с местным пианистом, с которым не успели сыграться… – Уильям покачал головой.

– Могла бы сыграть мисс Хизер, – с надеждой произнесла Кура.

– Но не станет. Она только распробовала карьеру мецената от искусства. Тут уже на сцену не выйдешь! Что скажет на это ее супруг? Забудь об этом, Кура! – Уильям обнял жену.

Илейн закусила губу.

– А я еще никогда не слышала музыку, которую вы играете… – произнесла она. – Но неужели это действительно настолько трудно? Я имею в виду партию фортепьяно…

Кура посмотрела на нее, и Илейн увидела блеск надежды в ее глазах.

– Не так уж и сложно. Иногда весьма нетрадиционно, иногда довольно быстрые пассажи. Во всяком случае нужно иметь в багаже хотя бы пару лет опыта игры на пианино.

– Что ж, я играю на пианино уже десять лет. Конечно, до твоего уровня мне далеко, о чем ты имела счастье мне неоднократно напоминать, но… Если я буду репетировать три недели… – Илейн улыбнулась, несколько смягчив резкость своих слов.

– Ты стала играть гораздо лучше, – заметила Кура. – Но если серьезно, Лейни, ты могла бы сделать это? Ты поедешь со мной в Бленем, чтобы аккомпанировать мне?

– Если сумею справиться с программой…

Казалось, Кура вот-вот бросится кузине на шею.

– И она очень хорошенькая, – заметил Уильям. – Будет гораздо лучше смотреться, чем Калев.

Илейн с сомнением посмотрела на него. Неужели он сказал «хорошенькая»? Три года назад сердце ее растаяло бы от этих слов, а в этот день она перевела взгляд от мальчишеского лица Уильяма на лицо Тима, которое уже не выглядело таким приветливым и веселым, оно исказилось от муки.

– Лейни, ты не можешь сделать это, как бы ни хотела помочь Куре. Конечно, ты будешь играть на пианино в двадцать раз лучше, чем Калев Биллер, и выглядеть прекраснее всех пианисток в этом мире, но Бленем… Дорога, большой город, риск…

– С каких это пор вы так боитесь? – поинтересовался Уильям. – По сравнению с тем риском, который представляет ваша свадьба…

– Что такого опасного в том, чтобы пожениться? – подхватила Лейни. – Ты и в прошлый раз так странно на меня посмотрел…

Уильям закатил глаза.

– Ну, вы же, думаю, прекрасно понимаете, что тем самым совершаете преступление. И даже если вам все равно… я хочу сказать, вы же наверняка мечтаете иметь детей.

Лейни рассмеялась, хоть и несколько сдавленно.

– Боже мой, Уильям! Моим детям будет совершенно все равно, какая фамилия была у их матери в девичестве – О’Киф или Кифер. Это можно даже выдать за описку!

Уильям нахмурился, уставился на нее с недоверием.

– Но детям наверняка будет не все равно, если они когда-нибудь узнают, что их фамилия должна быть Сайдблоссом, а не Ламберт, что они наследуют ферму в Отаго, а рудник тем временем отойдет каким-то дальним родственникам. Ваш брак будет недействителен, вы ведь должны понимать это!

Илейн побледнела. Зрачки ее глаз расширились.

Тим покачал головой.

– Но ведь Томас Сайдблоссом мертв, – спокойно произнес он.

– Да? – переспросил Уильям. – С каких это пор? Может быть, он каждый день жалеет, что не умер, но, насколько я знаю, он дышит так же, как вы и я. – Уильям смотрел то на него, то на нее. Неужели Лейни и Тим его обманывают? И с недоумением обнаружил, что ужас на лице Лейни был совершенно неподдельным.

– Я… я выстрелила ему в лицо… – прошептала она.

Уильям кивнул.

– Это заметно. Выстрел пришелся вот сюда. – Он показал на левую щеку. – Пуля прошла неглубоко, через нос в голову. Ты стреляла снизу вверх, наверное, целилась в грудь, но не учла отдачи. В любом случае изуродовала ты его успешно. Правая половина лица парализована, на правый глаз он ослеп, а левым почти ничего не видит. Вроде как пуля все еще находится внутри и давит на зрительный нерв. Но он не мертв. Поверь мне, Лейни…

Илейн закрыла лицо руками.

– Это же просто ужасно, Уильям! Почему ты не сказал мне об этом раньше?

– Я думал, ты знаешь. – Молодой человек пожал плечами. – Ты ведь тоже в курсе, Кура, не так ли?

Кура кивнула.

– О подробностях я понятия не имела, но знала, что Сайдблоссом не умер.

– И ты допустила, чтобы я обручилась? – Илейн хотелось, чтобы в голосе звучала злоба, но в голове боролись недоумение и облегчение. – Я два с половиной года жила в постоянном страхе!

Кура пожала плечами.

– Прости, Лейни, но никто не посвящал меня в детали твоей ситуации. Я немного удивилась… Но ведь ты могла развестись. Или этот Сайдблоссом все же умер потом. Он там не спятил? – спросила она, обернувшись к Уильяму.

– Насколько я знаю, нет. Хотя изо всех сил старается пропить остатки рассудка, не говоря уже о морфии. Наверное, у него постоянные головные боли и галлюцинации. Впрочем, при таком количестве морфия и виски это вполне вероятно.

– Ты его видел? – Илейн, судорожно цепляясь за руку Тима, в ужасе смотрела на Уильяма. – Ты уверен? – Лицо ее было белее мела, глаза казались огромными и состоящими из одних зрачков.

– Боже мой, Лейни, не смотри на меня так! Конечно, я уверен. Я две или три недели провел в Лайонел-Стейшн и пару раз видел его. Они очень редко выпускают его из дома. Будто бы он не выносит дневного света. Но это невозможно не слышать! Он орет на прислугу, требуя виски и лекарств… Очень неприятный пациент, если хочешь знать мое мнение. Но, в принципе, не сумасшедший и уж наверняка не мертвый.

– Конечно, это меняет все, – ровным тоном произнес Тим и притянул к себе Лейни. Она дрожала всем телом, плакала и ничего не могла с собой поделать. – Пока ты официально остаешься миссис Сайдблоссом, пожениться мы не можем. Но ты не совершала убийства. А теперь успокойся! В принципе, это ведь хорошие новости! Ты пойдешь и во всем признаешься. Можешь сказать, что это вышло случайно. Оружие просто выстрелило. Поговорим с адвокатом… о том, не разумнее ли рассказать всю историю и не покаяться ли для виду. В любом случае за это тебя не повесят. Ты можешь развестись и совершенно легально жить со мной. Здесь, или в Уэльсе, или еще где-нибудь.

– Уж лучше в Уэльсе, – прошептала Илейн. Внезапно ей очень сильно захотелось оказаться как можно дальше от Лайонел-Стейшн. Признаться, девушка испытывала облегчение от мысли, что она не убийца. Но, несмотря на все, чувствовала бы себя в большей безопасности, если бы Томас Сайдблоссом был мертв…

– А мы не можем просто сбежать, чтобы я не ходила в полицию?

Тим покачал головой.

– Нет, Лейни. Уильям прав. Мы не можем растить наших детей как официальных потомков Сайдблоссомов, где бы мы ни были. Мы выдержим, Лейни. Ты и я. Ничего не бойся!

– Но только после помолвки, да, Тим? Пожалуйста! Я не выдержу, если сейчас все расстроится. Твоя мать… весь город будет говорить о нас… – Илейн разрыдалась. Все это было уже слишком.

Тим гладил ее, укачивая на руках.

– Ну ладно, давай после помолвки. Хотя мне это не нравится. Я переживаю из-за праздника…

– Но ведь он пройдет в Греймуте! – вырвалось у Куры. – А пока Илейн в Греймуте, с ней ничего не может случиться!

На нее уставились три пары удивленных глаз.