Адептус Астартес: Омнибус. Том I (ЛП) - авторов Коллектив

— Тогда хорошо, что заложника взял я, а не ты. Не ходи за мной, Сарпедон. На этом пути есть лишь скорбь. Иди к своим братьям. Они сейчас вооружаются в архивах.

— О чем ты говоришь, капеллан? Какая бы судьба ни ждала нас здесь, разве ты ее не разделишь?

Иктин поволок Н'Кало к двойным дверям в дальнем конце зала.

— Сражайся, Сарпедон! Сражайся! Твоя судьба состоит лишь в этом. Встань плечом к плечу с братьями и умри достойно!

— Я знаю, что кто — то завел нас сюда так, что я этого даже не понял. Кто — то использовал меня точно так же, как Абракс. Это был ты, Иктин?

— Прощай, Сарпедон. Хорошей тебе смерти, брат!

— Или Деният?

Иктин протащил командующего через двери, створки которых тут же за ним захлопнулись. Сарпедон рванулся вперед, пытаясь добраться до дверей прежде, чем Иктин повернет за угол и исчезнет из виду.

Библиарий услышал из — за двери негромкий звук, какой издает упавшая на пол граната. Благодаря своим сверхъестественным рефлексам библиарий успел вскинуть руки за долю секунды до того, как граната взорвалась. Створки сорвались с петель и ударили Сарпедона, отбросив его в противоположный конец зала, прямо через стойки с трофейным оружием и памятники различным победам.

Сарпедона проволокло спиной по полу. Когда он остановился и прочистил глаза от пыли и осколков, то увидел, что дымящийся дверной проем завален обломками камня. Преследовать Иктина было невозможно.

Деният. Рогал Дорн. Самоубийственная атака корабля паломников. А теперь еще и Иктин, с какими — то своими планами. Все, что Сарпедон знал о галактике, разваливалось на части, и он не знал, чем это все может закончиться, кроме гибели его самого и всех его боевых братьев.

Из того, что сказал Иктин, кое — что было не лишено смысла. Сарпедон должен был сражаться. Он должен был добиться достойной смерти и помочь братьям сделать то же самое. Это было его долгом по отношению к самому себе. Не самая достойная цель из тех, за которые стоило сражаться, но в тот момент эта цель была единственной возможной.

Сарпедон схватил из упавшей стойки меч и направился в архивы.

Иногда на «Фаланге» дул холодный ветер. Возможно, это был результат действия хитрых настроек атмосферных систем корабля, а возможно, воздушные потоки, спонтанно возникающие из — за разницы температур труб хладагента и перегретых реакторов в двигательных отсеках. Сейчас ветер завывал в усыпанных обломками крушения научных лабораториях и триумфальных галереях вокруг Обсерватории. Он поднимал с пола мусор и бросал его в знамена Имперских Кулаков, стоящие вдоль стен коридора, по которому магистр ордена Владимир прежде входил в ныне разрушенную Обсерваторию Величия Дорна.

Ветер взметал пыль в Залах Искупления, свистел между каркасами разбитых пыточных устройств и прутьями пустых камер. В некоторых из них лежали космодесантники — Испивающие Души, оказавшиеся ближе всех к эпицентру взрыва и убитые им. Их боевые братья забрали с собой несколько тел, но некоторые остались лежать там, где упали. Их истерзанные тела до сих пор были прикованы к стенам камер.

Ветер переворачивал страницы книг, которые лежали на столах в архивах. Читальный зал удерживала лишь горстка Испивающих Души, среди которых был библиарий Скамандер, пирокинетик, еще недавно служивший скаутом. Он сидел в тени, которую отбрасывал огромный свиток пергамента, с Испивающим Души, которому выпало нести с библиарием вахту, и ждал. Когда явится враг — а теперь этих космодесантников следовало называть врагами, независимо от того, кем они были прежде — то попытается пройти здесь, всеми силами.

А враг в это время собирался в корабельной кают-компании, которую капитан Лисандр назначил опорным пунктом для атаки на Испивающих Души. Большую часть сил составляли Имперские Кулаки и Воющие Грифоны, и Лисандру уже пришлось столкнуться со спорами о том, кто атакует изменников первым. «Фаланга» была территорией Имперских Кулаков, и они считали, что именно им должна выпасть наибольшая честь в грядущем сражении, но капитан Борганор потребовал, чтобы его Воющим Грифонам позволили первыми ворваться в архив и пролить кровь Испивающих Души. Лисандр согласился, поскольку в качестве врага ему хватало отступников, и он не хотел, чтобы против него обратились еще и Воющие Грифоны.

Командующий Гефсемар собрал ладонью горсть каменной пыли, в которую превратилась разрушенная взрывом в Залах Искупления стена. Он пустил пыль по ветру, словно это было неким ритуалом, и по завихрениям ветра он мог прочитать ход грядущего кровопролития. Боевой маской Сангвинарного Ангела была посмертная маска Сангвиния, снятая с лица божественного примарха десять тысяч лет назад, когда тот умирал от ран, нанесенных архипредателем Гором. Сангвиний был невыразимо красив, и даже отделанная золотом и драгоценными камнями посмертная маска испускала ауру сверхъестественной величественности, которую Сангвинарная Гвардия считала одним из самых смертоносных своих оружий.

— Что ты видишь? — спросил библиарий Варника из Обреченных Орлов.

Гефсемар повернулся к Варнике, но его глаза скрывались за рубиновыми пластинами, вставленными в глазницы маски, и по ним ничего нельзя было прочитать.

— Линии судьбы, которые переплелись здесь, брат мой, вне понимания любого из нас, — ответил Гефсемар, — наши мудрецы долго пытались их распутать. И постоянно терпели неудачу. Даже сейчас они бьются над этим, зная, что будущее сокрыто от них навеки, но считая, что участие в решении столь сложной задачи — само по себе награда. Наша нынешняя цель отнюдь не является недостижимой, но боюсь, она лишь положит начало процессу, который никогда не закончится.

— Объясни, — попросил Варника, — как объяснил бы дилетанту.

— Подумай вот о чем, брат, — сказал Гефсемар, — космодесантники сражаются с космодесантниками. Это не ново. Но будет ли этот раз последним?

— Думаю, нет, — ответил Варника.

— Значит, ты начинаешь меня понимать. Что такое космодесантник? Это человек, да, но все же нечто намного большее. Ему говорят об этом с самого момента принятия в орден, когда он чуть больше, чем обычный ребенок. После обучения он может даже не помнить ничего из прежней жизни. В его разуме может не остаться воспоминаний о временах, когда он еще не превосходил любого из людей. Каким может стать разум, измененный таким образом?

— Лишенным сомнений и страха, — ответил Варника, — такое изменение человеческого разума необходимо, чтобы создать воина, в котором нуждается Империум. Я считаю это жертвой, которую мы приносим. Мы отвергаем людей, которыми могли бы стать, чтобы вместо этого служить в качестве Адептус Астартес. Если ты полагаешь, что это — ошибка, командующий, я вынужден с тобой не согласиться.

— Вот, в том — то и дело! Видишь, библиарий Варника? Действительно, то, что мы делаем с собственным разумом во время превращения в космодесантников, необходимо для того, чтобы научиться стрелять. Но какой грех закрадывается в нас посредством такого обучения?

— Жестокость? — предположил Варника, — космодесантники неоднократно заходили слишком далеко в наказании врагов Императора, и в результате страдали обычные мужчины и женщины.

— Жестокость — это необходимость, — сказал Гефсемар, — несколько тысяч покойников тут и там ничего не значат по сравнению с миллионами тех, кто останется в живых благодаря тому, что враги испугаются нашей жестокости. Нет, я имею в виду намного более тяжкий грех, от которого недалеко и до порчи.

— Порча — это тяжелое обвинение, — сказал Варника, сложив руки на груди и напрягшись. В голосе его промелькнула угроза, — и что же это?

— Гордость, — ответил Гефсемар, — космодесантник думает не только о том, что превосходит обычных людей Империума. Неважно, осознает он это или нет, но он считает, что превосходит и остальных космодесантников. Каждый из нас действует по-своему, не так ли? Каждый из нас будет сопротивляться попыткам изменить его, даже если единственным способом будет насилие. В нас столько гордыни, что космодесантники никогда не перестанут убивать космодесантников. На каждую Ересь Гора или Бадабскую войну приходится тысяча кровавых дуэлей и судов чести, вызванных нашей неспособностью идти на уступки. Именно с этим врагом мы здесь столкнулись. Именно гордость исторгла Испивающих Души из Империума. Именно гордость побуждает нас уничтожить их, хотя мы твердим о правосудии. Наш враг — гордость. Она нас и погубит.

Варника поразмыслил над этим.

— Видит Трон, у каждого из нас есть особенности, — сказал он, — но разум космодесантника — сложная штука. Разве может ключом к ней быть столь простая вещь, как гордость? Из твоих слов, командующий, могу ли я сделать вывод, что тебе известно решение?