Три невероятных детектива (сборник) - Клод Изнер

Кэндзи вполуха слушал болтовню Навара. Тем временем оркестр грянул «Парижскую жизнь». [85]

Приближалась полночь, наступило время канкана. Звуки труб, вихрь юбок, мелькание черных чулок. Четыре солистки — Ла Гулю, Нини Патанлэр, Грий д'Эгу и Рэйон д'Ор — выделывали замысловатые па, Фифи Ба-Рен не отставала от товарок.

— Ради полоски розовой плоти, что мелькает у них между подвязками и кружевными оборками панталон, — прокричал Навар Кэндзи на ухо, — многие сюда и приходят!

Кэндзи сам не заметил, как оказался в первом ряду. Теперь танцовщицы занимались тем, что носком туфельки пытались сбить шляпы у зрителей, и, не успел он опомниться, как Эдокси ловким движением ножки отправила его блестящий цилиндр в самую гущу толпы. Навар ликовал. Кровь бросилась Кэндзи в голову, и он отправился на поиски своего головного убора.

Канкан длился всего лишь восемь минут, потом Навар отвел Кэндзи за столик, и вскоре к ним присоединилась запыхавшаяся Эдокси.

— Уф, как я устала, — выдохнула она, падая на стул.

— Браво-браво! — улыбнулся ей Навар. — Ваш танец выше всяких похвал!

— Ах, мсье Мори, так мило, что вы пришли! — Эдокси склонилась к Кэндзи. — Ну, не прикидывайтесь скромником. Какой у вас красивый сиреневый галстук!

— Народу тут сегодня… — проворчал Луи Дольбрез, подсаживаясь к ним. — Всем добрый вечер! Видели, кто пожаловал? Его высочество собственной персоной, — и он указал подбородком на принца Эдуарда.

— К черту его высочество! Нас посетил знаменитый книготорговец с Левого берега! — воскликнула Эдокси и накрыла ладонью руку Кэндзи.

— Так вы торгуете книгами? — спросил Дольбрез.

— На днях я знакомила вас с компаньоном мсье Мори, Виктором Легри.

— А! Это тот, у которого подружка художница? Вот уж красотка — глаз не отвести. Представляешь, она взялась написать мой портрет, наверное, глаз на меня положила.

— Виктор и Таша собираются пожениться, — сухо заметил Кэндзи.

— Да ну! А я не верю, что женщины умеют хранить верность, — ответил Дольбрез, не сводя глаз с Эдокси. — Помните, что поет Иветта Гильбер: «Леон! Сними очки, мне больно», — напел он.

— Я как-то ходил на ее концерт, — подхватил Навар. — Это незабываемо! Не зря ее окрестили Сарой Бернар бульваров. Слышали бы вы, как она читает «Девиц», выразительно покашливая там, где были слова, вырезанные цензурой!

…Ох уж эти мне девицы!О чем они мечтают — никто не угадает,О фруктах, о цветах… о всяких пустяках?..

— Согласен, это намного забавнее, чем «Отец Горио», который Антуан поставил у себя в «Театр Либр», [86]— заметил Дольбрез. — Мсье Мори, трудно поверить, что вы процветаете, продавая такие невыносимо скучные книги.

— У нас продаются книги на любой вкус, даже сборники картинок для неграмотных, мсье Дольбрез, — холодно парировал Кэндзи и встал.

— Туше! — воскликнула Эдокси. — Так тебе и надо, Луи! — Она схватила Кэндзи за руку: — Мсье Мори, неужели вы нас покидаете?!

— Дружище, вы рискуете пропустить самое интересное: после закрытия танцовщицы показывают откровенные номера — только для избранных, — поддержал ее Навар.

— Вот увидите, танец, который мы с вами только что видели, по сравнению с этим — просто образец благопристойности, — добавил Дольбрез и протянул Кэндзи руку. — Не обижайтесь, господин книготорговец. Можно попросить у вас визитку? Если меня покинут и сон, и любовница, я приду к вам за книгами.

Убедившись, что собеседники — а особенно Эдокси — и в самом деле рады его обществу, японец опустился на свое место.

Глава десятая

21 ноября, суббота

В колченогом кресле сидел человек. Из дырявого носка торчал большой палец, с кресла свешивалась рука. На полу лежала куча газет, валялась домашняя туфля и стояла керосиновая лампа.

Жозеф до двух часов ночи просматривал подшивки старых газет. Если в Лионе между 1875 и 1886 годами произошел крупный скандал, связанный с драгоценностями, то криминальные хроники не могли не написать об этом. Но он так ничего и не обнаружил и заснул прямо в кресле.

Ему приснился кошмарный сон: как он мечется по огромной библиотеке в поисках какого-то бесценного манускрипта и никак не может его найти.

Колокол церкви Сен-Жермен-де-Пре пробил три раза. Жозеф очнулся и хотел было вернуться к газетам, но вдруг вспомнил, что перестал собирать их в 1885 году, когда устроился на работу в книжную лавку «Эльзевир».

Это событие живо встало у него перед глазами. Матушка с сияющим лицом сообщает ему радостную новость: «Сынок, я все устроила, ты пойдешь по стопам отца. Мы с тобой заживем по-королевски! Твое жалованье плюс мое… К тому же лавка находится в двух шагах от дома. Ах, как бы порадовался за тебя отец, доживи он до этого дня!». А приятель Жозефа, Марсель, заметил: «Прощайся с беззаботной жизнью! Ладно, не расстраивайся, зато это верный кусок хлеба. С такой работой ты справишься, ты же книжный червь».

Жозеф задался целью стать самым лучшим на свете приказчиком, и с тех пор почти не виделся с Марселем. А ведь когда-то они вместе чуть свет бежали на улицу Круассан за свежими выпусками газет, а потом продавали их на парижских улицах. Именно тогда Жозеф начал собирать свою коллекцию вырезок.

В дверях появилась мадам Пиньо в ночном чепце.

— Эт-то что еще за новости?! — изумилась она. — Неужели тебе больше нечем заняться? Пойдем-ка пить кофе. Сейчас сварю тебе погорячей да покрепче.

Жожо с трудом поднялся на ноги и отряхнул брюки.

«Вот обидно будет, — думал он, — если материал про эти драгоценности напечатали тогда, когда я уже перестал собирать газеты! Но я не сдамся и все равно разыщу эту статью!».

— Ко-офе! — крикнула мать.

— Иду-иду!

Войдя в тесную кухоньку, он не стал садиться за стол, а выпил кофе, стоя возле раскаленного докрасна очага. Мадам Пиньо протянула ему хлеб и, глядя на его измятую одежду, с осуждением покачала головой:

— Когда снова надумаешь разгребать свой хлам вместо того чтобы спать, как все нормальные люди, — предупреди меня заранее, и я уйду ночевать к мадам Баллю.

Она взяла корзинку и ушла на рынок. Жозеф стал задумчиво прибирать на кухне. Ему не давала покоя мысль, что он упустил что-то очень важное.

Наконец все заблистало чистотой, и Жозеф, с трудом переставляя ноги и сдерживая зевоту, отправился на улицу Сен-Пер.

Он открыл лавку, взял метелку из перьев и, тихонько насвистывая, принялся смахивать пыль с полок.

— Как вы это делаете? Я пробовала, но у меня не получается, — пожаловалась Айрис, появляясь в дверях.

— Ох, и напугали же вы меня, — Жозеф от неожиданности чуть не выронил метелку.

— Мне скучно. Не понимаю, как это можно зарабатывать на жизнь продажей книг. Ведь все эти мириады слов ровным счетом ничего не меняют.

— Неужели вам никогда не хотелось с головой погрузиться в какой-нибудь хороший приключенческий роман?

— Я бы лучше свистеть научилась.

— Это гораздо проще, чем говорить по-английски, достаточно округлить гу…

— Доброе утро, дорогая, — Кэндзи обратился к своей крестнице по-английски. — Пойдем завтракать.

— Уже иду! — тоже по-английски отозвалась Айрис и лукаво улыбнулась Жозефу.

— Значит, говорите по-английски, чтобы я ничего не понимал. Ладно, мы это исправим! Мадемуазель Айрис меня научит, — проворчал он.

— Здравствуйте, молодой человек, — услышал он знакомый голос. — Надеюсь, вы уже получили три экземпляра «Жизели», которые обещал мне мсье Мори.

Жозеф приветливо поздоровался с графиней де Салиньяк и стал проверять записи в книге заказов.

— Похоже, вы перепутали даты: книги нам вышлют только завтра.

— Какая досада! Я хотела подарить одну Адальберте де Бри. Доктор Шарко отправил ее на воды в Ламалу-ле-Бэн, но даже это не помогло, у нее пол-лица парализовано.

— Как же она разговаривает?

— А вот это вас не касается! Найдите мне лучше три романа Жоржа Буа, вышедшие у Дентю: «Господин викарий», «Зять» и «Ранняя страсть». И еще «Провал» Макса Симье. Матильда де Флавиньоль говорит, там просто потрясающе описано, как на женщин действует весна, — пояснила графиня.

В это момент в лавку спускался Кэндзи. Он отправил Жозефа в подсобку за книгами, но когда тот вернулся с «Господином викарием» и «Провалом», графиня уже удалилась.

— Как? Она не дождалась? — удивился он. — Чего я тогда торопился найти книги? А что, мсье Виктор еще не пришел?

— Он поехал на улицу Друо. А вы доставьте заказы: те две книги, что прижимаете к сердцу, — мадам де Салиньяк, и еще есть заказ с улицы Лувра, а том Монтеня необходимо отвезти господину Бони де Пон-Жюберу на улицу Микеланджело — мсье Легри не смог это сделать.