Возвращение колдуна - Вольфганг Хольбайн

Мне вдруг вспомнилось, что когда я оказался в склепе первый раз, то натолкнулся здесь на что-то или на кого-то. Но мне не хотелось рыться в памяти, уточняя, что именно это было. С тех пор как я попал в лабиринт, произошло так много всего…

Мы отправились дальше. На этот раз дверь в другом конце склепа была не закрыта, и, после того как рыцари Лоскампа пошли туда на разведку, а потом вернулись и сообщили, что все в порядке, мы продолжили путь.

Перед нами раскрылся неф[2] очень старого храма — это была та же церковь, через которую я в отчаянии убегал от Кроффа и двух его напарников.

Но как она изменилась!

Когда я пытался уйти от своих преследователей, распоясавшихся во время богослужения, она была лишь слегка запылена и выглядела запущенной. Теперь же храм превратился в руины: окна были разбиты и казались черными пустыми глазницами, за которыми колыхалась темная мгла; крыша провалилась, и ее обломки разрушили часть скамеек; большой деревянный крест, ранее висевший на стене над алтарем, теперь лежал разбитый на полу, а под ним — скелет человека, которого он придавил, — вероятно, это был священник.

Но самое страшное мы увидели на скамейках для молящихся. При моем первом посещении на них сидели десятки, если не сотни людей, которые молились и пели. Уже тогда их движения показались мне неестественными, а сами люди были похожи на кукол.

Теперь это были трупы. Высохшие тела остались в той же позе, в которой они находились во время молитвы. Наверняка они умерли сотни лет назад, застыв в безвременном мгновении ужаса. Только сейчас я понял, что Лоскамп имел в виду, говоря о том, что лабиринт вводит человека в заблуждение с помощью галлюцинаций и мнимых картин. Я видел жизнь там, где была смерть, а движение — там, где уже давно царила вечная неподвижность. То, что я наблюдал в прошлый раз, было не больше, чем тень давно ушедшей реальности.

Обернувшись к Лоскампу, чтобы выразить свое возмущение по поводу ужасной картины, я увидел, что тамплиер потрясен не меньше меня. Его лицо пылало гневом, глаза расширились от ужаса, когда он осматривал ряды скамеек.

— Даже это, — пробормотал он, опустив руки. Его голос дрожал и готов был в любую секунду превратиться в крик. — Даже дом Господний это чудовище поглотило в своей жадности.

От его слов я внутренне содрогнулся. Я почти забыл, что тамплиеры были больше чем общество фанатиков — они были священниками, сражающимися монахами, которые собрались вместе, чтобы с мечом в руках нести в мир слово Божье. Как религиозные фанатики, они выбрали явно ложный путь, поскольку в своем безумии невольно отошли от сути своего учения, о чем и сами догадывались. Несмотря на это, они были искренне верующими людьми. У такого человека, как Лоскамп, ужасающий вид этой церкви вызвал, должно быть, в сто раз больше эмоций, чем у меня.

Я хотел утешить Гера, но в этот момент из дальней части церкви раздался грохот разлетающегося в щепки дерева.

Я обернулся: часть задней стены церкви обвалилась, и в результате образовалось отверстие высотою в человеческий рост и шириною до четырех метров. Вместе с поднявшимися клубами серой пыли из разрушенной стены продолжали падать камни, а через проем стало видно, что в соседнем помещении двигаются неясные силуэты. Маленькие искаженные фигурки ужасным образом напоминали страшно искалеченных детей…

У многих тамплиеров вырвался крик, когда первые из них прошли через пыльную завесу и предстали перед рыцарями.

Это были дети. К счастью, они не были искалечены или изуродованы. То, что в клубах пыли и дыма я принял за ужасный горб или наросты, оказалось лишь частью их истлевшей одежды, клочьями свисавшей с грязных тел, и мешками, которые они носили на плечах или на спине.

Лоскамп застонал. Около тридцати детей, пошатываясь от слабости, вышли из проема в стене и постепенно окружили тамплиеров. У некоторых из них сквозь прорехи в лохмотьях я заметил голые кости! Их вид был настолько ужасен, что мы, пораженные этим зрелищем, чуть было не прозевали опасность, в которой оказались!

Все произошло как-то незаметно. Дети приближались к нам неуверенным шагом, раскачиваясь, словно они были пьяны. Не успели рыцари опомниться, как вокруг них образовалось плотное, довольно широкое кольцо. Когда тамплиеры были окружены, поведение детей неожиданно изменилось. Они одновременно остановились, как будто услышали тайный беззвучный сигнал, и уставились на нас потухшими глазами. На их лицах вдруг появилась тупая, почти счастливая улыбка.

Но уже в следующее мгновение в маленьких руках заблестели ножи и кинжалы. Один из тамплиеров закричал и отпрянул назад, обеими руками держась за бедро. Из его ноги торчал кинжал, который какой-то мальчишка вонзил ему по самую рукоятку!

— Назад! — крикнул Лоскамп.

Фламандец быстро отскочил в сторону, уклонившись от ножа, которым замахнулся на него кто-то из детей, и тут же залепил нападавшему мальчугану звонкую пощечину, отчего тот отлетел на пару метров назад и упал на пол. Другой тамплиер, оказавшийся рядом с ним, поднял меч для удара, но Лоскамп тут же повернулся к воину, схватил его за руку и в последний момент предотвратил удар.

Мальчик лет десяти весьма своеобразно отблагодарил Гера за то, что тот спас ему жизнь: в его руках снова блеснул длинный нож и он ринулся на Лоскампа. Тамплиер чертыхнулся, кулаком выбил у него оружие, но тут же упал на колени, получив ощутимый удар от брошенного кем-то камня, который попал ему прямо в лоб.

Сбросив с себя оцепенение, я подскочил к Геру, одной рукой защищаясь от наступающей банды детей, а другой пытаясь поднять тамплиера на ноги. Лоскамп застонал. Его правая бровь была разбита, кровь струйкой стекала по лицу, глаза казались стеклянными.

— Нам нужно… назад, — пробормотал он. — Не… сражаться. Это же… дети.

Я кивнул, поднял его на ноги и медленно, шаг за шагом, потащил назад, в то время как другие тамплиеры уже начали сдаваться, не выдержав атаки этой необычной армии. Только благодаря чуду еще никто серьезно не пострадал. Подняв щиты высотой в человеческий рост и создав своеобразный барьер, рыцари прикрывались от усиливающегося града камней и других предметов, которые бросали дети. Однако было ясно, что и силы, и терпение воинов были на исходе. Я видел это. Снова и снова брошенные детьми ножи попадали в просветы между щитами и наносили тамплиерам ранения.

Вероятно, самым легким для рыцарей Лоскампа было бы просто уничтожить противника. По всей видимости, я не был здесь единственным, кто подозревал, что наши противники лишь приняли облик детей. На самом деле это были существа лабиринта, злые и слепо подчиняющиеся невидимому чудовищу, которое создало их и овладело лабиринтом. Эти существа действовали целенаправленно, только для того, чтобы погубить нас. Приняв облик невинных детей, они должны были сломить наше внутреннее сопротивление, а возможно, просто помучить нас, заставляя сражаться против заведомо слабого противника.