Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

Он медленно поднял свою металлическую руку, протянул её, затем замер в миллиметре от того, чтобы коснуться дверной поверхности.

— Мы должны продолжать поиски, — сказал Борей.

Крий покачал головой. В его рассудке стрекотала логика, работая быстрее и чётче, чем когда-либо с тех пор, как он покинул Терру. Выводы плясали почти в пределах досягаемости, ожидая данных, чтобы отбросить лишние версии.

И через все его мысли красной нитью проходила уверенность, что все ответы находятся по ту сторону стоящих перед ним дверей…

Он чуть сдвинулся вперёд. Борей протянул руку, чтобы оттащить его назад.

Крий прижал ладонь к металлу, усеянному бусинками влаги. Он ощутил контакт как горячее покалывание, которое распространялось по его нервам. По дверям светящимися линиями разбежались контуры электрических цепей. С лязгом разблокировалось что-то невидимое.

Крий отпрянул.

На поверхности дверей появилась щель. Она медленно расширилась. С той стороны на них воззрилась тьма.

— Неприятель открывает огонь, — объявил офицер-сигнальщик. Взревели тревожные сирены. Фидий ждал, отсчитывая временные интервалы, наблюдая за вражескими кораблями в голо-проекции. Они, конечно же, не бросились прямо на "Фетиду" — для этого Сыны Хоруса слишком хорошо знали военное дело. Два из четырёх кораблей — "Удар Копья" и "Волк Хтонии" — ускорялись по прямой, в то время как "Рассветная Звезда" и "Детище Смерти" выписывали широкие дуги, чтобы зажать "Фетиду" в клещи своей огневой мощи.

Они собирались излупцевать её торпедами и затем приблизиться, чтобы взять судно на абордаж. Фидий был в этом уверен. Несмотря на изменения, привнесённые временем и предательством, в глубине души Сыны Хоруса всё ещё оставались волками. Сейчас они будут вести себя, как эти хищники, действуя стаей, калеча и загоняя в угол свою добычу, перед тем как нанести смертельный удар.

В пустотные щиты "Фетиды" ударили макро-снаряды — сначала один, потом второй, затем они посыпались градом. Фидий смотрел, как срывает щиты, — гигантские радужные мазки энергии сверкали на краю его восприятия. В нос "Фетиды" ударил стометровый плазменный шар, и корабль содрогнулся; оторванным струпом закувыркался прочь раскалённый добела кусок брони. Фидий не отводил взгляда от центра голо-проекции, от значков вражеских судов. Корабль сотрясался всем корпусом, продолжая свой нырок в сплошную стену неприятельских выстрелов.

Он ощутил, как процедуры пробуждения начинают оттягивать энергию от второстепенных систем. Реакторы взвыли предупреждениями о недостатке питания. Если бы численности экипажа всё ещё хватало, чтобы приставить людей к орудиям, для их включения не достало бы мощности.

— Приготовиться к запуску, — произнёс Фидий.

Двери зашипели, закрываясь за их спинами. Крий стоял во тьме, его глаза щёлкали и жужжали, выискивая любые клочки света. Незащищённую кожу его лица начал кусать холод.

"Температура ниже порога, требуемого для поддержания жизнедеятельности, — щёлкнуло в его уме. — Непосредственная угроза отсутствует".

Тишину прорезал скрежет стали — Борей извлёк свой меч.

Глаза Крия переключились в режим тепловидения. Холодно — голубое и чёрное. Холодно, безмерно и неимоверно.

Через его линзы проплывали строчки данных. Он не обращал на них внимания, пытаясь различить хоть какие-то узнаваемые очертания в голубых кляксах во мраке.

— Направленный свет, — прошептал он, и его глаза зажглись, как мощные фонари. Участок перед ним был заставлен аппаратурой, чьи ряды уходили во тьму, заполняя пространство, которое когда-то вбирало в себя "Грозовые Птицы" и танковые батальоны. Штабели цилиндров и плоские прямоугольные контейнеры стояли, окружённые хитросплетением труб. На чистом куске пространства перед дверями располагалось низкое возвышение из полированного железа.

Над его поверхностью, на расстоянии где-то в ширину пальца от неё, парил скипетр, сделанный из отфрезерованного и полированного металла. Возвышение и устройство в виде скипетра были единственным предметами, казавшимися свободными от инея, который покрывал всё остальное в помещении.

— Искусственная регуляция температуры, — пробормотал Крий, ведя лучами своих глаз через мрак. — Это помещение переустроили, установили это оборудование. В этом причина высокой температуры на судне — тепло, отводимое отсюда, должно куда-то уходить.

— Секреты, — прорычал Борей, с присвистом выпуская белый пар сквозь стиснутые зубы.

Крий сделал вдох, в первый раз обращая внимание на то, чем отдаёт стоячий воздух: его обонятельные рецепторы затопило нотками машинного масла и антисептика. Его логические умопостроения пришли к неопределённым заключениям, и он непроизвольно щёлкнул фокусировочными кольцами глаз. Он шагнул вперёд, его механические сочленения и броня скрипели на морозе. Он осторожно миновал возвышение.

Ближайший агрегат навис над ним, сверкая в ледяной шкуре. Он стоял чуть в стороне от остальных, точно генерал во главе армии. Точки присоединения трубок и труб к верху и бокам агрегата покрывала шуба из замёрзших жидкостей. Крий поднял руку перед собой, растопырил свои металлические пальцы и коснулся поверхности. Металл звякнул о металл. Тактильные датчики зазудели, сообщая его холодному рассудку: адамантиевая структура с малой толикой серебра и других, неизвестных, элементов. Слабая пульсация отзывалась тупой болью в его пальцах. Он повёл рукой, отслеживая ими металлическую поверхность, пока они не наткнулись на заросший инеем хрусталь.

Он замер, потом отпрянул.

Там что-то было, он мог это видеть сквозь крошечное окошко, которое его пальцы расчистили во льду.

— Что это? — голос Борея, казалось, взлетел вверх и исчез во мраке.

В голове Крия щёлкали вычисления, следуя маршрутами умозаключения и вероятности, формируя выводы.

— Это могильник, — тускло прошелестел Крий. Он медленно поднял руку ещё раз и соскрёб со стекла иней. Его глаза пролили свет в пространство по ту сторону.

На него смотрел железный череп.

Ум Крия впал в ступор. Данные по-прежнему проплывали перед его взглядом, но он больше не уделял им ни малейшего внимания. В ушах звенело.

Из своего ледяного кокона на него смотрел замороженный Афанат.

"Как можете вы надеяться добиться здесь чего-то помимо вашей смерти?" — услышал он свой собственный вопрос, отдающийся в его уме, и ответ Афаната, донёсшийся из глуби памяти:

"Это больше не война под флагом надежды, брат, — это война ради отмщения, война на истребление".

И с этим воспоминанием пришло неизбежное заключение, вытекающее из накопленных данных.

"Кибернетическое воскрешение, — выдохнула логика в его уме. — Афанат мёртв. Они все мертвы. Они вышли из этого сна, чтобы поприветствовать нас, когда мы прибыли, и затем вернулись в его объятия. Они повернули ключи от царства мёртвых".

— Нет, — услышал он слово, бессильно слетевшее с его собственных губ. — Нет, это запрещено. Наш отец запретил нам отпирать те врата.

"Феррус Манус мёртв".

Крий не мог пошевелиться. В голове крутились обломки мыслей, его глаза прикипели к этим контейнерам-гробам, которые рядами уходили вдаль, стоя под своими саванами из инея. Их были сотни.

Палубу под ногами тряхнуло. С далёкой вышины потолка просыпался отколотый лёд. "Фетида" была внутри сферы битвы.

"Смерть — это всё, что сейчас есть, Крий".

Палубу снова тряхнуло. По всей длине помещения зажглись голубые огни, и передняя часть контейнера разошлась надвое с глухим треском, который эхом раскатился по залу. Из решёток и труб излился газ. Крий смотрел не отрываясь, его глаза всё ещё продолжали светиться. Вспыхнул меч Борея.

Ещё один раскат треска, и Афанат шагнул на свободу. Палуба звенела под его поступью, вместо мышц ходили поршни. Его оружие сбрасывало свои ледяные чехлы, приходя в боевую готовность. Он постоял так секунду, его сочленения пыхали паром, сервоприводы пощёлкивали.

Затем он посмотрел на Крия. Его глазные линзы светились голубым.

— Теперь ты видишь, Крий, — проскрежетал Афанат таким голосом, точно дробилось на куски стылое железо. Его деактивированный силовой кулак сгрёб скипетр с возвышения. Крий мог разглядеть руны Медузы, которые бежали кольцами по поверхности устройства, и все они сейчас светились тусклым светом. Он едва ли не ощущал привкус экзотических энергий, заключённых в его сердцевине. — Вот теперь ты понимаешь.

Интерфейсные соединения вливали в Фидия страдания "Фетиды", и он чувствовал, как его плоть колотит от симпатической боли. Во рту была кровь, и ещё больше её сворачивалось на внутренних поверхностях его брони.