Тень Гегемона. Театр теней (сборник) - Орсон Скотт Кард
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тема: Приглашение на пирушку
Не упусти из виду вот что. Кемаль наверху думает, что заправляет всем, но, когда начнут шахи с паками, стукнут из подвала, вот тут и будет фейерверк! Погоди, когда начнется внизу, до того шампанское не открывай.
– Джон Пол, – негромко сказала Тереза Виггин, – я не могу понять, что Питер здесь делает.
Джон Пол закрыл чемодан.
– Этого он и добивается.
– Мы собирались сделать это тайно, но он…
– Попросил нас об этом здесь не говорить.
Джон Пол приложил палец к губам, потом поднял чемодан жены вместе со своим и пошел к дальней двери кубрика.
Терезе оставалось только вздохнуть и пойти за ним. Казалось бы, после всего, через что они с Питером прошли, он бы уже мог быть в них уверен. Но нет, ему надо было играть в эти игры, где только он посвящен во все детали происходящего. Всего несколько часов прошло, как он решил, что они улетают ближайшим шаттлом, и, очевидно, это надлежало хранить в абсолютной тайне.
Так что же делает Питер? Просит каждого служащего на станции оказать какую-нибудь услугу, выполнить незначительное поручение и назначает встречи в 18.00.
Они же не идиоты. Все знают, что в 18.00 начинается посадка на шаттл, отбывающий в 19.00.
Таким образом, эта великая тайна неявно сообщается всем и каждому.
И все же он настаивает, чтобы об этом не велось разговоров, и Джон Пол ему подчиняется. Что за дурость? Питер явно не был беспечен, слишком системно он действовал, чтобы можно было это считать случайностью. Он надеется поймать кого-то на сливе сведений Ахиллу? А что, если вместо этого они просто взорвут шаттл? Может быть, это и запланировано – взорвать шаттл, на котором они будут возвращаться домой? Об этом Питер подумал?
Наверняка. Это в его натуре – подумать обо всем.
Точнее, думать, что подумал обо всем.
В коридоре Джон Пол взял слишком быстрый темп, чтобы с ним можно было разговаривать, а когда она все-таки попыталась, он приложил палец к губам.
– Все в порядке, – сказал он еле слышно.
У лифта, отвозящего к оси станции, где парковались шаттлы, их ждал Даймак. Это было необходимо, поскольку на их ладони опознавательные сканеры лифтов не реагировали.
– Мне жаль, что мы так быстро с вами расстаемся.
– Вы нам так и не сказали, – напомнил Джон Пол, – где был кубрик армии Драконов.
– Все равно Эндер там не жил. У него была своя комната. Как у всех командиров. До того он был в нескольких армиях, но…
– Ладно, все равно уже поздно, – сказал Джон Пол.
Дверь лифта открылась. Даймак вошел, придержал дверь для них, приложил ладонь к панели и ввел код нужной взлетной палубы.
И вышел.
– Извините, что не могу вас проводить, но полковник… то есть министр, сказал, что я не должен об этом знать.
Джон Пол пожал плечами.
Двери закрылись, и лифт поехал вверх.
– Джонни Пол! – сказала Тереза. – Если мы так беспокоимся, что нас подслушивают, то какого черта ты с ним так открыто говорил?
– У него глушитель, – ответил Джон Пол. – Его разговоры прослушиваться не могут. А наши могут, и в лифте наверняка есть жучки.
– Это тебе Апханад сказал?
– Идиотизмом было бы устанавливать систему безопасности в такой трубе, как эта станция, и не поставить жучки на люки, через которые проходят все.
– Что ж, прости, что не умею мыслить как шпион-параноик.
– Это одно из твоих лучших свойств.
Тереза поняла, что не может сказать ничего из того, что думает. И не только потому, что ее может подслушать система Апханада.
– Терпеть не могу, когда ты со мной «обращаешься».
– А что, лучше, если я буду тобой «руководить»? – чуть осклабился Джон Пол.
– Если бы ты не нес мой чемодан, я бы тебя…
– Пощекотала?
– Ты знаешь не больше меня, а ведешь себя так, будто знаешь все.
Гравитация быстро уменьшалась, и сейчас Тереза держалась за поручень, подсунув ноги под рельс, идущий над полом.
– Кое о чем я догадался. А в остальном могу только доверять. Он мальчик очень умный.
– Не такой умный, как он думает.
– Но куда умнее, чем думаешь ты.
– Я полагаю, твоя оценка его интеллекта совершенно справедлива.
– Словно Златовласка сказала. А я сразу почувствовал себя… очень лохматым.
– А почему не сказать просто «медведем»?
– Так мне захотелось. Показалось, что так смешнее.
Дверь открылась.
– Понести ваш чемодан, мэм? – спросил Джон Пол.
– Если хочешь, но на чаевые не рассчитывай.
– Ого, ты действительно сердишься.
Она протиснулась мимо него, пока он подавал чемоданы ординарцам.
Питер ждал у входа в шаттл.
– Ну как, мы точны?
– Сейчас восемнадцать ноль-ноль? – спросила Тереза.
– Без одной минуты.
– Тогда мы слишком рано.
Она проплыла мимо него в шлюз.
Голос Питера у нее за спиной спросил недоуменно:
– Что это с ней?
– Потом, – ответил голос Джона Пола.
Несколько секунд Тереза приспосабливалась к изменению обстановки. Она не могла избавиться от ощущения, что пол не там – «низ» стал «лево», «внутри» стало «снаружи» или что-то в этом роде. Но она, держась за поручни, подтянулась к креслам и нашла себе место. Возле прохода, демонстрируя другим пассажирам, что в этот ряд лучше не садиться.
Но других пассажиров не было. Даже Питера и Джона Пола.
Прождав пять минут, Тереза потеряла терпение.
Они стояли вдвоем посреди шлюза, смеясь чему-то.
– Вы надо мной смеетесь? – спросила она.
Вот пусть только скажут «да»!
– Нет, – тут же ответил Питер.
– Только немного, – покаялся Джон Пол. – Здесь мы можем поговорить. Пилот прервал связь со станцией, и у Питера… у него тоже глушитель.
– Как это мило. Жаль только, что ни мне, ни твоему отцу такого не выдали.
– Мне тоже. Я взял у Граффа. Их не хранят пачками.
– Зачем ты всем сказал, чтобы встречали тебя здесь, когда мы улетаем? Очень хочешь, чтобы нас убили?
– Какая получается запутанная паутина, когда плетешь обман, – вздохнул Питер.
– Ты, значит, паук, – сказала Тереза. – А мы – нити? Или мухи?
– Пассажиры, – ответил Джон Пол.
А Питер засмеялся.
– Или вы мне объясните, над чем ржете, или, клянусь, я вас выброшу в космос.
– Как только Графф узнал, что на станции есть информатор, он тут же привез сюда свою группу безопасности. О чем не знал никто, кроме него: ни одно сообщение на самом деле ни со станции, ни на станцию не проходило. Но обитателям станции казалось, что почта идет нормально.
– И ты надеешься поймать кого-то за отправкой сообщения, на каком шаттле мы летим.
– На самом деле мы думаем, что никто вообще никакого сообщения не пошлет.
– Тогда зачем это все?
– Важно, кто именно не пошлет сообщения. – Питер осклабился.
– Ничего больше не спрошу, – сказала Тереза, – потому что ты лопаешься от гордости, какой ты умный. И какой бы у тебя ни был умный план, мой умный мальчик продумал его до конца.
– А люди еще называют Демосфена саркастичным.
Наконец она поняла. Что-то щелкнуло и встало на место. Включилась нужная передача, пошел правильный сигнал.
– Ты хотел, чтобы каждый думал, будто случайно узнал о нашем отлете. И дал каждому шанс послать сигнал. Кроме одного человека. И если он и есть тот один…
– То письмо не будет отправлено, – закончил за нее отец.
– Если только он не умен по-настоящему, – возразила Тереза.
– Умнее нас? – спросил Питер.
Они с Джоном Полом переглянулись. Потом одновременно качнули головой, сказали «не-а» и рассмеялись.
– Очень приятно видеть такое взаимопонимание.
– Мам, не злись, – попросил Питер. – Я тебе не мог сказать, потому что, если бы он узнал, ловушка бы не сработала, а он единственный, кто слышит всех. Кстати, глушитель я получил только что.
– Все это я понимаю. Но твой отец догадался, а я нет.
– Мам, – сказал Питер, – никто тебя не считает тормозом, если ты об этом волнуешься.
– Тормозом? В каком пыльном ящике давно покойного преподавателя английского нашел ты это слово? Могу тебя заверить, что в самых худших своих кошмарах никогда не представляла себя тормозом.
– И хорошо. Потому что иначе ты бы ошиблась.
– Пристегнуться нам не надо перед взлетом?
– Нет, – сказал Питер, – мы никуда не летим.
– А почему?
– Компьютеры станции гоняют программу имитации, показывающую, что шаттл выполняет предполетные действия. Чтобы она была убедительной, мы отчалим и дрейфом отойдем от станции. Как только на причале останутся Графф и его внешняя команда, мы вернемся и вылезем из этой жестянки.
