В Россию с любовью - Сергей Анатольевич Кусков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Чё этот мелкий фраерок кукарекнул?- хрюкнула самая горловитая из них.
— Да так, словей умных нахватался, вот и лезет с мнением, — поддакнула другая.
— Петушок вырвался из под мамочкиной юбки и возомнил себя правильным пацаном! — третья.
Снова наигранный смех.
— Вечер в хату, часик в радость, чифир в сладость, ногам ходу, голове приходу, матушку удачу, сто тузов на сдачу, ходу воровскому, смерти мусорскому! — произнёс я.
Смех затих.
— Слушать сюда, шмары облезлые! Хотите по-хорошему — заткнулись и не шуметь! Хотите по понятиям — будет по понятиям.
— Мальчик хоть знает, что такое «понятия»? — поддела старшая.
— Слышал. И предупредил.
Развернулся и снова пошёл к своим. Всё, закладка сделана — теперь можно будет их кошмарить со спокойной совестью. А на дикий ржач за спиной плевать.
— А это что было? — поинтересовалась напряжённая Маша.
— Это называется «закладка», — пояснил я. — Как в книжке. С какого места ты начнёшь читать. Я заложил повод, по которому мы будем их метелить. Нельзя ударить первым человека просто так. А сейчас, с закладкой, уже можно, мы будем в своём праве.
— Вы с ума сошли! — возмутилась Соль. — Их же много!
— Вообще безбашенные! — Покрутила пальцем у виска и Селена. — Но я с вами. — И картинно закатила рукава кителя. Обозначила, что закатывает.
— А вы уверены, что вам ничего не будет? Это всё же… Криминал, — не сдавалась Соль.
— Вот именно. Криминал. Они живут по понятиям, — пояснил я. — А по ним люди делятся на «своих», они же «блатные», они же «воры»… Как их там, какие синонимы? Те, кто живёт по воровским законам. И «лохи», они же «фраера». Источник их обогащения, на ком эти отродья паразитируют. Так вот я предъявил им, дескать, вы считаете нас лохами, но это не так. Уймитесь по-хорошему. Они это сделать отказались, и теперь, если последует косяк, а он сто пудов последует, у нас есть легитимный повод закатать их в асфальт. И с точки зрения криминального сообщества мы будем в своём праве.
— Но мы ведь не принадлежим криминальному миру! — возразила рассудительная до последнего Соль.
— Если мы им вломим — это не важно. — Я расплылся в хищной улыбке. — Мы заявили о себе, а после раскатали их — значит в своём праве. То бишь в праве сильного. Главное — они были предупреждены, и что не вняли — их сложности.
— При чём здесь право сильного? — не понимала Маша.
— При том, что несмотря на показной воровской лоск, тамошние камрады и камрадки уважают и признают только силу, и ничего больше. Криминал — это крысы. Просто крысиное отродье. Умри ты сегодня — а я завтра. Поставишь их на место — и тебя не будут трогать, ты уважаемый человек. Прогнёшься? Пощады не жди. Не загрызут, так опустят. А теперь у меня не абстрактный философский, а практический вопрос. Нас меньше, и мы моложе. И тамошние барышни хоть простолюдинки, но одарённые, и главное, им не занимать опыта. В отличие от нас.
— Саш, я буду драться, — нахмурилась Машка. Я и так это знал — лишь убедился. — И хорошо, что ты меня на танец не приглашал — я б не выдержала и уже б зарядила им огнешаром от души. Хоть сейчас покуражусь.
— Что ж, замётано. Тогда спокойно доедаем, допиваем…
— Расплачиваемся? — спросила Тома.
— Не стоит, — скривился я. — Потом. Сразу после.
— Хорошо.
Тётка Настасья что-то почувствовала, ибо судя по перемещению глаз Маши, она двигалась. Но я, чтоб не палиться, не оборачивался.
— Так, диспозиция. — А это взяла слово Тамара. — Маш, ты главная ударная сила. Вон та, та и эта — самые сильные и опытные на вид, бойцы криминального мира. Их надо вырубить первыми. Соль, твои вон та, та и та. Селена — возьми вот эту толстую. А я… Остаётся Саша. Сейчас тихо и незаметно пересаживаешься на моё место, сюда, к ограждению. И как начнётся, сразу лезешь под стол, чтоб тебя случайно не задело фигурой. Если что-то с тобой случится, твоя мама нас всех повесит, и это не образное выражение, а реальная нам угроза.
— Слова истинной тавади! — отсалютовал я остатками пива, которые растягивал, после чего допил его. — Это не всё. Надо задрать их. Соль, взорви на их столике какую посудину, и лучше чтоб кто-то порезался.
— Саш, пересядь! — шикнула Тома. Маша на этот гневный окрик лишь покачала головой, тяжело вздохнув.
— На рожон не лезь. Нам одного раза хватило. — Это она мне.
— Они не ждут первого удара от мальчика. Я дам вам пару секунд времени. — А это для Томы и Заек. — Не упустите.
— Я чего-то не понимаю? — в удивлении раскрыла рот Селена.
— Да. Всё, — отчиталась Тамара. — Уважаемые… Бояричи. Я в этом не хочу участвовать! Я хочу жить!
— Не ссы, Маруся, я Дубровский! — вставил я фразу, смысла которой не понимал, но звучала красиво.
— А кто такой Дубровский? — нахмурила бровки Соль.
— Потом. Итак?
— Щас.
Дзинь!
За соседним столиком как раз смеялись с какой-то пошлой шутки, и смех резко оборвался.
— Эй, кто это сделал?
Фишка магии, что её не видно, но ты её чувствуешь. Направление, откуда, от кого прилетело. Как это происходит — фиг знает, буду разбираться, когда пойму, что у меня там с даром.
Спиной не видел, но почувствовал, как все глаза компании устремились на нас. У Соль получилось.
— Эй, мелкие, вы чего разухарились? Проблемы хотите, давно мамка в угол не ставила? — поднялась, судя по скрипу стула, пострадавшая из-за стола.
— Саша, Маша, отставить! — фоном издалека раздался крик, и я понял, что слишком предсказуем. Дружина на стрёме и вот-вот вмешается. А потому не стал ждать естественного развития событий и диалога
