Тайна мраморного херувима - Фиона Келли

Чтобы проверить утверждение Холли, подруги снова зашагали по ступенькам. И точно, все они услышали звук шагов, эхом разносившийся по винтовой лестнице, — и когда через некоторое время остановились, шаги мгновенно затихли.

— Ну, теперь ты мне веришь? — спросила Холли.

— К сожалению, ты оказалась права, — понизив голос, согласилась Трейси. — Но мы скоро это выясним, потому что я чувствую легкий сквознячок — по-видимому, мы уже близко от верхней площадки… Пошли!

Одним рывком девочки одолели оставшиеся ступеньки, мысленно готовясь к встрече с загадочным преследователем.

Наконец, они вышли через дверь на открытую площадку наверху башни. Холли приложила палец к губам и сделала знаки подругам, чтобы они встали возле двери за ее спиной.

Стараясь не шелохнуться, затаив дыхание, они ждали неизвестного противника, слушая звук приближающихся шагов.

Когда он вышел на площадку, девочки окружили его, и Трейси торжествующе воскликнула:

— Ага! Попался!

И тут же они заморгали от удивления — их пленником оказался мальчишка в больших круглых очках. Он ужасно перепугался.

ГЛАВА VIII

Квазимодо

— Пожалуйста, отпустите меня! — Он говорил по-английски, но с сильным французским акцентом, и его голос дрожал от страха. — Я не сделал ничего плохого!

Холли поняла, что он примерно ее ровесник, хотя и на полголовы ниже. У него были темные, коротко стриженные волосы, а одет он был в джинсы и ярко-красную куртку. Он глядел на девчонок сквозь очки в тяжелой оправе и совсем не походил на преступника, однако Холли не собиралась его так просто отпускать.

— Ты следил за нами, — строгим тоном заявила она. — И не пытайся отпираться — мы слышали твои шаги на лестнице.

— Ну и что тут плохого? — Мальчишка выдавил через силу слабое подобие улыбки. — А кого вы ожидали увидеть? Квазимодо?

— Квази-кого? — Трейси уставилась на него. — Ты о чем говоришь?

— Это такой горбун из романа Гюго «Собор Парижской Богоматери», — спокойно объяснила Белинда. — Мальчик пытается шутить.

— Нам сейчас не до шуток, — буркнула Холли. — Мне кажется, мы должны отвести его в полицию.

— Не надо, пожалуйста!.. — С лица мальчишки пропала улыбка. — Я должен с вами поговорить — это очень важно… Пожалуйста, выслушайте меня, а уж потом, если хотите, можете позвонить в полицию.

— Ладно, валяй — выкладывай, — разрешила Холли и мрачно добавила: — Но только предупреждаю — чтоб все честно.

К этому времени еще несколько туристов из тех, кто одолел винтовую лестницу, теперь глазели на них. Они вскарабкались сюда, чтобы полюбоваться видом города и ближе рассмотреть каменные горгульи, свысока глядевшие отсюда на улицы Парижа, — и теперь заинтересовались еще одним неожиданным зрелищем.

— Простите, я не могу говорить здесь, — сказал мальчишка и неуютно поежился. — Давайте спустимся вниз и подыщем более подходящее место!

Холли только теперь заметила, что вокруг них собралась небольшая толпа, однако она не собиралась так просто отпускать этого юного очкарика-шпиона.

— Ладно — только не думай, что мы дадим тебе улизнуть! — твердо заявила она. — Я пойду вниз первая, а ты за мной — и без фокусов. Мои подруги будут идти позади, так что ты от нас никуда не денешься.

Спускаться вниз по винтовой лестнице было намного проще, чем подниматься наверх, и очень скоро они уже стояли на площади возле собора.

Холли почти прокричала, перекрывая гул машин и голоса прохожих:

— Тут тоже невозможно говорить — нам нужно подыскать какое-нибудь более спокойной место, где нам никто не помешает.

— Не беспокойтесь, я знаю такое место, — сказал мальчишка. — Здесь, за углом, идите за мной.

— Благодарю покорно, но я лучше пойду рядом, — заявила Холли, цепко хватая его за руку.

— Как хочешь, только я и не собираюсь убегать, честное слово, — заверил ее мальчишка. — Я сам хочу с вами поговорить, вот почему я и ходил за вами.

Он провел их по тихой улице до уединенного сквера, примыкавшего к восточной стене собора. Среди деревьев виднелись цветочные клумбы и свежеподстриженные газоны; молодая женщина гуляла с коляской, в которой сидел малыш, а несколько пожилых мужчин и женщин сидели на скамьях, наслаждаясь весенним солнцем.

Мальчишка показал на две скамьи в дальнем углу сквера, стоявшие на достаточном удалении от чужих ушей.

— Тут нас никто не услышит, — сказал он девочкам.

Когда они сели, Холли сказала:

— Ладно, ну теперь-то ты расскажешь нам, в чем дело?

Белинда добавила:

— Но прежде всего представься нам, кто ты такой, будь так любезен, чтобы мы знали, с кем разговариваем.

Он поднял одну бровь.

— Вообще-то, это не так важно, но раз уж вы спросили, то я отвечу: меня зовут Марк, мне шестнадцать лет, и я живу в Париже.

— Марк? А дальше? — не унималась Белинда. — Фамилия у тебя есть?

Он пожал плечами:

— Ладно — меня зовут Марк Жан-Пьер Джонс.

— Джонс? — недоверчиво повторила Трейси. — Ой, ладно тебе врать! По-моему, это вовсе не по-французски.

— Моя мама француженка, а отец был англичанин, поэтому я с детства знаю оба языка.

Холли перебила его:

— Ты сказал, что твой отец был англичанин?

— Да, — ответил мальчишка, потом, после недолгих колебаний, добавил: — Он умер два года назад.

— Извини, — сказала Холли.

— Не нужно извинений. Я уже привык к этому.

Через минуту Холли заявила:

— Но все равно я все-таки не понимаю — зачем ты ходил за нами все утро?

— Это получилось случайно; я ехал с вами в одном поезде метро и сразу вас узнал и решил, что должен с вами поговорить. Я шел за вами всю дорогу до собора, пытаясь набраться для этого смелости.

Заинтригованная Белинда уставилась на него.

— Так ты говоришь, что узнал нас? Но ты не мог нас узнать — ты нас не видел до этого, мы только вчера приехали в Париж.

— Вот как? Но я вас все-таки видел — вчера вечером, на борту бато-муш.

Холли вытаращила на него глаза.

— Ты хочешь сказать, что тоже был на судне?

— Нет-нет, не на нем. Когда судно вернулось к пристани, я как раз шел через мост… Вот тогда-то я и увидел этого дядьку. — Лицо Марка сделалось очень серьезным. — Я думаю, что он сумасшедший, честно вам признаюсь.

— Постой-ка — так ты говоришь, что видел человека, который бросил ту пустую бутылку — ту самую, которая едва не убила меня? — грозно спросила Белинда.

— Ладно тебе! Я не думаю, что он пытался тебя убить, — это просто случайное совпадение, — напомнила ей Трейси.

Марк покачал головой.

— Я абсолютно уверен, что это не совпадение. Он глядел вниз на судно и целился той бутылкой очень долго и тщательно… Только чудом тебе не размозжило голову.

— Постой-ка минуту… — Холли пыталась справиться с лихорадочно роящимися мыслями. — Ты уверен, что там был только один человек?

Марк нахмурился.

— Только один? Да, я совершенно уверен. Как я и сказал, он держал в руке бутылку и заглядывал через парапет — а когда увидел вас, то…

Холли перебила его:

— Ты точно уверен, что с ним больше никого не было?

— Нет, больше никого — во всяком случае, я никого не видел… Почему ты спрашиваешь?

— Просто до этого мы видели двух человек — сначала в поезде в Англии, а потом вчера вечером, пока мы стояли на пристани в очереди в кассу… Мы решили, что это они нас преследуют.

— Два человека? — Марк нахмурился. — Как они выглядят?

Девочки переглянулись, и Холли вздохнула.

— Их трудно описать — они выглядят совсем обычно. Дай-ка подумать… оба средних лет… один выше другого и довольно худощавый… волосы темные, с проседью… лицо довольно приятное, но взгляд бывает такой жестокий… Другой низкий и коренастый, с небритым подбородком… Рослый производил впечатление старшего среди них, он все время командовал.

Трейси добавила:

— Белинда ухитрилась сфотографировать высокого, когда мы ехали в поезде, — жалко, что мы не можем показать тебе фото.

— Это был первый снимок на пленке, — объяснила Белинда, — поэтому он все еще находится в фотоаппарате. Я проявлю его, только когда вернусь в Англию.

Марк опять пожал плечами:

— Не думаю, что это поможет. Ни один из описанных вами мужчин не походит на того, которого я видел на мосту.

— Как странно, — сказала Холли. — Кому еще понадобилось это делать?

— Что я тебе говорила? — вмешалась Трейси. — Значит, это просто случай.

Марк покачал головой:

— Мне жаль, но, по-моему, это совсем не случайность. Но тот человек был намного старше — по крайней мере, лет шестидесяти, — почти совсем лысый, но с седой бородой. И когда он перегнулся через парапет, он показался мне каким-то сутулым… даже вроде как горбатым…