Обрученные судьбой. Книга первая. Великий развал - Роман Булгар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Постепенно затянулись рваные душевные раны. Все свои чувства, накопленные годами и ни на кого не растраченные, Борис направил на повстречавшуюся ему несколько месяцев назад чудную сестричку из армейского госпиталя. Инга до боли напоминала ему жену Клару…
Задумчивая складка пролегла через весь девичий лоб. Красиво очерченные губки то сжимались, то чуть приоткрывались.
На кукольном личике русоволосой красавицы отпечаталась легкая тень неопределенности и жгучего желания постичь тайну того самого, что ожидало ее в будущем, весьма близком и достаточно отдаленном.
– Ну, вышла я замуж… – протянула Инга. – И что дальше?
Вовсе непраздный вопрос прочно завис в воздухе. Лишь одно для нее виделось однозначным и не подлежащим сомнению: Пестикова она, увы, не любила и ждала ребенка вовсе не от него…
Противно зажужжал зуммер полевого телефона. Нехотя протянув руку, Инга со страдальческим выражением на своем ангельски красивом личике, подняла трубку, поднесла к уху.
– Полковник у себя?
– Нет, он встречается с каким-то важным чеченцем. Тахоев Омар, если мне не изменяет память…
На том конце провода замолчали. Инга пожала плечами. Отныне ей придется всю жизнь прожить с человеком, которого она не знала и не могла понять, хотя и не считала себя по жизни полной дурочкой. Порой ей явственно казалось, что Борис ведет двойную игру…
5
Начальник отдела департамента Министерства Внутренних Дел одного из новых суверенных государств, в предостаточном количестве появившихся на территории бывшего СССР, пани Дворжецкая, зашла домой и скинула с себя парадный мундир с новыми полковничьими погонами. На днях получила она очередное звание. Конец мая, а на улице невыносимая жара. Не раздеваясь, женщина опустилась в кресло.
– Меня ни для кого нет… – глухо произнесла она.
Десятилетняя дочка оторвалась от книжки, посмотрела на мать.
– Мама, что с тобой? – девочка удивленно моргнула. – Тебе плохо? На тебе же лица нет.
Откинув голову, большой милицейский начальник с накопившейся усталостью и с прорывающейся глухой раздраженностью, казалось бы, в безразлично потухшем голосе вяло проговорила:
– Что-то, Настенька, мне как-то нехорошо. Духота. И на душе что-то совсем неспокойно. От папки нашего что-то давно ничего нет.
– Мама, а ты его еще любишь? – не по-детски серьезно спросила дочь, присев возле матери.
Женская рука опустилась на девичью головку. Дина со щемящей жалостью и к дочке, и к самой себе ласково погладила девочку:
– Люблю, Настенька, очень я его люблю. И он нас очень любит. Лучше нашего папки на свете никого нет.
– А почему же он, мама, не живет тут с нами? – с обидой в голосе допытывалась девочка. – Зачем он уехал? Ему что, с нами было плохо?
– Нет, доченька, ему с нами хорошо, – глаза у Дины затуманились и подернулись радужной пленкой. – Но здесь он никак не мог найти себе места. Его неспокойная душа мечется в поисках утраченного смысла жизни, не дает ему покоя. Он пытается найти себя в этом новом мире…
Закрыв глаза, женщина тяжело вздохнула. Никак не могла понять она, почему ей так тревожно и неспокойно. Может, сердце чувствует, что с ним что-то не так? Не дай-то Бог! Где он, что с ним?
… – Ма, ма! Дивись-ка, ма! Москали тату показуют! – Настя от охватившего ее волнения невольно перешла на державну мову.
Монотонный голос диктора без всяческого выражения буднично зачитывал телетекст, появляющийся перед ним на экране монитора:
– …По показаниям взятых в плен боевиков акция спланирована заранее и преследовала единственную цель захвата важных документов, содержащих сведения, являющиеся предметом государственной тайны, о дислокации группировки войск, расположенных в данном районе…
По всей видимости, бандитов заранее оповестили о маршруте и о времени прохождения колонны. Специалисты отмечают целый ряд вопиющих упущений, приведших к ужасной трагедии…
По их мнению, не было выделено авиационное обеспечение. В ходе проводки военной колонны недостаточно велась разведка прилегающей местности с использованием пеших боевых дозоров в наиболее опасных местах. Не осуществлялось также выставление на наиболее опасных участках боковых сторожевых застав, а также занятие выгодных высот на всем маршруте движения…
Неравный бой длился около двух часов. Наши бойцы отбили не одну и не две атаки превосходящих их по численности боевиков…
В самый последний момент командир гаубичного дивизиона, в зоне ответственности которого находится прилегающий участок местности – активно выясняется причина, по которой он оказался в составе колонны – принял, на его взгляд, единственно верное решение…
Майор Валишев подал команду своим батареям и вызвал их огонь прямо на себя. Сотни боевиков – количество их постоянно уточняется – нашли в ущелье свой бесславный конец. Около сотни бандитов взяты в плен ранеными. Количество наших потерь подсчитывается. Все раненые бойцы отправлены по госпиталям. Несколько человек до сих пор еще не опознаны. Вот перед вами фото, найденное у одного из них…
– Мама! – воскликнула девочка. – Мама, это же твоя фотография!
– Господи! – надрывно охнула пани Дворжецкая.
Дина хорошо помнила снимок, который нравился ее мужу больше всех остальных. Сама же она и подписала его.
«Прости меня, Звездочка…», – читал голос за кадром.
– Рэмка! – глухо простонала женщина. – Дорогой мой! Что же ты наделал? Что же ты наделал, любимый мой!
Женские глаза непонимающе раскрылись. Как, как же он мог так поступить с нею? Уехать на войну и ничего ей об этом не сообщить.
– Господи! Зачем, зачем ты, Рэмка, сделал это?
Голова раскалывалась от резко пульсирующей боли. Дина зажала виски ладонями. Это был конец. В глазах потемнело, и течение времени для нее остановилось. Он снова ушел. Он снова ушел от нее! Ушел, как и одиннадцать лет тому назад. И нынче ушел он навсегда.
Все у них повторилось. Только нынешний результат несоизмерим и ужасен. Чертов третий закон диалектики! В их мире все развивается по спирали. Все повторяется, но на более высоком уровне развития. Снова к ним в дом пришла беда. Но на этот раз она ужасна и неисправима.
– Рэмка-Рэмка, и зачем только я отпустила тебя? – стены поплыли по кругу, ноги стали ватными, и Дина провалилась в темноту.
Мимо ее сознания прошло то, как Настя звонила, вызывала по телефону «Скорую»…
Глава вторая
Вверх по ступенькам
1
Генерал Федорчук медленно прохаживался по своему кабинету. Он не знал, что ему сказать. Он затруднялся найти слова утешения для той женщины, которую любил все эти годы, но ни разу в этом не признался, боясь нарушить ее счастье с тем, которого уже нет и никогда не будет.
– Олег Михайлович, пойми, я не могу не ехать.
– Конечно же, Дина, ты поезжай…
Суматошные сборы. Кто-то и что-то ей все время твердил. Но она, кажется, ничего толком не воспринимала. Все мысли ее были уже там.
– Уважаемые пассажиры! Наш самолет выполняет свой рейс по маршруту Киев – Краснодар… Просьба… пристегнуть всем ремни.
Щелкнув замком ремня, Дина устало откинулась на спинку кресла. В ушах до сих пор, ни на секунду не переставая и ничуть не затихая, звенел и тоненькими молоточками стучал удивленный голосок дочери: «Ма, ма! Дивись-ка, ма! Москали тату показуют!».
Перед глазами неотступно, то приближаясь в упор, заполняя собой все пространство, то удаляясь, мелькало фото на очерченном рамкой телевизионном экране. Ее взбудораженное сознание методично буравил механический голос за кадром: «Прости меня, Звездочка, за то, что я тебя оставляю. Но поступить иначе я не мог. Твой…».
Она тяжело вздохнула. Иначе он не мог… Не мог он! Ее муж всегда поступал так, как велела ему в тот момент его же совесть. Рэмка-Рэмка! Но как же, подумалось Дине, со всем этим быть им, ей и Настеньке?
Как быстро пролетело время. Десять лет прошло, промчалось с тех пор, как они вернулись из Германии. Вернулись они, незадолго перед этим помирившись после чудовищно глупой ссоры, которая могла еще в то время их навсегда разлучить. Тяжкой беды не случилось. Родилась Настенька, и Рэм приехал к ним, возвратился к ней…
«Здравствуй, наш Город! Мы вернулись!» – набрав грудью воздуха, выкрикнула Дина во весь голос, воскликнула изо всех своих сил.
Ослепительно яркое южное солнце с непривычки заставляло их то и дело зажмуривать глаза и отворачиваться в сторону. Даже маленькая Настенька сразу уловила случившуюся перемену и все пыталась своей ручонкой безуспешно заслониться от назойливо жгучих лучей.
– Стой, слезай, расцепляй… – вполголоса проворчал муж.
С усталой обреченностью в глазах Рэм тупо смотрел на выросшую на перроне горку приличных размеров вещей. Две пересадки: в Бресте и в Киеве он с немалым трудом, но еще как-то выдержал. Там все ж ему полегче пришлось. Их багаж потребовалось всего-навсего переместить с одной платформы, на которой высадилась их семья, на другую.
