Моя жизнь в футболе - Константин Бесков

Я знал, что Златко Чайковский в тот период был, как говорится, в полнейшем порядке. Задачу передо мной поставили просто непосильную, если принять во внимание мою травму. Попросив слово, попробовал объяснить — не все (чтобы не подвести Аркадьева), а лишь общий смысл ситуации: «Организовать атаку — это я еще в состоянии, но совершенно не готов выполнять роль левого полусреднего, не готов к такому амплуа, не в той кондиции, там слишком большой объем работы. — Уж и не стал доказывать, что Чайковский в отличной форме. — Могу еще как-то сыграть на левом фланге, хотя и это не мое место». Со мной согласились, назначили на левый край нападения.

— Выходит, Константин Иванович, на Аркадьева подействовал начальственный «указуй»? А как же реноме несговорчивого, принципиального тренера?

— Такая слава была Аркадьевым. заслужена. И в данном случае он тоже, полагаю, не шел ни у кого на поводу. Борис Андреевич хорошо знал меня еще по довоенному «Металлургу», у него было достаточно случаев убедиться, что я себя в игре не жалею, выкладываюсь целиком, что интересы команды для меня главное. Скорее всего он тогда подумал: включенный в состав Бесков сделает все, что в его силах.

Я и в самом деле делал в той игре с югославами все, что было в моих силах. Кстати, трижды подавал угловые удары, и трижды мяч после этих подач оказывался в сетке ворот наших противников. Особенно характерен третий угловой. Чтобы уравнять положение, нам нужен был один гол (счет уже был 4:5).

Мяч вышел за лицевую линию так, что подавать его должен был с правого края нашей атаки Василий Трофимов. Тут я ему и говорю: «Разреши я подам?» — «Давай, раз тебе так везет», — отвечает Трофимов. Я перехожу на правый край, устанавливаю мяч возле углового флажка, коротко разбегаюсь, навешиваю на штрафную площадь, и Александр Петров сквитывает счет — 5:5!

— Интересно, чем вы для себя объясняете везение с этими угловыми? Как говорил Суворов, везение везением, но надобно еще и умение…

— Подача углового — элементарный технический прием, стандартное положение. В тот день действительно какой-то рок вдруг навис над воротами сборной Югославии… Ну представим себе такой эксперимент. Ставится задача перед семью нападающими и полузащитниками: сейчас то с правого, то с левого края будет трижды подряд подаваться угловой, и вы всемером должны быстро забить все три мяча подряд. Перед вами — один вратарь, без защитников; уж одного-то вы обыграете! И что вы думаете, я отнюдь не убежден, что все три подачи от угловых флагов непременно увенчаются голами. Может быть, в одном случае вратарь выпрыгнет удачно и возьмет мяч намертво, может быть, сумеет перебросить через перекладину своих ворот еще раз на угловой, наконец, завершающий удар нападающего может пройти мимо цели (бить-то надо в одно касание!). Но все три угловых даже в искусственно созданных условиях не обязательно окончатся взятием ворот. А тогда, в Хельсинки, при насыщенной югославской обороне (в штрафной площади было тесно), удалось! Нет, что ни говорите, умение умением, но надобно еще и везение.

Вспомните гол Валерия Шмарова в ворота киевских динамовцев в предпоследнем туре чемпионата СССР 1989 года. Шли последние секунды матча. Ничья — 1:1 — устраивала киевлян, а спартаковцев ставила в неустойчивое положение: тогда им, чтобы стать обладателями золотых медалей, была бы жизненно необходима ничья в последнем туре с «Жальгирисом», не в Вильнюсе с ним играть трудно. Шмаров бил штрафной метров с восемнадцати прямо напротив ворот. Он торопился: время матча истекло, судья добавил сколько-то секунд, учтя остановки игры, вызванные столкновениями футболистов и выходами на поле врачей. Шмаров торопился пробить до того, как прозвучит финальный свисток арбитра. Следовательно, он не мог произвести тщательно выверенный удар. Я вовсе не отказываю Шмарову в умении, удар у него поставлен, это им не раз доказано. Но этот удар получился идеальным, предельно точным и трудным для вратаря. И я совсем не убежден, что, располагая временем, не будучи в тисках обстоятельств, Шмаров повторит такой удар «по заказу».

Вернемся в Хельсинки 1952 года? Перед повторной встречей с югославской сборной я снова объяснил, что бедро не зажило (эта травма не позволяет бегать в полную силу, вот в чем беда). Но всех словно заворожили мои угловые. Поставили меня на место инсайда, опять с заданием атаковать и одновременно нейтрализовать Златко Чайковского. В партнеры слева мне был назначен Автандил Чкуасели, его решил испытать Аркадьев. Все мы чувствовали, что после перенапряжения в предыдущей встрече ни один из нас еще не восстановился, сил на эту переигровку может не хватить. Это при том, что югославы — опытнейшие бойцы, проверенные на международной арене, одна из сильнейших в то время сборных континента.

И сил нам не хватило. Каждый в отдельности еще мог не без успеха состязаться со своим югославским визави, а кое-кто даже переиграть соперника. Но все вместе, командой, мы в тот день уступали по многим статьям. Не только по запасу физических сил, не только по международному опыту, но и в сыгранности. И хотя мы повели в счете 1:0, затем не выдержали темпа, смешались и пропустили три мяча.

— Что ж, футболисты на своем жаргоне говорят: «Мяч круглый, поле ровное, обе половины одинаковые». Мы с вами видели, как сборная Бразилии во главе с великим Пеле после триумфов 1958 и 1962 годов была повержена командами Венгрии и Португалии в 1966 году. Бразильские болельщики сожгли символическое изображение старшего тренера Висенте Феолы, но этим и кончилось, и Пеле с партнерами никто не лишил почета. Поэтому бразильцы и сумели через четыре года, в Мексике 1970-го, в третий раз завоевать «Золотую богиню». За что же вас так сурово наказали (вопрос риторический, но задать его надо)?

— Был разгневан Сталин. Естественно, все его окружение вторило вождю. «Проиграть ревизионистам-югославам, на радость клике Тито и Ранковича!» — так ставился вопрос. «Не проявить подлинного патриотизма, не суметь выиграть при том, что нас более двухсот миллионов, а югославов сколько?» За это мало было снять звания заслуженных… Футбол, его закономерности, специфика, наконец, его случайности — в расчет не принималось ничего. Виновных нужно было наказать, и это сделали. Комитет по физкультуре и спорту оперативно отреагировал. Все — по проторенным в других областях жизни дорожкам.

— И все же это было лишь одно из нескольких, даже многих прикосновений с несправедливостью в вашей жизни, Константин Иванович!

— Ничего не поделаешь, не я первый, не я последний. В конце восьмидесятых годов были освобождены от работы восемь старших тренеров команд высшей лиги. Садырин был изгнан из «Зенита», Емец — из «Днепра», Коньков — из «Шахтера», Андриасян — из «Арарата», Лемешко — из «Металлиста», Малофеев — из московского «Динамо», Остроушко — из «Кайрата», Шубин — из «Ротора». Сменялись старшие тренеры и в других командах.