Испытание огнем. Сгоравшие заживо - Одинцов Михаил Петрович

Пока летный экипаж выключал мотор, снимал парашюты и забирал из кабины карты и остальное свое снаряжение, техник уже успел осмотреть пробоины и теперь ждал летчиков. Наконец Осипов и Червинов оказались на земле, и весь экипаж собрался у хвоста самолета.

— Семен, спасибо тебе за машину. А как пробоины?

— Ничего серьезного нет. Весь силовой набор цел, а латки на заклепочках будут поставлены часа за полтора-два, если, конечно, инженер даст ремонтников. Сегодня и на земле самолеты кое-какие побили.

— Вижу. Это что же, приходили две девятки Ю-88?

— А вы откуда знаете, что две девятки? Да еще Ю-88?

— Мы их видели. Они нам попались навстречу, перед линией фронта. Как обошлось-то?

— У нас плохо. Инженера эскадрильи убило. Как он из окопа выскочил, зачем, никто не знает. Может быть, нервы сдали. Ну его осколками и срезало. Из людей у нас больше никто не пострадал. А самолет один побили, ремонтировать надо. У соседей вон догорают два самолета, а что в других эскадрильях, еще не знаю. Может, немцы бы еще и больше натворили, но мы им особенно снижаться не дали. Штурманы молодцы. Как только увидели, что бомберы на подходе, все, кто мог и успел, сразу в свои кабины и за пулеметы. «Юнкерсы» сделали два захода, во второй зашли повыше, сбросили бомбы серией и ушли.

Пока техник и командир разговаривали, Червинов все, что видел и записал в полете, нанес на карту и показал Осипову.

— Матвей Яковлевич! Посмотри, что получается! Тут вроде бы явно обозначилось направление удара и прорыв немецких танков. Острие этого клина прямо нацелено на Житомир.

— Давай быстрее на доклад. Кузьмич! А что, Логинов уже сел или еще не приходил?

— Да нет, пока не было. Вы первые.

— Это не очень здорово. Мы-то от «мессеров» юркнули в облака, а как там они?

…Самолет Логинова набирал высоту. По левому борту появилась река Случь. Воды ее то блестели, а то совсем пропадали в тени лесистых берегов. Русло реки делало плавные, а иногда совсем неожиданные, капризные повороты, как бы играя в прятки с летчиком. Но разведчиков больше интересовала не река, а дороги, подходящие к ней, деревушки на ее берегах и мостики.

— Командир, больше пятисот метров не набирай высоты, а то, если появятся войска, можем не опознать чьи.

— Ладно.

Наконец появилось движение на дороге, идущей на северо-восток

Экипаж выполнил над этим районом вираж и убедился, что это свои войска, но идут они не к фронту, а наоборот, значит, будут занимать оборонительные позиции на восточном берегу. Враг где-то южнее и западнее.

Пошли дальше. Под самолетом промелькнуло шоссе, а потом слева показался городок, но на дороге и в городке все тихо. Не видно войск, не видно пожаров. Даже не верится, что идет война… Внизу железная дорога и уже другое шоссе… И на этом шоссе свои войска.

— Командир, давай курс на запад. Пойдем на границу района разведки Осипова. Там, видимо, собака зарыта. Где-то в западном районе передовые части немцев.

Логинов развернул машину на запад. Несколько минут полета прошли спокойно. Но вот впереди появилась пыль на земле, потом зенитный огонь, и уж в последнюю очередь экипаж увидел танковую и автомобильные колонны. Машины шли по проселочной дороге, а танки рядом, параллельно ей.

Цибуля быстро открыл люки, скомандовал летчику развернуться на цель, направив нос самолета между двумя колоннами.

Когда до головы колонны осталось совсем немного, он на глаз прибросил нужный угол упреждения и нажал кнопку сброса бомб, рассчитывая, что длина колонн его ошибку в прицеливании все равно перекроет.

Бомбы отцепились от замков и ушли вниз, люки закрылись. И почти сразу Цибуля услышал глухие разрывы бомб, а одновременно взрывная волна догоняла самолет.

Самолет подбрасывало словно на больших ухабах.

Взрывная волна, догоняя самолет сзади, хотела заставить его опустить нос, но Логинов тянул ручку управления на себя, чтобы сохранить горизонтальный полет, а потом с разворотом пошел вверх. Занятый управлением самолета, подумал: «Хорошо, что только подбрасывало, четыреста метров высоты мало, могло ведь быть хуже, сами бы себя высекли. Но, с другой стороны, Цибуля прав по-своему: на второй заход рассчитывать не положено».

…Самолет шел уже северным курсом. Но тут планы полета были прерваны неожиданным зенитным огнем.

Трассирующие вееры выросли из небольших лесочков, а может быть, и деревенских садов, образовав собой огненный купол, на вершине которого оказался самолет-разведчик

Логинов сразу дал мотору полную мощность и резко взял ручку управления на себя, рассчитывая выше перескочить этот огненный барьер. Но… Самолет тряхнуло, дернуло влево, а в кабину полетел плексиглас бокового фонаря.

Летчик отдал ручку управления от себя, чтобы выйти из огня.

«Пока жив, самолет слушается. Что же произошло? Разворачивает влево… Так! Побито левое крыло, выпала левая нога шасси. Ну, ничего, еще повоюем».

В кабине стало шумно от потока воздуха, пахло порохом, касторовым маслом и выхлопом от мотора, бурлящий воздух задувал глаза и мешал смотреть. Логинов одной рукой опустил со шлемофона очки на глаза.

— Цибуля, ты живой?

— Живой, командир, даже не ранен. Давай бери курс на северо-восток, и пойдем домой через район, где вначале видели свои войска.

С запада наперерез подбитому самолету, хищно вытянувшись узким клином, неслась четверка «мессершмиттов». Это были те истребители, которым не повезло с Осиповым. Немцы были злы на первую неудачу, а сейчас, увидев перед собой подбитый самолет, злорадствовали: «Этот не уйдет».

— Логинов, «мессеры»!

Поняв, что к облакам не добраться, Логинов пошел к земле. Ведущая пара «мессеров» кинулась в атаку. Чтобы обезопасить себя от огня штурманского пулемета, истребители пошли на Цибулю сразу с двух сторон. Штурман хорошо знал опасность такой атаки. Пока он будет по одному вести огонь, второй в это время его расстреляет.

— Командир, круче влево, под истребитель. — А сам длинными очередями отбил атаку правого. Снаряды первой пары не коснулись Су-2. Головная пара начала выход из атаки, а вторая снова взяла самолет в клещи.

Логинов переложил машину в другой разворот. Но враги учли тактику обороняющейся стороны. Они зашли в атаку на малой скорости, и у них теперь появилось время, чтобы оценить сторону разворота и ответный огонь.

Цибуля по законам боя вел огонь по левому истребителю, которому было легче по ним прицелиться. Левый принял дуэль и дал длинную прицельную очередь.

Очередь помиловала штурмана, но попала по разбитой уже плоскости. В это время правый «мессер» нанес свой удар, и самолет затрясло от столкновения с выпущенным немцем металлом. Штурманская кабина наполнилась едким пороховым дымом. Но Цибуля с удивлением ощутил, что он жив и невредим.

— Командир, как?

— Плохо. По ногам попало. Скоро мотор заклинит, давление масла падает.

Новая атака ведущей пары «мессеров» не дала им договорить. Новые снаряды разбили остекление. Логинов уже не мог больше маневрировать. Самолет теперь шел по прямой. Воздушные вихри, гуляющие по кабине, принесли к Цибуле мелкие красные брызги. Он понял, что это кровь командира. Ее много летало в воздухе, и еще было больше, видимо, там, в передней кабине. Немцы опять заходили в атаку с разных сторон, Цибуля выбрал того, который был ближе, — командира пары. Он, видимо, опытней и опасней. От ненависти, от опасности он с такой силой сжал зубы, что челюсти свела судорога. Стало трудно дышать. Он левой рукой ударил себя по лицу. Мышцы лица и шеи расслабились. Удушье прошло. Теперь-то он уж точно знал, что больше одной атаки они не выдержат. Сейчас будет его последняя сегодня, а может быть, и навсегда последняя пулеметная очередь по врагу.

«Спокойно, штурман, вложи в эту очередь все, что ты знаешь и умеешь. Стреляй, пока пулемет не откажет», — сам себя убеждал он.

Цибуля припал к пулемету, поймал истребителя в кольцо прицела, затем сместил точку прицеливания чуть вперед от мотора врага и дал длинную очередь. Ему показалось, что истребитель дрогнул, но в местах установки оружия у «мессера» вспыхнули огоньки, и по самолету ударила барабанная дробь снарядов. Цибуля еще раз прицелился и снова нажал на спусковой крючок. Пулемет выполнил команду и ответил врагу длинной очередью. «Мессер» качнулся и стал заваливаться на левое крыло, задирая нос. Враг был уже не опасен.