Одесский дневник 2015–2016. Взрывная волна - Борис Херсонский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
28 июня 2015
Июль 2015-го
Спорная территория
«Вздорный характер спорная территория…»
вздорный характер спорная территориябыл бы товарищ ленин найдется и броневиктак пробудившись с похмелья являет свой лик историяразматывает клубок раскручивает маховик
где вращение там повторение где движение там инерциягде волнения там полиция где хор неизбежен разбродвсе эта херня не стоит и ломаного сестерциякак говорил Юлий Цезарь, собираясь в последний поход
1 июля 2015
«Очаровательные деревянные куклы святых…»
Очаровательные деревянные куклы святых,нарядные, расписные, не хуже наших матрешек.Сторонники Реформации в щепы рубили их,а если бы кто купил – продали б за медный грошик.
Протестантизм – последнее прибежище торгашей,так учил нас товарищ Вебер, а ему, конечно, виднее.Капитализм с улыбкою до ушей, хоть веревки пришей,не любит Церкви и всего, что связано с нею.
Взять хоть этих кукол, румяных, попирающих грех и гнев,василиска и аспида, разумеется – льва и дракона,этих смиренных воинов, этих бесполых дев(вроде как статуя, а на деле – плоская, как икона),
этих грустных хранителей границ между злом и добром,этих злобных демонов, корчащихся под каблуками.Что вырезано резцом, легко изрубить топором,легко истребить за час все то, что хранилось веками.
Херувим, который мог бы при случае стать мотылькоми летать с цветка на цветок, питаясь чистым нектаром,глядит на буржуазию, с набитым ее кошельком,со спросом и предложением, никому не нужным и даром.
2 июля 2015
«Колодец во дворе и двухэтажный флигель…»
колодец во дворе и двухэтажный флигельдым из печной трубы жар пышет от плитыинфаркт или инсульт или иная гибельтвои расчеты здесь как дважды два просты
под слоем облаков небесное светилодвижение свое скрывает от очейкак город постарел и как его скрутилоявился казнокрад считай что казначей
так кашкою дитя мамашу кормит с ложкитак продавец живет не зная что почемковры подметены на скатерти ни крошкиприжмись ко мне плечом прижмись ко мне плечом
заезжий пастернак с заезженным булатомвсе что осталось нам от позапрошлых летвесенний первый гром живет своим накатоми всемогущий Бог летит среди планет
обломки чьих-то строк набор простых мелодийиз телика кричат одесская хатыньпоет псалмы кирилл ему вторит мефодийстарославянский гул бессмертен как латынь
я был мальчишкой тут носил костюм на выростслабеющий режим при встрече брал в зажимкружилось все вокруг и вдруг остановилосьи странно всем чужим что мы еще кружим
3 июля 2015
«Мы шли на еврейское кладбище после рабочего дня…»
мы шли на еврейское кладбище после рабочего дня.у входа в больницу отец поджидал менявеник, ведро и тряпка, докторский дипломат,папа выбрит, а я – бородат. папа стрижен, а я – патлат.
мы выбирали прохладный, погожий осенний денек,добирались пешком, не спеша, благо, путь недалек.по пути говорили о жизни, о больных, о домашних делах,о политике, но не о смерти и не о иных мирах.
мы шли по центральной аллее. с черных гранитных плитна нас глядели евреи, у которых душа не болит,щебетали птицы, сияли солнечные лучи,на могилах только цветы – ни камушка, ни свечи.
мы сворачивали на тропинку между чугунных оград,папа о чем-то спрашивал. я отвечал невпопад.вот мраморный обелиск – здесь похоронен дед.возвращались. и целое кладбище молча глядело нам вслед.
8 июля 2015
«Роем траншеи а вдруг начнется война…»
роем траншеи а вдруг начнется войнастроим убежища вдруг прилетят бомбитьпроизводим оружие больше чем дохренапроводим мобилизацию враг не любит шутить
а мы не прочь пошутить изображаем врагалилипутом что великану грозит смешным кулаком,мы песни поем что на нашу землю ногавражья не ступит что мы его ракетою и штыком
мы смышленый смешливый народ мы врагу не четамы имеем право на отдых и водку с двух до семимы любим правительство мы оплачиваем счетадай нам в руки ружье и хлебом нас не корми
хлебом нас не корми масло на хлеб не мажьсверху ломоть колбасы с горчицею не кладикашку свари уж если на ум пришла подобная блажьа где что плохо лежит не стесняйся молча кради
и вот война началась нас бомбят еженощно, ноубежища нас не спасают и враг уже виден вдалиодно утешение мы знали это давнопредвидели все и готовились как могли
10 июля 2015
«В жизни все получается как всегда…»
В жизни все получается как всегда:веселые села, угрюмые города,на пасмурном небе грозовых облаков гряда.Приезжает высокий чин – город весь перекрыт.Сотня старух сидит у сотни разбитых корыт.У обелиска горит вечный огонь стыда.
Заведенный порядок. Низкий гудок заводскойнаполняет душу промышленной смертной тоской.Училка с указкой стоит перед черной школьной доской.Принимаешь решение – задача или пример.«Жизнь! Только выкрестами жива – иудами вер»Из подворотни аккорды гитары мотив воровской.
А села веселые – так Шевченко писал:садок вишневий, зачинена церква, ныне – спортзал.Ходит мальчик голубоглазый – слабоумен и шестипал.Дайте ему копеечку, динарий или обол.На пустыре кто поумнее играют в футбол.Когда-то мы наступали, а враг отступал.
Когда-то Елена Прекрасная обнимала меня.Когда-то троянцы в пролом тащили коня.Когда-то Ахилла оплакивала родня.Ахилла похоронили – торчит из-под плитыпята, и стрела торчит из пяты.Казак в вышиванке целует девушку у плетня.
11 июля 2015
«Отдайте кесарю – кесарево, а Богу – Богово…»
Отдайте кесарю – кесарево, а Богу – Богово,а в свое вцепитесь зубами и быстро тащите в логово,где самка в звериной шкуре третью ночь стережет костер,где дети с рычанием ползают на карачках,где старцы не думают о похоронных заначках,где братцы в охотку под себя подминают сестер.
Этот мир не скверный, нет, он просто пещерный,ему неведом ход времени равномерный,и даже восход светила – большой сюрприз.Вокруг ходят мамонты и шерстистые носороги,эти звери в принципе – невинные недотроги,не то саблезубые тигры – не поймешь, кто кого загрыз.
И кто б человечество сдвинул с гиблого места,поставил бы под ружье, отучил-отлучил от инцеста,рассказал бы про вечную жизнь, которая там, в землене копошенье червей и хрустящих личинок,а та, за которую в келье молится инок,и та, что нетленной звездою горит во мгле.
И кто б объяснил, что вера – игра без правил,Господь вопрошает Себя: за что Ты Меня оставил,и самозабвенный художник сам себя позабыл.И самозабвенные воины – пика да алебарда,и самозабвенен бросок безумного авангарда,что рвется вперед, врагу открывая тыл.
13 июля 2015
«В этом краю за битого двух небитых дают, а то и трех…»
В этом краю за битого двух небитых дают, а то и трех,а после бьют небитых, чтоб они поднялись в цене.А на троне сидит там царь Стручковый Горох,а в стручке царевны-горошинки сидят рядком в глубине.
И хорошо человеку жить при Горохе-царе,правда, пучит живот и трещишь, а если не бит, то бьют,потому что пучит всех верноподданных об этой поре,потому что за битого двух или трех небитых дают.
И в каждой хате зыбка цепная подвешена к потолку,и рыбка златая в каждом колодце живет,а в каждой зыбке – жирный младенец, прибыль в нашем полку,и у младенца тоже с гороха пучит живот.
И высокоудойная мамка песню поет сынкуо царе-Горохе, от которого мальчика понесла,и мальчик вырастет крепким и обрадуется пинку,потому что после пинка цена его возросла.
И поведет его, возросшего, постаревшая матьна невольничий рынок, под стеклянными крышами корпуса,будет битого сына на двух небитых менять,а из глаз ее бабья слеза – Божья роса.
16 июля 2015
«Еще твоя жизнь может показаться чем-то…»
еще твоя жизнь может показаться чем-тонапоминающим живопись кватрочентобез доски без золотого фонабез предвечного Бога и предсмертного стона
и еще твоя жизнь может показаться и скрытьсяили быть грудой хлама в котором приятно рытьсявдруг что-то мелькнет блеснет на мгновеньене менее чем ничто не более чем дуновенье
и еще твоя жизнь и вообще как тебе на светевсе что нужно держать в узде или держать в секретеот греха подальше сохранней от сглазанескладнее чем в стихе слишком длинная фраза
и еще городской пейзаж кривой переулокпуст и утренний воздух влажен и гулоки еще страна канатный завод первая сменапивной киоск на углу высокая пена
17 июля 2015
