Особняк на Рейне - Светлана Березовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Людвиг, – окликнул того Лебнир. – Не спишь?
Тот обернулся, после чего сделал глоток кофе и ответил сонным голосом:
– Как видите. За страной слежу.
Хенсель подошел к подчиненному.
– Ну, и как? – поинтересовался он.
– Неутешительно, но то ли еще будет, – произнес Людвиг. В приглушенном голубоватом свете экранов выражение его лица казалось слегка удрученным и усталым. Он продолжил спустя несколько секунд: – Вы слышали, налоги повысят.
Хенсель кивнул:
– Кто же не слышал! Это самая обсуждаемая новость.
– Я смотрел прямой эфир неделю назад. Не думал, что скажу это о политике, но фон Дитрих головой соображает. Думаю, это единственный из всей их братии, кто вообще обращает внимание на «Сопротивление» и призывает с нами считаться, – заявил Людвиг. – Единственный нормальный человек во всем их муравейнике. Грустно, что «Объединение» проиграло.
Шварц замолчал, пытаясь что-то вспомнить. Тут он извлек из кармана конверт и протянул его Хенселю.
– Кстати, вам просили передать, – сказал Шварц.
Лебнир удивленно воззрился на Людвига, после чего взял конверт и внимательно его осмотрел. На конверте красовалось только его имя, и больше ничего.
– Кто просил? – спросил Хенсель.
Людвиг пожал плечами.
– Понятия не имею, – ответил он. – Тот, кто отдал его мне, сам сказал, что его просили передать вам. В общем, складывается длинная цепочка, а искать ее начало я не собираюсь.
Лебнир повертел конверт в руках, после чего открыл его. В конверте лежали два авиабилета на утренний рейс Берлин – Санкт-Петербург, а к ним была приложена бумажка со словами: «Что-то здесь не так. Ждите». Хенсель был удивлен не только билетами, но и словами на бумажке. Кто это написал? И чего ему предстояло ждать? Лебнир был этим озадачен.
Людвиг не стал спрашивать Хенселя, что лежало в конверте, хотя и хотел. Он догадывался, что Лебнир упрячет его в карман и заявит, что это пустяки или личное. Людвиг давно привык к таким ответам, поэтому сейчас не стал даже интересоваться. Тем более, у него была причина, почему он вообще сейчас находился здесь и глушил сон кофе: он следил за страной, как и предписывал Большой Босс, а это требовало определенных жертв.
Тут Шварц услышал удаляющиеся шаги и обернулся. Хенсель покидал штаб.
– Эй, куда вы? – крикнул Людвиг ему в след.
– Пойду бесцельно шататься по улицам. Свежий воздух помогает избавиться от бессонницы, – бросил тот и ушел.
Странно. Людвиг почесал затылок. Это был уже второй раз, когда Лебнир так резко покидал штаб. В первый раз Людвиг думал о том, что же такого должен был сказать Хенселю Большой Босс, чтобы тот так резко ушел. Теперь же Шварца донимал вопрос: что лежало в конверте, раз Хенсель опять так поспешно покинул штаб? Людвиг оставил эти размышления и, глотнув кофе, опять вернулся к изучению всплывающих на экране изображений и надписей. Он следил за страной, за всем, что в ней происходит. У «Сопротивления» были повсюду шпионы, поэтому Людвиг узнавал обо всем первым.
Шварц зевнул. Почему он сейчас не спит, а находится здесь? Людвиг прекрасно понимал: он следит за страной, за всем, что происходит. Приказ Большого Босса не считался отмененным до тех пор, пока лидер подполья прямо об этом не заявит. Однако Людвиг чаще приходил к вопросу о том, что он вообще тут делает? Зачем он в это ввязался? «Сопротивление» никогда не было неким студенческим объединением. Странно, почему, но оно начинало свой путь, будучи уже хорошо организованной подпольной фракцией, набирающей обороты. Каким-то образом Большому Боссу удалось создать сразу довольно мощную ячейку общества, которая пополнялась свежими силами. Этот факт еще больше привлекал внимания к персоне Большого Босса. Шварц предполагал, что это некая важная, скорее всего, политическая фигура международного масштаба, или же мультимиллионер, или, на худой конец, важный предприниматель с обширными связями. Никто этого не знал наверняка.
Еще раз глубоко зевнув, Людвиг сделал пару глотков кофе и снова устремил свой взгляд на экраны, где мерцали разными цветами карты Германии и мира…
Покинув штаб, Хенсель очутился на ночном Курфюрстендамме. Поблескивали огнями вывески круглосуточных магазинов. Хенсель опустил на уши края шапки-ушанки и, вдохнув полной грудью аромат зимнего города, зашагал по улице в сторону центра. Лебнир шел вперед, гулял, бесцельно шатался по ночным улицам, засунув руки в карманы. Он сам не знал, почему его потянуло в центр. Хенсель мог объяснить это только тем, что его уже на подсознательном уровне тянуло на Александерплац, к дому Альбена. Сейчас было только три часа ночи, и у Хенселя было полно времени на прогулки, поэтому ему было все равно, куда идти. На Александерплац? Ну, хорошо. Оттуда до штаба «Сопротивления» можно было доехать на автобусе за полчаса. Лебнир прикинул в уме, и у него получилось, что через час, может, больше, он достигнет дома Альбена. Потом, скорее всего, повернет назад…
Хенселю очень нравился вид ночного города. Конечно, ночной Берлин сильно отличался от поразившего его воображение Петербурга с его каналами, речушками, бесчисленными мостами, узкими улочками и причудливыми домами. Берлин – одна из урбанистических столиц Германии, застроенные высотками, огромными торговыми центрами, барами, клубами – в общем, всем, что нужно современному человеку. Самый живописный вид на ночной Берлин открывался с крыш высотных зданий: при таком обзоре виден весь город. Но каждый раз, с какой бы точки ты ни смотрел, внимание сразу же привлекали подсвеченный купол Рейхстага, офисные здания Южного района и высотки Александерплац.
Спустя некоторое время Хенсель пересек Остров музеев и вышел на мост через Шпрее, протекавшую сквозь Берлин. В любое другое время года Хенсель очень любил подолгу стоять на мосту, созерцая, как под ним мирно проплывают маленькие теплоходы, а ночью в воде так красиво отражались огни… Но сейчас река была скована льдом, и снег размеренно падал на гладь. Хенсель неторопливо шел дальше по широкой освещенной улице – небезызвестной Унтер ден Линден – дальше к Александерплац. Он поднял глаза. Даже отсюда огни высоток были видны, что неудивительно, как и телевышку, которая располагалась там же, на Александерплац.
Хенсель даже не заботился о том, как он выглядит со стороны: мужчина в пуховике и шапке-ушанке, бредущий по улице в четыре утра. Но Лебнир даже не думал: он просто шел и наслаждался видом ночного города. В такие моменты Германия ощущал безмятежность и спокойствие, которое, казалось, было распространено в воздухе везде в это время суток. Писатель опустился на скамейку. Положив руки на спинку, он запрокинул голову назад и мечтательно устремил взгляд в звездное небо над ним. Казалось, все дома устремляются туда, в небо. Хенсель закрыл глаза. Он чувствовал, как снежинки падают ему на лицо и тают, скатываются вниз, оставляя на щеках влажные дорожки. Казалось, ничто не могло помешать этой безмятежности…
В момент, когда Лебнир с головой погрузился в спокойствие, мужчина почувствовал, как вибрирует телефон у него в кармане. Нехотя Хенсель открыл глаза и достал его. Пришло сообщение. Германия предполагал, что это от Людвига, которому он срочно понадобился, или, на худой конец, от Альбена, что было на него не похоже, однако номера не оказалось в телефонной книге Хенселя: он не был назван чьим-то именем. Это насторожило Хенселя с самого начала, но само содержание сообщения по не понятной причине встревожило его еще больше. «Хенсель Лебнир» – вот все, что было прислано. Писатель не догадывался, кто мог прислать ему такое странное сообщение, но он все-таки решился ответить.
«Да?»
«Дождались», – ответ последовал почти мгновенно.
Дождались. Одно это слово удвоило волнения Хенселя. Он достал из кармана бумажку, что была приложена к билетам. «Что-то здесь не так. Ждите». Хенсель дождался. Теперь у него не возникло сомнений по поводу того, кто ему сейчас пишет: не иначе, как сам Большой Босс.
«Босс?»
«Слушайте внимательно, герр Лебнир. Как я и говорил, что-то здесь действительно не так».
«Что же?»
«Я навел кое-какие справки и удостоверился: здесь заговор».
«Заговор? Какой заговор? Зачем?»
«Не зачем, а против кого. Мне известно, что целью заговора должен стать наш старый знакомый».
Хенсель задумался. Старый знакомый? Канцлер? Вряд ли: «Сопротивление» никогда о нем не беспокоилось. Тогда кто? Странное чувство тревоги накатило на Хенселя.
«Кто?» – напечатал он.
Повисла напряженная пауза, и эта тишина пугала Лебнира: он начинал опасаться худшего. Наконец, последовал ответ, но лучше бы Хенсель его не знал. Этот ответ поверг писателя в такой ужас, которого он не испытывал уже давно. Такого Хенсель не мог представить себе даже в самых кошмарных снах.
