Чужая игра - Юрий Леж

В быстро сгущающихся летних сумерках уже с трудом можно было разглядеть редкие людские фигуры, передвигающиеся по тротуару. Жизнь на улице «академиков» замирала на пару часов, чтобы к ночи возродится шумными студенческими вечеринками, проводами гостей «до такси», неожиданным, иной раз очень музыкальным исполнением популярных и неизвестных песен.

Откровенно дремлющий в уютном кресле Феликс Зак неожиданно встрепенулся, будто по телу его пропустили электрический ток. И сам себя антрепренер почувствовал наэлектризованным, как эбонитовая палочка, потертая о хорошее сукно.

– Вот он… – негромко, но отчетливо в полной тишине салоне сказал Феликс. – Видите? Наискосок дорогу переходит…

Худощавый, невысокий, совершенно обыкновенного вида, в простом, без новомодных изысков, костюме – человек быстро, но при этом неторопливо, в странном, дерганном ритме, то и дело слегка, чуть заметно меняя направление движения, пересекал проезжую часть совсем недалеко от засады наблюдателей.

Полковник, а следом за ним зачем-то и охранники с жадным любопытством прильнули к окнам… тот, кого и в военной разведке, и в Департамент именовали объектом, подошел к дому и, ни секунды не промедлив, явно зная куда и зачем идет, скрылся в подъезде.

«Что-то сейчас там случится…» – подумалось, наверное, всем и сразу.

В комнате было накурено, табачный дым не успевал покинуть помещение через приоткрытое окно, как вновь и вновь кто-то из присутствующих засмаливал очередную сигаретку. Но сизоватые волны, слоями клубившиеся едва ли не от пола до потолка, резкий запах сгоревшего табака и папиросной бумаги, затхлых окурков в двух больших пепельницах совсем не мешали собравшимся наслаждаться жизнью. Трое молодых людей в компании трех девушек, непрерывно прихлебывая из стаканов, бокалов, прямо из бутылок пиво нескольких популярных сортов, праздновали, как это принято у юных и не совсем персонажей, свою молодость, здоровье, счастье, ну, а заодно, и некоторые успехи в учебе – в Университете близилась к концу летняя сессия.

По дальним углам широкого дивана, стоящего у стены как раз напротив входа в комнату, интимно прижимаясь друг к другу, расположились две парочки: Проха с Марго и Мартин с Желькой-Анжелиной, которую иногда, под горячую руку или просто, чтобы подразнить, называли Жулькой. Здесь глотки пива перемежались и дополнялись поцелуями в губы, носы, а иной раз и пониже, чтобы смениться дымной затяжкой и очередным глотком. Над головами влюбленных, а может быть, и не очень, но хорошо друг к другу относящихся молодых людей переливалась новогодней, не очень уместной сейчас пестротой яркая светодиодная гирлянда, бросая на разгоряченные лица странные, театральные отблески то синего, то зеленого, то красного света.

Напротив диванчика, у одного из двух глубоких удобных мягких кресел расположились Рэм и Дара, охотно, впрочем, отзывающиеся в миру на имена Еремей и Дашка. Они на какое-то время выпали из обоймы потребителей пива и сигарет – девушка, устроившаяся упругой попкой на самом краешке кресла, с удовольствием ласкала пухленькими губками и шустрым язычком своего партнера, застывшего перед ней с расстегнутыми и приспущенными бриджами. В таком положении, конечно, пить и курить было несколько затруднительно, особенно Дашке, впрочем, и он, и она надеялись добрать свое через десяток-другой минут.

Пока еще не приступившим к таким откровенным ласкам их товарищам и подругам было отнюдь не в диковинку происходящее. Давно сдружившиеся, они с легкостью предавались любовным играм на глазах друг у друга, а кое-кто из девчонок успел попробовать и товарищей своего постоянного партнера, вот только до свального греха всех со всеми до сих пор в их компании не доходило, хотя, кажется, именно на этот вечер и был негласно запланирован переход последнего рубежа.

Старенькие динамики с компьютерного столика, приютившегося возле самого окна, неторопливо лили в пространство тягучую мелодию и будто нарочито замедленные фразы: «Прольются все слова, как дождь… И там, где ты меня не ждешь… Ночные ветры принесут тебе прохладу…» Большой экран монитора подмигивал причудливыми геометрическими узорами, вспыхивал всплесками фейерверков и ту же гас клубами виртуального дыма и осколками калейдоскопов, подсвечивая комнату чуть загадочным, синевато-сиреневым оттенком в редкие секунды спокойствия на экране.

Музыкальный и световой фон, выпитое пиво, выкуренные сигареты, дружелюбное, простое и незатейливое отношение друг к другу молодых людей создавали в комнате интимный, доверительный и свободный тон, когда, казалось, еще секунда-другая, и полетят в разные стороны брюки, блузки и лифчики, сольются в общем экстазе любви и признательности молодые тела, не имея в своем едином порыве ничего предосудительного и пошлого… Эту атмосферу единения нарушил, было, Проха, слегка отодвинувшийся от своей подруги и приподнявшийся с дивана со словами: «Пойду, еще пивка себе принесу, вашего светлого – полно, а мое уже кончается…»

Марго попыталась задержать приятеля, чуть насмешливо поинтересовавшись: «И когда же ты его пить собираешься?», усилив свой риторический вопрос окончательным расстегиванием пуговок на блузке и без того бывшей полурасстегнутой. «В процессе буду…» – со смешком ответил не растерявшийся Проха, делая шаг к полуоткрытым дверям комнаты и натыкаясь взглядом на…

…худощавый, невысокий мужчина лет тридцати, не более, с резкими, будто вырубленными в камне, чертами лица, неопределенно светлыми глазами, с короткой стрижкой каштановых, густых волос, в простеньком, но явно не дешевом костюме, похоже, шитом на заказ, с двумя малоприметными отверстиями на пиджаке, чуть ниже левого лацкана, непонятным, загадочным образом оказался в комнате, у самых дверей. Никто из молодых людей, увлеченных друг другом, пивом и сигаретами не слышали стука входной, довольно громкой при открывании и закрывании двери, шагов, да и, вообще, какого-либо движения в маленькой прихожей однокомнатной квартирки. Да и слегка приоткрытая дверь в комнату, кажется, даже не шелохнулась.

Незваный гость, чуть прикусив губу и сосредоточенно нахмурив брови, проделывал какие-то неловкие, нелепые на первый взгляд движения левой рукой у себя за спиной, будто пытался что-то достать оттуда. В ответ на изумленную, но безмолвную реакцию молодежи, начавшуюся со сдавленного возгласа Дашки: «Ой, это кто?», мужчина, почти не размыкая губ, выговорил раздраженно и сердито, будто это вовсе не он незваным и нежеланным ворвался в комнату, нарушив такое сладкое предвкушение всеобщей близости молодых людей: