Тринадцатый год. Часть четвертая - Вадим Барташ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава шестая
Зарудцкий ещё долго рассказывал про Костю, Надя его буквально засыпала вопросами, а он пытался на них как можно подробнее и обстоятельнее отвечать. Надя ответы его впитывала словно губка, и при этом что-то заносила в свой блокнот. А у неё накопилось этих вопросов много. Почти с три десятка. Наконец, со вздохом она спросила:
– Получается, Сергей Аркадьевич, Костя намеренно искал смерти?
После некоторой паузы Зарудцкий ответил:
– К сожалению, это так. По крайней мере у меня, Надежда Адриановна, складывалось именно такое впечатление…Хотя признаюсь, и не только у меня.
– Но в том бою, в котором Костя, как все считают, погиб, на самом деле не смогли опознать его останки?
– Почему? Ну а документы? – возразил штабс-капитан.
– Ну, да, вы про них говорили…
– А ещё фотографии? В останках одного из офицеров мы же нашли фотографии, а на них были он и вы. Эти фотографии могли быть только у Кости Олейничева…
– Ну-у… Ну, да…Наверное…На-аверное, это так…– вынужденно согласилась с доводами Зарудцкого Надя.
– Простите за подобные подробности, но там было настоящее месиво от тел, останки погибших были разбросаны по округе не целиком, а частями, ноги, руки, и всё остальное, все эти кишки и прочие внутренности, и мы их собирали буквально по крупицам. У двоих или троих погибших оторвало головы, а одному бедолаге крупным осколком её срезало наполовину, у всех отсутствовали одна или две конечности. У кого-то не было рук или ног, а у одного погибшего вообще осталось только часть тела, какой-то его обрубок! Бедолага был разорван в клочья! Ну так это же война…
У Нади, как у человека творческого, было развито воображение, и то, что ей рассказывал Зарудцкий, а он рассказывал страшные вещи, у неё не могло не вызвать потрясения. На глазах у Нади невольно выступили слёзы, и она какое-то время не могла говорить. Зарудцкий деликатно молчал и ждал, когда она успокоится.
Разговор затянулся. Время уже приближалось к часу ночи, и Надя спохватилась:
– О-ой, я, наверное, вас утомила? Вам же обоим завтра рано вставать?
Зарудцкий соскочил со стула, поправил мундир и произнёс:
– Я, наверное, в последний раз могу с вами поговорить, Надежда Адриановна, сегодня утром я получил предписание и уже завтра к обеду покидаю Санкт-Петербург. Я должен выехать к месту назначения своей командировки, то есть за пределы…ну, это не важно! – сам себя поспешил оборвать Зарудцкий.
– Ну, я, пожалуй, всё, что хотела у вас узнать, уже спросила, – ответила гостю Надя.
Зарудцкий, проявив офицерскую галантность, поцеловал руку Наде и в сопровождении Николая вышел из номера.
Когда Николай вернулся, то застал Надю всю в слезах.
– Прости, дорогой, – извинилась Надя, – это всё нервы.
Николай понимал состояние супруги. Да и ему самому было тяжело выслушивать то, о чём говорилось в этот раз. Как-никак, а Костя тоже был не чужим ему. Они были когда-то лучшими друзьями.
***
После тяжёлого разговора с Зарудцким, Надя плохо себя почувствовала, у неё даже поднялась температура и весь последующий день она не выходила из номера, и только на следующий ей стало лучше, и она решила развеяться и что бы хоть как-то отвлечься от тягостных мыслей, по-прежнему одолевавших её, надумала посетить какую-нибудь художественную галерею, и свой выбор остановила на Эрмитаже.
***
В Эрмитаж она поехала вновь с Еремеем. Тот уже как старый знакомый её поджидал с самого утра у парадного входа гостиницы.
Надя похлопала по крупу его лошадь, поднялась в коляску и протянула молодому извозчику пять рублей.
– Это тебе…
– За что? – удивился он.
– Как за что? За вчера.
– Так я вчера не ездил!
– Но ты поди весь день простоял и всё ждал меня?
Еремей кивнул головой:
– Как и договаривались. До пяти вечера поджидал. Не отъезжал никуда.
– Вот видишь! Ты не отъезжал. А я… Извини, я про тебя и позабыла. Потому что немного приболела.
– Я так и подумал. А сейчас вы как? Уже не хворы?
– Сегодня лучше. Ну, поехали, что ли, Ерёма?!
И Еремей тронулся с места.
Они поехали в сторону Невского проспекта.
По пути им всё чаще встречались автомобили и приходилось пережидать, когда проедут шумные трамваи.
***
В столице Российской империи было много замечательных мест, но для любителей искусства Эрмитаж имел особое значение.
Музей изобразительного и декоративно-прикладного искусства Императорский Эрмитаж располагался первоначально в одном из крыльев Зимнего дворца, в резиденции Российских самодержцев.
Начало его коллекции положила Екатерина II Великая. В 1764 году, после того, как ей переданы были из Берлина 317 ценных картин из частной коллекции Иоганна Эрнеста Гоцковского, в счёт его долга, возникшего из-за недопоставки русской армии
