Неизвестный Фридрих Великий - Максим Бельский

Между тем прискакал паж с двумя лошадьми. Принц хотел проворно вскочить на одну из них, но офицеры не допустили этого. Он боролся с ними, как отчаянный, но сопротивление было напрасно; сила и большинство одолели. Его заставили возвратиться в сарай, лошадей отослали, пажа взяли под арест».

Поручик Кейт, как я уже писал, проявил расторопность и бежал в Англию, где Георг II не только дал ему убежище (в Ирландии), но и назначил ему жалованье.

Схватив сына за волосы, король таскал принца за волосы и бил палкой до тех пор, пока у того не пошла кровь из носа. «Никогда еще лицо бранденбургского принца не покрывалось такими знаками бесчестья!» – отчаянно кричал Фридрих. Если бы не вмешательство генерал-майора фон Мозеля, то отец в ярости нанизал бы сына на шпагу, словно куропатку.

Фридрих был схвачен и перевезен в Кюстринскую крепость, где был допрошен. Ему предъявили обвинение в государственной измене, а также в дезертирстве из армии. Король был полон решимости казнить сына, лишь вмешательство фрейлины королевы, графини Кама, спасло принца. Она бесстрашно спросила у короля, неужели он тоже хочет войти в историю, как детоубийца, подобно своему другу царю Петру Первому? Это несколько отрезвило короля. Но все равно наказание было жестоким.

Georg Lisiewski, портрет поручика Ганса Германа фон Катте

«…Фридрих был брошен в темницу… Однажды утром в камеру вошли гренадеры, взяли его под руки и, крепко держа, подвели к окну. В тюремном дворе он увидел плаху, горку песка и двух пасторов, между которыми стоял Катте в расстегнутой на груди рубашке… Фридрих бился и кричал, умоляя отменить приговор. Он обещал отказаться от трона, принять пожизненное заключение, отдать свою жизнь – все, что захочет король, только пощадите Катте!.. Как обычно, король-отец поминутно расписал этот день: как должна проходить экзекуция, сколько труп должен оставаться перед окном Фридриха («семь часов»), кто должен унести труп («почтенные бюргеры»). Согласно сценарию, место экзекуции Катте было выбрано так, чтобы его было хорошо видно из любой точки окна. Удара палача Фридрих не видел: за секунду до этого он упал в обморок. Весь следующий день он провел, рыдая у маленького окна, уставившись на тело, все еще лежавшее во дворе, на которое, вопреки приказанию короля, кто-то набросил черный плащ, запекшийся от крови…»[56]

Казнь поручика Ганса Германа фон Катте

Фридрих Вильгельм I, отправляя на смерть друга своего сына, был абсолютно убежден, что творит добро: «Когда военный трибунал зачитает Катте приговор, ему следует сообщить, что Его Королевское Величество весьма опечален. Однако будет лучше, если умрет он, чем если бы из мира ушло правосудие». Как все тираны похожи, оправдывая свою кровожадность высшими интересами!

Накануне казни поручика доставили к королю. В своей обычной манере Фридрих Вильгельм I зверски избил несчастного офицера: ногами, руками, палкой. Но и этого ему показалось мало, он еще заставил признать отца поручика Катте в правильности и необходимости казни его сына ради блага государства. Несчастный отец так и сделал, заявив, что он теперь будет всем говорить, что его сын пал за свою страну. Коронованный душегуб выразил свое удовлетворение.

«Полк принца, экипажи и обстановка были у Фридриха отобраны, штат распущен, а частью наказан, любимые книги до четырех тысяч томов распроданы; молоденькая дочка потсдамского ректора, склонность к которой Фридрих выразил в некоторых подарках, была публично наказана и заключена на три года в работный дом, а камердинер принца попал в Шпандау» (то есть был заключен в тюрьму. – М. Б.)[57].

Своего несчастного друга, умерщвленного по приказу бессердечного отца, Фридрих II не забудет никогда. Маркиз де Лафайет[58] после посещения Фридриха Великого писал генералу Джорджу Вашингтону, что однажды за обедом Лафайет с горячностью заговорил о выборном правительстве, правах человека и конституции. Фридрих резко оборвал его: «Я знавал одного молодого человека, который… однажды решил защитить эти принципы. Знаете, что с ним стало? – Нет, сэр. – Ему отрубили голову»[59].

Понятно, о ком шла речь. Юношеские мечты и чистые помыслы о свободе навсегда отрубил топор палача вместе с головой поручика Катте…

Эта трагедия резко изменила Фридриха II: с этого дня он перестал чувствовать себя в безопасности. Еще бы! Ведь поначалу «любящий» отец чуть не убил его и лишь потом «смилостивился» и бросил в тюрьму! Так у него выкристаллизовался еще один жизненный принцип: «Величайшее искусство дипломатии – уметь скрыть свои планы». Но до восхождения на престол оставалось еще долгих десять лет и надо было продолжать жить!

В мае 1731 года Фридрих Вильгельм I, все еще пребывая в ярости, отправил приказ своему маршалу фон Вольдену: «…он должен только выполнять мою волю, выбросить из головы все французское и английское, сохранив в себе лишь прусское, быть верным своему господину и отцу, иметь немецкое сердце, выбросить из него все франтовство, проклятую французскую политическую фальшивость и усердно просить у Бога милости…»

Поэтому Фридрих, понимая, что над ним по-прежнему висит угроза позорной казни, счел для себя необходимым наладить отношения с отцом. Посредником выступил, как это ни странно, министр Грумбков. Тот самый, который явился причиной расстройства «двойного марьяжа». Это был настоящий лукавый царедворец, который понял, что стоит наладить добрые отношения с наследником, раз уж он уцелел. Он сам посетил Фридриха уже на другой день после казни несчастного фон Катте и выразил желание примирить принца с королем. Кронпринц не отверг его инициативы, министр оказался очень полезным, и их деловые отношения продолжались вплоть до самой смерти Грумбкова.

Кронпринц научился маскировать свои истинные мысли. Постепенно ярость угасла, и он снял опалу и задумал женить Фридриха, рассчитывая на то, что он после этого образумится. Король написал кронпринцу письмо, в котором лаконично проинформировал его, что нашел для него подходящую невесту, принцессу Елизавету Кристину Брауншвейгскую: «Принцесса не красавица, но и не уродлива. Она кроткого благочестивого нрава, и этого достаточно для брака».

Нельзя сказать, что этот замысел вызвал у Фридриха энтузиазм. Он боялся отца и не смел обратиться к нему напрямую, опасаясь очередной вспышки ярости. Но до нас дошли его полные отчаяния письма советнику отца, генералу Грумбкову:

«Если меня заставят вступить с ней в брак, то я буду плохим супругом. Сама мысль о браке претит мне и заставляет меня содрогаться. Я, как послушный сын, исполню волю моего отца, но никогда не смогу вести семейную жизнь, и как только я сам стану королем, я отвергну свою жену. Я не хочу жениться на этой глупой принцессе!»

«Самая последняя берлинская шлюха мне была бы куда предпочтительнее, чем эта святая…»

«Заклинаю всем святым, поговорите с его величеством, чтобы он позволил мне повременить с женитьбой…»

Вильгельмина (Friederike Sophie Wilhelmine von Preußen, 1709–1758, любимая сестра Фридриха Великого) так описывала избранницу Фридриха: «Она высока ростом, но дурно сложена и дурно держится. Белизна ее ослепительна, зато румянец слишком яркий, глаза ее бледно-голубые, без всякого выражения и не обещают особенного ума. Рот ее мал; черты миловидны, хотя неправильны; все лицо так невинно-простодушно, что можно подумать с первого взгляда, что головка ее принадлежит двенадцатилетнему ребенку. Белокурые волосы вьются от природы, но вся красота ее обезображивается нескладными, почернелыми зубами. Движения ее неловки, разговор вял, она затрудняется в выражениях и часто употребляет обороты, по которым надо угадывать, что она хочет сказать».

Фридрих внутренне, несомненно, негодовал, но, получив хороший урок, понимал, что не стоит испытывать судьбу дважды. Ведь если бы он выразил неповиновение, то на этот раз можно было лишиться не только свободы, но и самой жизни. Поэтому он с видимой покорностью принял это решение отца, к его большому удовлетворению. И одновременно пишет то, что думает на самом деле: «Мне хотят вколотить любовь палками, к несчастью, я не обладаю ослиной природой и потому боюсь, что это не удастся. Но я буду галантен и позволю женить себя, а потом пускай madam делает, что хочет, я же со своей стороны также сохраню за собой свободу действий».

12 июня 1733 года Фридрих II и Елизавета Кристина (Elisabeth Christine von Braunschweig-Bevern) поженились, но ни о какой любви и речи быть не могло. Принцесса была знатного рода (старшая дочь сестры императрицы Антуанетты!), но малообразованна и дурно воспитана. С мужем у нее практически не было никаких общих интересов. Она была типичной пуританкой – застенчивой и весьма религиозной, сочетала в себе наивность и полное отсутствие женского шарма.