Время Рыцаря - Дмитрий Корниенко

– Вам бы, для начала, за английского научиться себя выдавать… Ваши люди тоже не слепые.

– Но ведь существуют же странствующие рыцари? Может такой рыцарь дать обет не показывать лицо и закрыть герб на щите чехлом?

Ришо криво улыбнулся.

– Но не в военное же время. На войне рыцарей знают в лицо. К тому же, без охранной грамоты… Нет, думаю, лучше будет, если новый хозяин сам вас найдет.

– Мне не хочется сидеть целый месяц в подвале, Ришо, в ожидании твоего господина.

– Это ваше право. Но как бы вам не пришлось сидеть гораздо дольше в крепости Ле Мана, в ожидании палача, – Ришо отвел глаза. – И потом… Вы ведь не рыцарь. Новый хозяин говорил, что в ваше время нет рыцарей. Вы не потеряете честь, просидев месяц в подвале.

– Кстати, а какое сегодня число?

– Четвертое декабря 1370-го года от Рождества Христова. В вашем же времени, вероятно, начало лета?

– Да… Как ты это понял?

– Это все зеркало, сэр. Оно все наизнанку выворачивает.

Но Альберта в данный момент больше интересовало число. Четвертое декабря 1370-го года.

6

Не хотелось Альберту отпускать Ришо, но надо было идти к Гроусу. Ключевая фраза 'Дю Геклен вышел из Кана' была произнесена, а значит, пошел отсчет и опасность приближалась. Медлить с ответом нельзя. Мысль об уходе в Бретань тревожила, пугала, но и оставаться в замке гарнизоном в сорок боевых единиц в ожидании французов глупо. Не запомнив точной даты битвы при Понвалене, Альберт знал, тем не менее, что начало изгнанию англичан положено в начале декабря. И будет сначала разбит корпус Грэндисона, крупнейший среди оставшихся здесь отрядов англичан, усиленный людьми нескольких примкнувших к нему капитанов. И почти сразу же будет взято Сансером аббатство Ва, куда устремятся остатки разбитой армии. Преследуя побежденных, маршал зайдет в Курсийон, а затем, кажется, поспешит к замку Рийе.

Альберт позвал оруженосца, затребовал теплую воду и чистое нижнее белье, разделся и с удивлением обнаружил на груди, на веревке, кольцо с крупным бриллиантом в довольно грубой золотой оправе. При других обстоятельствах это было бы занятно, но сейчас историк лишь недолго повертел кольцо в руке, разглядывая в свете факела, а вернувшийся через четверть часа Уильям застал Альберта уже за изучением нового тела. Тело нареканий не вызывало, было оно, безусловно, мускулистее оставленного в будущем, покрыто шрамами… и совсем чужим. Альберт чувствовал себя словно во взятой на прокат машине, когда над управлением не задумываешься, но чертовски непривычно.

Ополоснувшись над тазиком, причем его не оставляло ощущение смутной брезгливости, Альберт надел брэ, похожие на укороченные кальсоны, белую рубаху и позволил оруженосцу себя побрить. Затем снова надел плотный простеганный гамбезон, уже с помощью оруженосца натянул через голову кольчугу с металлическими пластинами, и занялся ногами. Уильям подбирал с пола составные части поножей, отдельно на бедра, колени и голени, и привязывал их ремешками. Ужасно неудобные металлические башмаки с острыми носами Альберт, покряхтев, надел сам. Потом дошла очередь до наручей, шею прикрыл кольчужный воротник, а далее следовала стеганая шапка для смягчения удара по шлему. Накидка, пояс и перевязь довершили одеяние. На поясе были кинжал и кожаный кошель, в котором позвякивали монетки, на перевязи – длинный меч. Шлем с перчатками прихватил оруженосец.

Выйдя на воздух, Альберт задумчиво уставился на воскресшие башни Курсийона и не сразу заметил застывшего, словно изваяние, сержанта. Этот рослый, уже немолодой латник с нечесаной ржавой бородой, которая, казалось, переплелась со звеньями кольчуги подобно плющу, стоял, положив ладони на длинную рукоять боевого молота, известного как 'соколиный клюв'. Такой молот легко проламывал шлем вместе с головой. Во дворе же тренировались лучники, стреляя по раскрашенным деревянным кругам, а сержант наблюдал за ними, презрительно скривившись, и крупные губы его, изрезанные белыми шрамами, неслышно шевелились.

– Мы уходим в Бретань, – после некоторого молчания сказал Альберт, встав рядом. – И надобно сделать это быстрее.

– Нужны еще телеги, – подумав, сказал сержант, не спеша отводить взгляд от лучников.

– Не нужны даже те, что есть. Нечего отягощать себя барахлом. Надо взять самое ценное и навьючить на лошадей, – Альберт говорил, тоже глядя в сторону, следя за тем, как впиваются в дерево стрелы, потому что говорить с незнакомым человеком, как со старым знакомцем, без актерских задатков было очень тяжело.

– Солдаты будут роптать, – сержант повернулся и странно посмотрел на рыцаря.

– Да уж, они готовы нести свое добро и на спинах.

– А хоть бы и на спинах… Золото к земле не тянет.

– Тогда французские стрелы притянут их к земле! – разозлился Альберт и непроизвольно положил ладонь на рукоять меча. – Да и много ли в телегах золота? Перины да медные лампы в этих телегах.

– Луки у французов слабоваты, к земле меня прижать, – буркнул в ответ сержант. – Ну, а как распорядимся провизией? У нас ее довольно много, не считая той, что можно забрать из замка, – он принял деловой вид и стал перечислять: – Соленая треска, круглые сыры, бочонок ячменного пива, три бочонка вина, шесть бочек солонины, десять бутылей масла, бочонок горчицы…

– Свою провизию мы возьмем, – перебил Альберт. – А из замка ничего брать не надо. Увезти бы то, что есть…

– Как будто вы не были в Бретани, сэр… Там даже мыши не найдешь. Эх… – покачал головой сержант, но спорить больше не стал и злой тяжелой походкой направился к лучникам.

Альберт уже заходил внутрь замка, когда ему в спину ударил гул недовольных голосов. А ведь телеги, накрытые просмоленными дерюгами, действительно перегружены, и это видно невооруженным глазом. Понятно, что солдатам везти награбленное легко и приятно, но опасность требовала мобильности.

Камин погас, и в полумраке холла раздавался богатырский храп Гроуса. Он разлегся на столе, подложив под голову полено, и казалось, что козлы, на которые была положена столешница, сейчас не выдержат и разъедутся. Историк невольно улыбнулся при виде этой картины и нарочно задел деревянными ножнами железную решетку камина, чтобы разбудить рыцаря.

– Итак, я принял решение отправиться с сэром Робертом в Бретань, – объявил он. – Полагаю, надо выступать немедленно?

– Особая спешка ни к чему, – зевнул Гроус, потягиваясь. – Корпус Ноллиса уже покинул эти места, а верные ему люди пробудут в аббатстве Ва еще несколько дней. Главное для меня – ваше слово, – он неохотно присел на хрустнувшей столешнице, свесив ноги, и взгляд его остановился на кувшине с вином. Гроус тут же протянул руку и жадно припал к кувшину, а судя по тому, как высоко он его поднял, вина там оставалось немного.

Ответ неприятно озадачил. Ведь Альберт уже рассчитал, что спокойно дойдет с Гроусом до расположения Ноллиса. Ну а там и до замка Дерваль на бретонской границе, куда, согласно хроникам, командующий добрался благополучно и где провел всю зиму. Там будет возможность все обдумать и найти способ встретится с французом – хозяином Курсийона. А теперь выходило, что Альберт присоединится к оставшемуся в аббатстве гарнизону только для того, чтобы там погибнуть, ведь Дю Геклен уже в пути, и битва при Понвалене состоится со дня на день… После этого англичан будут искать с собаками по всей округе, и лишь не многим из них повезет проделать унизительный путь в телегах до Ле Мана, чтобы гнить в тюрьме в ожидании выкупа или смерти. Английская тактика выжженной земли лишь богатым давала возможность уцелеть в случае поражения.

– Хотелось бы отправиться вслед за Ноллисом немедля. Можно убедить гарнизон аббатства выступить уже завтра? – осторожно спросил Альберт, понимая, как бессмысленно пытаться переиначить историю. – Французы могут отрезать нас от моря.

– Таков приказ. Ждать несколько дней тех, кто образумится.

'Уж лучше спрятаться в Курсийоне, чем идти в аббатство, – встревожился историк. – Надо что-то придумать'.

– Видите ли, сэр Ричард, ночью мне было видение, – он начал импровизировать, напустив загадочный вид. – Пресвятая Дева сказала, что надо быстрее уходить из этих мест, ибо французы большими силами объявятся здесь буквально на днях.

Гроус слушал внимательно, без усмешки, но потом лишь пожал плечами:

– На все воля божья. Если суждено сражаться – значит, будем сражаться.

– Пресвятая Дева сказала, что нам суждено потерпеть поражение… – скорбно проговорил Альберт. – Сэр Роберт мудр и уводит войска на зиму в Бретань. Он не хочет, чтобы его армия погибла напрасно. И нам надо поспешить с ним соединиться.

Настала очередь Гроуса призадуматься. Но Альберт не хотел давать ему время на размышления с неизвестным исходом, ибо этот человек был нужен, чтобы дойти до Ноллиса. В местности Альберт, естественно, не ориентировался. Не мог же он полагаться только на оруженосца или неграмотного сержанта. Добравшись же до Ноллиса, он уже будет примерно знать, как поступить. После того, как отшумит эхо битвы и отловят последних англичан на всей местности от Тура до Ле Мана, под видом странствующего французского рыцаря можно будет вернуться в Курсийон. План был зыбок, но он был.