Измена. Я тебя не отпускал! - Алиса Лиман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это просто безумие какое-то. Да как он смеет трахать меня как одну из своих шлюх, еще и против моей воли?!
Порывисто поправляю платье, пытаясь собрать свои мозги в кучу. Трусы безнадежно испорчены. Выбрасываю остатки ткани в мусорку.
Герман исподлобья наблюдает за мной, застегивая ремень своих брюк. Отворачиваюсь от него, становясь лицом к зеркалу.
Стягиваю резинку с волос и заново завязываю хвост, чтобы хоть немного привестись в порядок. Губы опухли от его грубых поцелуев. От ярко красной помады остались только намёки в виде бледных пятен вокруг рта. Бросаю короткий взгляд в зеркало — у Германа такие же, а еще растрепанные моими пальцами волосы и острая щетина, от которой у меня до сих пор горит между ног.
Отвожу взгляд. Лицо обдает жаром от мысли, что я позволила этому мудаку такое с собой делать. Осторожно подтираю мыльными пальцами размазавшийся макияж, приглаживаю волосы влажными руками и разворачиваюсь, чтобы уйти.
— Ничего сказать мне не хочешь? — преграждает мне путь.
— Мне казалось я уже вам все сказала, Герман Валерьевич, — вскидываю на него гневный взгляд, а саму трясет. — Я понимаю, что покуда мы еще состоим в законном браке, привлечь вас к ответственности за изнасилование у меня почти нет шансов. Но если посмеете прикоснуться ко мне после развода — пеняйте на себя!
Улыбается мерзавец:
— Что же ты до сих пор медлила? — лукаво щурится. — Сомневалась?
— ЗАГС по вопросам разводов работает только во вторник и среду, — холодно отвечаю я. — Завтра я подаю заявление. Развести должны быстро.
— Какая строгая малышка, — касается моей щеки своими пальцами. — Но мы ведь оба понимаем, что тебе понравилось не меньше моего.
Отбиваю его руку от своего лица:
— Это не более, чем физиология. У меня, как у любой женщины, — делаю акцент на этом слове, а голос предательски дрожит, — есть потребности. Которые я могла бы удовлетворить и без вашего участия, если бы вы не помешали мне наладить контакт с тем симпатичным молодым человеком у бара.
— Нет. Не могла, — отсекает он. — Никто не смеет прикасаться к моей жене.
— Хорошо. Значит придется подождать развода! И отмены почетного статуса «жены»! — хочу обойти его, чтобы убраться от него подальше, но его огромный кулак врезается в стену, преграждая мне путь.
— Только попробуй, — рокочет тихо, но так внушительно, что по моей спине под тонким платьем проползают мурашки от ужаса. — Боюсь, моя маленькая львица еще не готова стать свидетелем убийства.
— Может тогда сразу меня убьешь? — меня душат слезы, но я стараюсь не подавать виду.
Кажется, не выходит. Его взгляд меняется. И голос тоже:
— Жень, ну брось, — примирительно говорит, снова касаясь своими шершавыми пальцами моего плеча, будто просто не может оставить меня в покое. — Позлилась немного и хватит. Мы же оба понимаем, что это была идиотская ошибка, которую я не могу отмотать назад.
— Точно, — встряхиваю головой. — Ошибка. Как помарка в тетрадке. Перетрахать всех своих секретуток — просто ошибка?
— Ни это. Ошибка, это то, что я тебя не разглядел сразу. Я просто идиотом был. Давай все забудем и начнём сначала, м?
Горько усмехаюсь ему в лицо:
— Серьезно, Герман? Значит вот какой ты меня видишь? По-твоему, у меня нет элементарной гордости?
— Малыш, ну о какой гордости нам говорить, если нас женили против воли? — кажется он серьезно.
— Это только тебя, — тычу ему пальцем в грудь, проглатывая слезы. — Только тебя, Герман, женили против воли!
— В смысле? — хмурится непонимающе. Взгляд мечется по моему лицу.
И мне становится страшно, что он поймёт, о чем я.
Воспользовавшись его замешательством ныряю у него под рукой, и наконец выскакиваю за дверь тесного помещения.
В коридоре очень шумно. Не теряя времени иду прямиком к выходу. Вернее, с трудом пробираюсь. Народу в клубе к полуночи набилось битком.
Плохая идея была приходить сюда. Я поняла это еще когда ко мне начали клеиться всякие мужики. Я оказалась совершенно не готова к их недвусмысленному вниманию.
Хотя лучше было бы оказаться в этом дурацком туалете с одним из них. Нежели с собственным мужем.
С облегчением выбираюсь на улицу. Всхлипываю. Обнимаю себя руками и понимаю, что моя сумочка с телефоном, деньгами и паспортом так и осталась лежать на баре. Да и черт бы с ней! Сил возвращаться обратно в клуб совсем не осталось.
Слезы ручьем. Бежать, бежать подальше! Поворачиваю в сторону дома, — пешком не очень далеко. С остальным разберусь завтра. Сейчас хочу помыться от его прикосновений. И спрятаться под одеялом от всего мира!
Глаза застилает слезами. Меня тошнит. От него. От самой себя.
Признаюсь, я просто растерялась. От неожиданной встречи. От того, как он по-хозяйски завернул меня в свой пиджак. Когда про платье сказал, — признал ведь. Неужели все же сам выбирал? А когда он вдруг посреди бара опустился передо мной на корточки, и заботливо стянул жутко неудобные босоножки с моих ног, — я совсем дар речи потеряла.
Будто он насквозь меня видит. Еще эти его прикосновения, поцелуи такие… не знаю, другие! Да я об этом раньше только мечтать могла.
Ненавижу. Его ненавижу! Руки его грязные! Губы! И себя за то, что до сих пор люблю этого гада…
Да, меня выдали за него вовсе не против моей воли. Я знала о нем все. Сначала с рассказов бабушки, когда они еще созванивались с тетей Людой и хвастались друг другу «детьми». А потом мне стало интересно настолько, что я начала искать любую информацию о нем в интернете. Я была одержима.
Ни секунды не раздумывала, когда тетя Люда, будто бы смущаясь, предложила мне стать женой ее сына.
Я была шокирована, что мечты оказывается способны сбываться, — это да! Но не сомневалась.
Ведь это была даже не любовь с первого взгляда. Я влюбилась в него еще задолго до нашей первой встречи.
Вернее, как оказалось, я любила его образ, слепленный в моей голове из рассказов его матери и статей из интернета. Конечно там ни слова о том, что он мерзавец и бабник!
