Поэзия Серебряного века (Сборник) - Сборник

Андрей Белый

(1880–1934)

Андрей Белый (псевдоним Бориса Николаевича Бугаева), представитель младшего поколения символистов, был самобытным и оригинальным поэтом. В своих стихах он разработал множество новых приемов, смело экспериментируя ради обновления искусства слова. В его поэзии контрастно сосуществовали ирония и пафос, бытовые картины и интимные переживания, пейзажные зарисовки и философские мотивы.

Белый выступал как критик, литературовед и мемуарист; разрабатывал теорию символизма. Большое место в его творчестве занимала проза: он автор “Петербурга”, ставшего одной из вершин европейского романа. Но и в поэзии, и в прозе он оставался прежде всего лириком.

Заброшенный дом

Заброшенный дом.Кустарник колючий, но редкий.Грущу о былом:“Ах, где вы – любезные предки?”

Из каменных трещин торчатпроросшие мхи, как полипы.Дуплистые липынад домом шумят.

И лист за листом,тоскуя о неге вчерашней,кружится под тусклым окномразрушенной башни.

Как стерся изогнутый серпсредь нежно белеющих лилий —облупленный гербдворянских фамилий.

Былое, как дым…И жалко.Охрипшая галкаглумится над горем моим.

Посмотришь в окно —часы из фарфора с китайцем.В углу полотнос углём нарисованным зайцем.

Старинная мебель в пыли,да люстры в чехлах, да гардины…И вдаль отойдешь… А вдали —равнины, равнины.

Среди многоверстных равнинскирды золотистого хлеба.И небо…Один.

Внимаешь с тоской,обвеянный жизнию давней,как шепчется ветер с листвой,как хлопает сорванной ставней.

Февраль 1903Серебряный Колодезь[43]На улице

Сквозь пыльные, желтые клубыБегу, распустивши свой зонт.И дымом фабричные трубыПлюют в огневой горизонт.

Вам отдал свои я напевы —Грохочущий рокот машин,Печей раскаленные зевы!Всё отдал; и вот – я один.

Пронзительный хохот пролеткиНа мерзлой гремит мостовой.Прижался к железной решетке —Прижался: поник головой…

А вихри в нахмуренной твердиВолокна ненастные вьют; —И клены в чугунные жердиБагряными листьями бьют.

Сгибаются, пляшут, закрылиОкрестности с воплем мольбы,Холодной отравленной пыли —Взлетают сухие столбы.

1904МоскваРодина

В. П. Свентицкому[44]

Те же росы, откосы, туманы,Над бурьянами рдяный восход,Холодеющий шелест поляны,Голодающий, бедный народ;

И в раздолье, на воле – неволя;И суровый свинцовый наш крайНам бросает с холодного поля —Посылает нам крик: “Умирай —

Как и все умирают”… Не дышишь,Смертоносных не слышишь угроз: —Безысходные возгласы слышишьИ рыданий, и жалоб, и слез.

Те же возгласы ветер доносит;Те же стаи несытых смертейНад откосами косами косят,Над откосами косят людей.

Роковая страна, ледяная,Проклятая железной судьбой —Мать Россия, о родина злая,Кто же так подшутил над тобой?

1908МоскваОтчаянье

З. Н. Гиппиус

Довольно: не жди, не надейся —Рассейся, мой бедный народ!В пространство пади и разбейсяЗа годом мучительный год!

Века нищеты и безволья.Позволь же, о родина мать,В сырое, в пустое раздолье,В раздолье твое прорыдать: —

Туда, на равнине горбатой, —Где стая зеленых дубовВолнуется купой подъятойВ косматый свинец облаков,

Где по полю Оторопь рыщет,Восстав сухоруким кустом,И в ветер пронзительно свищетВетвистым своим лоскутом,

Где в душу мне смотрят из ночи,Поднявшись над сетью бугров,Жестокие, желтые очиБезумных твоих кабаков, —

Туда, – где смертей и болезнейЛихая прошла колея, —Исчезни в пространство, исчезни,Россия, Россия моя!

Июль 1908Серебряный КолодезьИз окна вагона

Эллису[45]

Поезд плачется. В дали родныеТелеграфная тянется сеть.Пролетают поля росяные.Пролетаю в поля: умереть.

Пролетаю: так пусто, так голо…Пролетают – вон там и вон здесь —Пролетают – за селами села,Пролетает – за весями весь; —

И кабак, и погост, и ребенок,Засыпающий там у грудей: —Там – убогие стаи избенок,Там – убогие стаи людей.

Мать Россия! Тебе мои песни, —О немая, суровая мать! —Здесь и глуше мне дай, и безвестнейНепутевую жизнь отрыдать.

Поезд плачется. Дали родные.Телеграфная тянется сеть —Там – в пространства твои ледяныеС буреломом осенним гудеть.

Август 1908Суйда[46]Родине

Рыдай, буревая стихия,В столбах громового огня!Россия, Россия, Россия, —Безумствуй, сжигая меня!

В твои роковые разрухи,В глухие твои глубины, —Струят крылорукие духиСвои светозарные сны.

Не плачьте: склоните колениТуда – в ураганы огней,В грома серафических пений,В потоки космических дней!

Сухие пустыни позора,Моря неизливные слез —Лучом безглагольного взораСогреет сошедший Христос.

Пусть в небе – и кольца Сатурна,И млечных путей серебро, —Кипи фосфорически бурно,Земли огневое ядро!

И ты, огневая стихия,Безумствуй, сжигая меня,Россия, Россия, Россия —Мессия грядущего дня!

Август 1917Поворовка[47]ВодаТанка

А вода? Миг – ясна…Миг – круги, ряби: рыбка…Так и мысль!.. Вот – она…Но она – глубина,Заходившая зыбко.

Июль 1916Ты – тень теней

Ты – тень теней…Тебя не назову.Твое лицо —Холодное и злое…

Плыву туда – за дымку дней – зову,За дымкой дней, – нет, не Тебя: былое, —

Которое я рву(в который раз),Которое, – в которыйРаз восходит, —

Которое, – в который раз алмаз —Алмаз звезды, звезды любви, низводит.

Так в листья лип,Провиснувшие, – СветДрожит, дробясь,Как брызнувший стеклярус;

Так, – в звуколивные проливы летБежит серебряным воспоминаньем: парус…

Так в молодой,Весенний ветерокНадуется белеющийБарашек;

Так над водой пустилась в ветерокЛетенница растерянных букашек…

Душа, Ты – свет.Другие – (нет и нет!) —В стихиях лет:Поминовенья света…

Другие – нет… Потерянный поэт,Найди Ее, потерянную где-то.

За призраками лет —Непризрачна межа;На ней – душа,Потерянная где-то…

Тебя, себя я обниму, дрожа,В дрожаниях растерянного света.

Февраль 1922Берлин* * *

Снег – в вычернь севшая, слезеющая мякоть.Куст – почкой вспухнувшей овеян, как дымком.Как упоительно калошей лякать в слякоть —Сосвистнуться с весенним ветерком.

Века, а не года, – в расширенной минуте,Восторги – в воздухом расширенной груди…В пересерениях из мягкой, млявой мутиПосеребрением на нас летят дожди.

Взломалась, хлынула, – в туск, в темноту тумана,Река, раздутая легко и широко.Миг, – и просинится разливом океана,И щелкнет птицею… И будет —– солнышко!

1926Москва

Александр Блок

(1880–1921)

Александр Александрович Блок – единственный из символистов, признанный еще при жизни поэтом общенационального значения. В русской поэзии он занял свое место как яркий представитель символизма, но в дальнейшем значительно перешагнул рамки и каноны этого литературного направления, значительно расширяя его, однако при этом не разрушая.

Романтизм зрелого Блока не имеет уже ничего общего с субъективизмом его юношеской лирики, ярко обозначенном как в “Стихах о Прекрасной Даме”, так и в более позднем демоническом образе Незнакомки. Восприятие поэтом революции как взрыва народной стихии отразилось в его поэме “Двенадцать”, сразу же обретшей всемирную известность.

Вклад Блока в русскую поэзию необычайно велик. В его творчестве завершились все важнейшие течения русской лирики дооктябрьского периода. Блок явился одним из зачинателей новой советской поэзии и своим творчеством оказал огромное влияние на ее дальнейшее развитие.

* * *

И тяжкий сон житейского сознанья

Ты отряхнешь, тоскуя и любя.