Темная Башня - Кинг Стивен

– Каллем и Дипно на пару сумеют найти Мозеса Карвера, – сказал Эдди, – а я сообщу Каллему достаточно сведений о Сюзи… личного порядка, чтобы убедить Карвера, что она по-прежнему жива. В конце концов… все будет зависеть именно от убедительности Дипно и Каллема. И той энергии, которую они вложат в создание «Тет корпорейшн» на закате жизни. Эй, эта парочка еще сможет удивить нас! Я не могу представить себе Каллема в костюме и при галстуке, но разъезжающим по стране, чтобы тормозить бизнес «Сомбры»… почему нет? – Он задумался, склонив голову набок, котом кивнул, улыбаясь: – Да. Это у него получится.

– Крестный отец Сюзанны тоже, должно быть, старикан, – заметил Роланд. – Только с кожей другого цвета. Такие люди часто говорят на одном языке, когда встречаются ан-тет[20]. И возможно, я смогу дать Каллему нечто такое, что поможет ему убедить Карвера войти в нашу компанию.

– Сигул?

– Да.

Его слова заинтриговали Эдди.

– Какой?

Но прежде чем Роланд успел ответить, Эдди пришлось надавить на педаль тормоза. Они уже были в Лоувелле, на шоссе № 7, а им навстречу, вдоль придорожного кювета, шатаясь из стороны в сторону, шел старик с торчащими во все стороны всклоченными седыми волосами. В рубище из грязной материи. Костлявые руки и ноги покрывали царапины и язвы. Шел он босиком, а место пальцев занимали отвратительные и грозного вида желтые когти. Под мышкой нес какой-то деревянный предмет, похожий на сломанную лютню. Эдди подумал, что очень уж странно смотрится этот старик на шоссе, где ранее им встречались только серьезного вида бегуны трусцой, определенно приезжие, в нейлоновых шортах, бейсболках и футболках (у одного на груди Эдди прочитал: НЕ СТРЕЛЯЙТЕ В ТУРИСТОВ).

Старик тем временем приближался, медленно, но верно сокращая расстояние до «гэлакси», и с губ Эдди сорвался крик ужаса. Глаза старика сливались над переносицей, напоминая двухжелтковое яйцо на сковородке. Из одной ноздри, как бивень, торчал клык. Но наибольшее отвращение вызывало зеленоватое свечение лица старика. Словно на кожу нанесли тонкий слой флуоресцирующей каши-размазни.

Странное существо увидело их и метнулось в лес, бросив расщепленную лютню.

– Господи! – вырвалось у Эдди. Если это был приходящий, он очень надеялся, что ему уже не доведется увидеть второго.

– Останавливайся, Эдди! – крикнул Роланд, уперся ладонью в приборный щиток «форда» Каллема, который, подняв шлейф пыли, замер на обочине рядом с тем местом, где скрылся в лесу жуткий старик.

– Открой заднюю крышку. – Роланд уже распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья. – Достань мой вдоводел.

– Роланд, мы спешим, а до Тэтлбек-лейн еще три мили на север. Я думаю, нам надо…

– Заткнись и принеси его! – проревел Роланд, затем побежал к лесу. Глубоко вдохнул, а когда что-то прокричал вслед убежавшему уроду, от его голоса по рукам Эдди побежали мурашки. Раз или два он слышал, как Роланд говорил таким вот голосом, но в промежутках не составляло труда забыть, что в жилах стрелка текла королевская кровь.

Он произнес несколько фраз, которых Эдди не понял, но последнюю разобрал: «Приблизься же, ты, дитя Родерика, ты, увечный и заблудший, и преклони колени передо мной, Роландом, сыном Стивена, из рода Эльда».

Поначалу ничего не изменилось. Эдди открыл багажник «форда», принес Роланду его револьвер. Стрелок затянул пояс-патронташ, даже не взглянув на Эдди, не говоря уж о том, чтобы поблагодарить.

Прошло тридцать секунд. Эдди уже открыл рот, чтобы предложить Роланду продолжить путь, когда шевельнулась запыленная придорожная листва. А еще через пару мгновений из леса появился старик с седыми космами. Он плелся, едва переставляя ноги, с опущенной головой. На рубище расплывалось большое мокрое пятно. Эдди почувствовал сильный запах свежей мочи.

Однако урод упал на колени и поднял деформированную руку ко лбу с такой обреченностью, что Эдди едва не заплакал.

– Хайл, Роланд из Гилеада, Роланд Эльдский! Ты покажешь мне какой-то сигул, дорогой?

В городке Речной Перекресток старая женщина, которая называла себя матушка Талита, дала Роланду серебряный крестик на серебряной же, из мелких звеньев, цепочке. С тех пор Роланд носил крестик на груди. Теперь сунул руку за пазуху и показал крестик коленопреклоненному старику, медленному мутанту, умирающему от лучевой болезни – Эдди в этом не сомневался, – и мутант издал крик изумления.

– Ты найдешь покой в конце пути своего, ты, дитя Родерика? Ты найдешь покой в пустоши?

– Да, мой дорогой, – ответил мутант, рыдая, а потом заговорил на тарабарском языке и Эдди не смог разобрать ни слова. Посмотрел направо, налево, ожидая увидеть приближающиеся автомобили, все-таки лето, разгар отпускного сезона, но шоссе № 7 пустовало, никаких машин. Удача явно им благоволила.

– Сколько таких, как ты, в этим местах? – спросил Роланд, прерывая приходящего. Произнося эти слова, он достал из кобуры револьвер и поднял орудие смерти на уровень груди.

Дитя Родерика вскинул руку к горизонту, не поднимая головы.

– Делах[21], стрелок, ибо здесь перегородки между мирами тонки, скажи анро кон фа; сей-сей дезине фанно билле кобайр кан. Я, Чевин, девар дан ду. Потому что я грущу по ним. Кан-тои, кантах. Кан Дискордия, авен ла кам мах кан. Могу я? Если лах вайнен, то…

– Как много дан девар?

Мутант обдумал вопрос Роланда, пять раз растопырил пальцы (Эдди их сосчитал: десять). Хотя чего пятьдесят, Эдди не знал.

– И Дискордия? – резко спросил Роланд. – Ты действительно так говоришь?

– О да, так говорю я, Чевин из Чайвена, сын Хамила, менестрель Южных равнин, которые когда-то были моим домом.

– Скажи мне название города, который стоит у замка Дискордия, и я освобожу тебя.

– Ах, стрелок, там все мертвы.

– Я так не думаю. Называй его.

– Федик! – вскричал Чевин из Чайвена, странствующий музыкант, который и представить себе не мог, что его жизнь оборвется в таком далеком, странном месте, не на равнинах Срединного мира, а в горах западного Мэна. Внезапно он поднял голову, обратил к Роланду свое жуткое светящееся лицо. Широко раскинул руки, словно распятый на кресте.

– Федик – на дальней стороне Тандерклепа, на Тропе Луча! На Луче Шардика, на Луче Матурин, на Пути к Темной…

Револьвер Роланда рявкнул один только раз. Пуля попала коленопреклоненному мутанту в лоб, окончательно изуродовав и без того страшное лицо. Когда Чевин падал на землю, его плоть на глазах Эдди превратилась в зеленоватый дым, эфемерный, как крыло шершня. С мгновение Эдди видел зависшие в воздухе зубы Чевина из Чайвена, напоминающие коралловое кольцо, потом исчезли и они.

Роланд бросил револьвер в кобуру. Потом выставил оставшиеся пальцы правой руки и провел ими сверху вниз перед лицом, словно прощая мутанту его прегрешения.

– Покойся с миром, – сказал Роланд, после чего расстегнул пояс-патронташ и начал заворачивать в него револьвер.

– Роланд, это был… это был медленный мутант?

– Да, полагаю, можно сказать и так. Бедный старик! Но Родерики, насколько мне известно, жили за морями, за долами, на краю света, хотя, прежде чем мир сдвинулся, они присягнули на верность Артуру Эльдскому. – Он повернулся к Эдди, синие глаза горели на усталом лице. – Федик – тот самый город, куда Миа отправилась рожать своего ребенка. Куда взяла Сюзанну. К последнему замку. Вероятно, нам придется вернуться в Тандерклеп, но сначала мы должны попасть в Федик. Как хорошо, что теперь мы знаем, где Сюзанна.

– Он сказал, что грустит. По кому?

Роланд только покачал головой, не ответив на вопрос Эдди. Мимо проехал грузовик «Кока-колы», далеко на западе громыхнул гром.

– Федик у замка Дискордия, – пробормотал стрелок. – Федик – Красная смерть. Если мы сможем спасти Сюзанну… и Джейка… мы пойдем назад, к Пограничью, к Кальям. Но мы вернемся, закончив там наши дела. А когда вновь повернем на юго-восток…