Ты мертв без денег. Скорее мертвый, чем живой. Это ему ни к чему - Джеймс Чейз

— К вам посетитель, мистер Эллиот.

Из-за спины мажордома вышел высокий человек с жестким лицом.

— Я Стэн Джерральд, мистер Эллиот, — и, дождавшись, когда мажордом выйдет, он продолжал: — Фирмы «Лас и Фремлин», а также «Хэндок и Эллисон» поручили мне взыскать с вас два просроченных долга. Если я немедленно не получу чек, мне приказано вручить вам повестку в суд.

— Серьезно? — выдавил улыбку Эллиот. Если этот тип вручит ему повестку, совершенно ясно, что вся остальная стая набросится и разорвет должника в клочки. — И на какую же сумму?

— Шестьдесят одна тысяча долларов.

Эллиот был потрясен, но ему удалось сохранить улыбку, все-таки зря его считали в Голливуде бездарным актером. Он понимал, что не должен допустить вручения повестки.

— Так много?

Через десять минут Джерральд ушел с набитым портфелем, а наличный капитал Эллиота сократился до девяти тысяч.

Он закурил сигарету и откинулся на спинку кресла. Будущее представлялось ему беспросветным. Теперь по Парадиз-Сити разнесется слух, что Дон Эллиот начал расплачиваться с долгами, и через день-другой в его дверь постучатся другие кредиторы. Нужно было убираться из города, и чем скорей, тем лучше. Да, он уедет в Голливуд, и когда кончатся оставшиеся девять тысяч, примет столько снотворного, что последний раз попадет в заголовки газет.

Пройдя в спальню, Дон принялся собирать чемодан, выбирая все самое лучшее и понимая, что за эту одежду все еще не уплачено. Сейчас он вел себя как вор. Бросив в чемодан бутылку шотландского виски и блок в две сотни сигарет, он взял триста долларов и пошел искать мажордома, который оказался на кухне.

— Я уезжаю, — объявил Эллиот. — Этого вам должно хватить до моего возвращения. — Перед отъездом я хочу повидать мистера Сола Льюса.

Мажордом поклонился и, принимая деньги, понимающе посмотрел на хозяина.

— Я напишу, если задержусь больше, чем на неделю, — пообещал он, чувствуя себя под взглядом старика-мажордома настоящим подонком.

Вернувшись в спальню, он окинул стены прощальным взглядом, уверенный, что видит это все в последний раз. Потом пожал плечами, вышел из дома и зашагал к гаражу.

Садясь в «альфа-ромео», он заметил блондинку, одетую в белый свитер и алые шорты, которая медленно поднималась по дороге, ведущей к вилле.

«Синди Лак», — подумал он и, подъехав, затормозил.

— Привет, — улыбнулся он. — Как вас сюда занесло?

Синди казалась смущенной.

— Хотела увидеть вас еще раз.

Вместе с Вином и Джо они разработали план похищения. Вин был уверен, что Синди сумеет заманить погасшую кинозвезду к ним в бунгало.

— Только приведи его сюда, — попросил Вин. — А здесь я с ним управлюсь.

Синди колебалась.

— Что ты собираешься с ним сделать?

— Слегка тюкну его пистолетом, и только. Он был храбрецом только на экране, а покажи ему настоящий пистолет, и этот парень превратится в вареную макаронину.

Эллиот внимательно посмотрел на Синди и подумал, что, если бы не протез, он бы с удовольствием переспал с этой куколкой.

— Вот вы меня и увидели, — игриво заметил он. — А я как раз собираюсь в Голливуд.

Синди замерла. Этого она никак не ожидала.

— Ох, мистер Эллиот! Мой отец будет страшно огорчен. Дело в том, что он ваш поклонник. Когда я ему рассказала, что виделась с вами и вы даже угостили меня ленчем, честное слово, он едва не умер от зависти. Старик так расстроился, что я пообещала ему уговорить вас приехать к нам.

Эллиот насторожился, девушка поняла, что переиграла и пошла ва-банк.

— Я знаю, это слишком уж нахально с моей стороны, но отец — инвалид, у него так мало удовольствий. Он видел все ваши фильмы и считает, что вы — великий актер. Я тоже так думаю.

Эллиот заколебался, но потом подумал:

«А что я, в сущности, теряю? У меня нет будущего, а эта девчонка страшно аппетитна! Не развалюсь же я, если навещу ее старика. Они оба будут рады до чертиков».

— Ладно, — улыбнулся Эллиот одной из самых обаятельных своих улыбок. — Где вы живете, Синди?

— На Приморском бульваре.

— Отлично. Это мне по пути. Забирайтесь, — Эллиот потянулся к правой дверце и открыл ее. — Я не могу слишком задерживаться, но мне хочется порадовать вашего отца.

Синди вдруг сделалось тошно. Вин говорил, что деньги ничего не значат для Эллиота, они же, как только получат их, поженятся и заживут в свое удовольствие. Она согласилась, почему-то совершенно не думая об Эллиоте, мечтая лишь о собственном счастливом будущем, но теперь, когда ее кумир оказался таким добрым, в ней шевельнулась совесть. С минуту она стояла в нерешительности, но Дон велел ей поторапливаться, и девушка юркнула в машину.

— Не знаю, как вас благодарить, — сказала она, избегая взгляда Дона. — Вы не представляете, как обрадуется отец.

— Пустяки, — отозвался Дон и повел машину к шоссе. — Просто я возвращаю должок. Прошлый раз вы сказали мне такое, чего еще никто не говорил.

— В самом деле?

— Вы, конечно, забыли, потому что это было сказано от чистого сердца. Вспомните, вы сказали, что я заслужил его, потому что сделал счастливыми многих людей. Теперь же я стараюсь подняться до уровня вашего представления обо мне.

Синди опустила глаза и покраснела. Она уже готова была признаться, что ведет его в западню, но, вспомнив о Вине и отце, подавила порыв.

— Спасибо, — кивнула она. — Я действительно говорила от чистого сердца. Но вы именно такой, каким кажетесь.

Эллиот быстро ехал к Приморскому бульвару. Его немного озадачивало то, что девушка не смотрит в глаза. Молчание затянулось, и он неожиданно спросил:

— Вы чем-то озабочены, детка? Что-нибудь случилось?

Синди обмерла.

— Нет, что вы! Я просто думала, как мне повезло и какой вы добрый.

Эллиот счастливо рассмеялся.

— Да будет вам, Синди. Не стоит хвалить меня. Я веду себя как нормальный человек.

— Разве?

Синди впервые подумала о Вине с легким раздражением. Он стал казаться ей злым и черствым человеком, а ведь доброта нужна не меньше, чем красота и обаяние. Она мысленно сравнила Вина с Эллиотом, а потом Эллиота с Джо. Пожалуй, Джо и Эллиот отличались от Вина в выгодную сторону: они были добрыми людьми, а Вин — нет.

— Не так-то просто встретить среди знаменитостей тех, кто побеспокоился бы о таких людях, как я и мой отец, — прошептала Синди.

— Вы в самом деле так считаете? — улыбнулся Эллиот, думая, что пожалуй, девушка права. Интересно, обратил бы он на нее внимание, если бы «Пасифик Пинчер» не выгнала его? Наверное, нет. И Эллиот спрашивал себя, какие испытания еще ждут его впереди. Старик, скорей всего, окажется страшным занудой. Ну ничего, можно у них и не задерживаться.

— Завтра я встречусь со своим агентом, — зачем-то сказал он. — Может быть, снова начну работать.

Синди посмотрела на него такими счастливыми глазами, что он мысленно выругал себя за эту глупую ложь.

— Как я рада! Я читала в газетах о несчастном случае. Мне прямо плохо стало.

Эллиот пожал плечами.

— С каждым может случиться… — Он замялся, а потом решительно сказал: — У меня теперь вместо левой ноги протез. Это вас шокирует?

— С какой стати это должно меня шокировать? Вы прекрасно ходите, никто и не догадается.

— Догадываются, когда я снимаю ботинок.

Прозвучавшая в его голосе горечь обожгла Синди.

Горячая волна жалости захлестнула ее.

— Да, понимаю, простите.

— За что вас прощать?

Синди колебалась.

— Ну, смелее, говорите.

— Вам, должно быть, очень трудно. Я уверена, что у вас было много девушек, а теперь… Нельзя портить себе из-за этого жизнь. — Она снова помолчала. — И потом, какое значение имеет нога, если мужчина и женщина любят друг друга?

Эллиот присвистнул.

— Вы ничего не понимаете, детка. Это имеет чертовски большое значение. Вы просто не знаете.

— Я знаю. Но ведь я сказала: если любят. Я говорила не о возне в постели, а о любви.

— А для вас это имело бы значение?

— Я собираюсь замуж, — Синди смотрела прямо перед собой.

— Да.

Эллиот почувствовал вдруг разочарование, и это рассердило его. Зачем ему эта девчонка? Аппетитная, конечно, но и только. И все же, услышав о ее предстоящем замужестве, он был огорчен.

— И кто же этот счастливец?

— Вы познакомитесь. Он живет с нами. — Синди показала пальцем. — Последнее бунгало по правой стороне.

Эллиот быстрым взглядом окинул маленькое строение, наполовину скрытое кустами. Его не удивило убожество дома, ему даже понравилась эта скромность, столь отличная от его собственного жилья.

Он затормозил перед калиткой, сразу за «ягуаром» Вина.

— Это машина вашего жениха? — поинтересовался он, когда Синди ступила на тротуар.