Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

Я произнес имя.

— Хорус. Мы должны быть готовы противостоять ему…

Нагал перебил меня, плюнув на палубу:

— Ложь и идиотизм! Я отказываюсь верить в россказни, порочащие любимого брата нашего повелителя! Хорус никогда не пойдет против Терры! Это всё придумано, чтобы разделить нас! Придумано каким-то неведомым врагом! Вот почему мы должны добраться до Ангела — чтобы узнать правду.

Он замолк, растеряв запал — ужасающая вероятность предательства Воителя легла ему на плечи:

— А если… если каким-то чудовищным образом это правда… то у нас еще больше причин найти Сангвиния.

— Если Хорус окажется предателем, — подал голос один из воинов, — то мы найдем его и убьем.

Мой боевой брат бросился ко мне, в глазах светился страх.

— Какой смысл отсиживаться здесь, если наш отец пропал, если он… — Нагал не мог заставить себя произнести эти слова. — Если Сангвиния убили?

Я убрал крозиус. Подошел к Нагалу и посмотрел в глаза.

— Так вы думаете, что Ангел мертв? — спросил я, и никто не смог мне ответить. — Ответьте мне, родичи. Если вы и вправду думаете, что Сангвиний потерян для нас, то я отдам вам этот корабль и позволю улететь.

Молчание казалось бесконечным.

— Нет, — сказал наконец Нагал. — Я не верю, что он мертв. Мы это знаем. — Он постучал по груди прямо над сердцем. — Здесь.

Нагал смотрит на меня и ненавидит. Ненавидит за то, что я дал команду «Отбой», за то, что я осудил его при всех. Я был центром его ярости и разочарования. Но я не винил его за это.

Черный свиток в его руке, он сжимает его и в гневе разбивает о пол Большого Крыла. Массивный купол, сооруженный над палатой собрания Кровавых Ангелов, стократно усиливает громкость нашего одновременного восклицания:

— Это недопустимо!

С этим все соглашаются. Они выслушали повторенные мной слова Рубио и выразили свое несогласие с ними. Псайкер находился за пределами огромного зала, ожидая нашего решения, но я не сомневаюсь, что его сверхъестественные возможности позволяют ему слышать всё, что здесь говорят.

— Какие у Сигиллита имеются доказательства? — говорит один из легионеров. Как и все мы, он не хочет верить, что наша двадцатка это всё, что осталось от Сынов Сангвиния. — Показания дураков и людей?

И всё же я видел данные, что привез с собой Рубио. Наблюдения с имперских кораблей, посланных с Терры на подавление вспышек восстания. Горстки развалюх, что сумели прорваться назад сквозь безумие гибельного шторма, горстки из тысяч.

Экипажи этих кораблей разворачивали свои датчики к скоплению Сигнус, проходя в нескольких световых годах от него, их ясновидцы пытались наладить контакт с флотилией Кровавых Ангелов, а астропаты взывали к своим коллегам на борту «Красной слезы» и других кораблей.

Я видел. И теперь хотел показать остальным, что смогли увидеть эти экипажи. Черноту и полное отсутствие света. Новая пустота в галактических координатах там, где раньше сияли звезды и планеты Сигнуса.

Скопления Сигнус больше не существует. Огромная темная масса заняла его место, поглотив всех тех, кто отважился ступить на разрушенные миры. Поговаривают, что там, внутри, ад, если конечно, он существует. Я бы оплакивал моего Великого Ангела, если бы смог.

Эта трагедия громом гремит в моем разуме, но она была слишком велика, чтобы постичь её. Легион, вычеркнутый из существующих. Все мои братья, товарищи по оружию, мой ангельский отец — их всех нет.

Действительно ли я верил в то, что Сангвиний потерян для нас? Мне стыдно об этом говорить, но в тот момент это было так. Я верил, что всё потеряно.

Хезен помотал головой:

— Не ждет же регент, что мы тихо уйдем в забвение! Он должен знать, что без веских аргументов мы не согласимся на расформирование!

Расформирование. Такое маленькое слово для такого большого акта, заключительного постановления. Методический вывод из действия легиона космического десанта: изъятие и перераспределение всего имущества, от болт-зарядов до линкора. Это закроет часослов наследия, которое пережило времена Древней Ночи, обещая окончательный конец Кровавым Ангелам.

Не в славной битве, сражаясь с упрямым врагом до последнего — но смерть от пера и чернил, работы бюрократов, политиков и стратегов. Это вызывает отвращение и бесит меня в равной степени. Это не тот имперский путь, за который я поклялся сражаться!

— Мы не умрем! — кричит Нагал и его поддерживают остальные. — Даже… даже если это правда.

Он смотрит на черный свиток:

— Есть еще двадцать живых Сынов Сангвиния! Двадцати душ хватит, чтобы восстановит легион.

— И одной было бы достаточно, — рычит Хезен. — Не важно, сколько это займет времени, хоть тысячу лет, мы сможем восстановить наши силы.

— Если у вас будет это тысячелетие чтобы сделать это, — я поворачиваюсь на эти слова и вижу, что Рубио стоит позади меня. Он сумел войти и подойти ко мне так близко, а я даже не заметил. — Но сейчас тревожные времена, Кровавый Ангел. Самые трудные в истории Империума.

— У тебя нет права здесь находиться, — говорит Нагал. — Крыло предназначено лишь для отпрысков нашего легиона и более ни для кого.

Рубио не обращает на его слова никакого внимания и смотрит только на меня. Я чувствую, как псайкер проникает в мои мысли, он знает про страх в моем сердце. И мрачно кивает:

— Война с Хорусом угрожает разорвать галактику на две части. Приоритеты меняются. Как хирург должен пожертвовать одним органом ради спасения всей жизни, так и Сигиллит делает нелегкие решения. Мне жаль, что именно на ваш легион пал такой тяжелый выбор.

— Скажи прямо, — я вновь обретаю голос. — Если ты пришел сюда нашим палачом, Рубио, так делай свое дело!

Он коротко кивнул и окинул рукой крепость-монастырь:

— Военная машина состоит из мощи легиона, генетических и оружейных запасов, из всего вместе… Её стратегическая цена не поддается исчислению, нельзя допустить, что бы всё это попало в руки предателей. Необходимо сохранить имущество легиона, и охранять до тех пор, пока оно не будет использовано в битвах.

— Мятеж не продлится так долго, — сказал Хезен.

— Вы в этом уверены? — возразил Рубио. — Сигиллит предусмотрел все возможные варианты. Даже сейчас, на далеком Титане, он готовит новое оружие, новое поколение воинов. Малькадор готовится. — Он указал на свою броню. — Я и подобные мне были призваны помочь ему в этом деле.

— И вы хотите распотрошить нашу крепость для этого? — голос Нагала был глух и холоден. — Когда мы совсем будем подавлены, регент придет на Ваал подобно стервятнику и обдерет его начисто? Так вот для чего ты пришел сюда? — он двинулся на Рубио, сжав кулаки. — Чтобы обобрать нас до последней нитки?

— Да, — ответил псайкер. — Транспортные баржи на подходе, их экипажи состоят из верных фракций Механикум. Они заберут всё, что необходимо.

— Убирайся, — Нагал уже рычит.

— Я еще хочу сказать…

— Пошел вон! — ревет воин.

Рубио замолкает и легко кланяется. Когда он уходит, ярость Нагала оборачивается против меня:

— Ты должен был отпустить нас, Аркад. Будь проклята твоя кровь, мы должны были уйти!

Я поворачиваюсь к нему.

— Если бы я это позволил, от нас вообще бы ничего не осталось.

— Оглянись вокруг. Скоро так и будет.

Его слова напоминают мне о моем сне.

Мы никогда не говорили о сне, хотя мы все так или иначе были в нем замешаны.

Те из нас, кто спал — если космические десантники действительно могли спать — видели его более четко, но даже те, кто бодрствовал, стоя на посту или тренируясь, получили частицу…

Я не решаюсь назвать это видением.

Что я видел? Нагромождение образов, проходящих сквозь разум вспышками воспоминаний. Мир кроваво-красных песков, но не Ваал. Горящие небеса. Огромное существо, больше похожее на зверя, чем на человека, детали я не могу различить — всё размыто.

В руках существа топор. Мощный удар, убивший сотни моих братьев.

И посреди этого — Сангвиний, распахнувший крылья. Я вижу, как он падает, хотя знаю, что Ангел не падет никогда.

Затем всё исчезло, и внезапно во мне на краткий миг пробудилась чудовищная ярость. Это был доселе не виданный вид гнева, с трудом поддающийся пониманию. Я почувствовал себя… словно оскверненным его мимолетным прикосновением.

Во времена до восхождения Императора это назвали бы предзнаменованием.

После того дня никто из воинов больше не говорил о сне, словно огласка могла привести к его свершению.

Мне надо присутствовать на взлетной площадке, где стоит «Штормовой Орел» Рубио, похожий на терпеливого хищника, готового взмыть в небо.

Признаюсь, я уже принял решение, пока шел через Тихий Монастырь и вдоль верхних галерей. Ничто из того, что может сказать мне псайкер, не изменит моего решения.