Дух Зверя. Книга первая. Путь Змея - Анна Кладова

скрип снега под сапогами Сокола. А в сердце звенела странная пустота. И не было радости от столь легко обретенной свободы, не было ликования и веселья. Не было и обиды. Как некогда, распрощавшись с Лисом, чтобы вернуться к семье, так и сейчас на душе тяжелым камнем лежала тоска, невыносимая и сосущая чувства, будто огромный ненасытный клещ. Змея даже не сразу заметила, что лицо ее мокро от слез, а, обнаружив это, немало удивилась и расстроилась. Неужели она столь сильно привязалась к этому месту, и — Олга испуганно вздрогнула — к этому нелюдю, что надзирал над нею, как самый строгий и исполнительный тюремщик? Она свернулась калачиком на смятой постели, уставившись в темноту, и, кажется, задремала, потому что привиделось ей, будто отец сидит за столом и что-то пишет. Олга жалобно окликнула его, он повернулся и одарил ее теплой и заботливой улыбкой, после чего снова принялся за бумаги. Змея очнулась в полной темноте — лучина успела прогореть — и села на кровати, лихорадочно пытаясь определить, сколько времени она блуждала в сумерках собственного сознания. Может час, а может и десять минут, по крайней мере, ночь за окном посерела, предвещая восход. Олга затеплила свечу, подняла с пола ключи, сняла браслеты, аккуратно сложила их на подушку и замерла, не зная, как справится с ошейником. Именно в этот момент дверь в горницу чуть приоткрылась, и в щель опасливо просунулся сначала нос, а затем и ушастая голова Мотылька.

— Эээ, Мастер? — он внимательно оглядел Олгу, пытаясь уловить признаки гнева или безумия на скорбном лице. Не заметив ничего подозрительного, он бочком просочился в горницу и замер, готовый в любой момент удрать, откуда пришел. Только тогда мальчик заметил браслеты на подушке, и его брови удивленно и испуганно поползли вверх. Олга как-то виновато улыбнулась и извиняющимся тоном произнесла.

— А меня вот… выгнали. Совсем, говорит, убирайся. А добро сдать надо на склад. Не поможешь снять кольцо с шеи?

— Не могу, — опешив от такой новости, заговорил Мотылек. — И никто не может, разве что кузнец. Там в замке секрет — сосуд “белой крови” впаян. Такой ошейник носят особо провинившиеся и буйные. Чем смиреннее дух, тем жиже “кровь”. В конце концов, она вытекает и замок открывается. И наоборот, чем яростнее нрав, тем тверже металл, и тем крепче замок. А как выгнал? Кто? Мастер Сокол?

Олга кивнула, теребя драгоценное кольцо на своей шее. Мысль о том, что эту цацку, похоже, с нее никогда не снимут, повергла Змею в уныние.

— Странно, то-то он такой сердитый был. Но это потом… я, это, пришел за помощью. Очень нужно. Не откажите… Великий Дух.

— А что случилось? — наконец опомнилась Олга.

— Там Еж… в общем… ему плохо.

— Неужели? Совесть замучила?

— Да нет, раны.

— Постой, — она непонимающе мотнула головою, — какие раны?

— Все те же.

— Ты хочешь сказать, что те синяки, что я наставила этому дурню, до сих пор кровоточат?

— Да! — выдохнул Мотылек и затараторил, сбиваясь и путаясь от волнения — Он в ужасном состоянии, кровь так и хлещет. А его дух слаб, ничего не может сделать. Сокол хочет резать…

— Умолкни! — прикрикнула на него Змея, хмуря брови. — Почему дух слаб? Что с этим йоком не так?

— Да как же, Мастер, вы действительно не знаете? Это же на Еже Предатель… ну, Лис… впервые опробовал свой способ… полного убийства, только не завершил до конца начатое. Теперь Ёж… он… как увечный. Калека духа.

Олга задумалась. Ей вдруг стало понятна причина злобы этого несчастного нелюдя, и ее необычные чувства во время боя. А вместе с пониманием пришло и жгучее любопытство, как же рыжий ублюдок сумел сделать такое с йоком, и что же он, в конце концов, сделал.

— Ну хорошо, веди, — она сунула ноги в шерстяные карпетки, — погляжу, чем там можно помочь.

* * *

Пернатый добрел до колодца в центре деревни и остановился, тяжело опершись на обшитые мрамором борта. В глубине поблескивала черная и жирная во тьме вода, отражая звездное небо. Он некоторое время бездумно глядел в темную дыру, потом резким движением снял с кромки колодца снег и растер его по лицу.

— Мастер, — окликнул его сзади взволнованный голос. — Мастер, я вас искал. Там Еж… ему плохо.

Сокол выпрямился, грозно сведя брови, и зашагал к избушке собрата. Ученик бежал следом, продолжая говорить.

— Она сломала ему ребра, и осколки прошили оба легких. Он бы смог сам восстановиться, но кость расщепилась. У него в животе теперь решето, и кровь хлещет через все дыры, мешает дышать. Его дух не справляется… Учитель, он что, умрет? — тихо, будто нечто чудовищное слетело с его губ, спросил мальчик. Пернатый, открывая дверь, недовольно глянул на Младшего, но смолчал. Он давно умирает.

Еж лежал на кровати. Его хриплое, свистящее дыхание было слышно еще из сеней. Увидев Сокола, двое Учеников, менявших бинты, почтительно отступили, уступая место Старшему. Тот присел рядом с пускающим красные пузыри йоком и, вглядевшись, тяжело вздохнул.

— А, пришел, защитник слабых и угнетенных, — Еж поднял припухшие веки и разразился кашлем, забрызгав гостя и подушку кровавой слюною.

— Помолчи, — раздраженно оборвал его Сокол, водя рукою над тугим напряженным животом, после чего стряхнул ладонь и устало потер ею глаза. — Придется резать, чтобы вынуть осколки. Ты выдержишь?

Еж закатил глаза, дескать, откуда мне знать, после чего вновь сплюнул кровь в подставленную мальчиком миску. Пернатый покачал головой.

— Эх, Иголка, и какая муха тебя укусила?

— И ты спрашиваешь меня об этом? Ты, чей Учитель погиб страшной смертью от руки предателя крови! — внезапно разъярился Еж. — Я имею право мстить. Я хочу отомстить этому подонку за то, что он сделал со мною!

В комнате повисла тяжелая, пропитанная запахом нечистой крови тишина.

— Мастер, — решился наконец прервать гнетущее молчание Мотылек, что стоял все это время у двери, наблюдая за разговором Старших.

— Да? — рассеянно обводя глазами комнату, спросил Сокол.

— Мастер, эта девушка — она действительно Великий дух?

Еж презрительно хмыкнул, Пернатый наконец-то сосредоточил взгляд на говорившем.

— Да, несомненно.

— Я думаю, нам следует обратиться к Змее за помощью. Раз она смогла сломать, значит, сможет и исправить.

— Что ж, — Сокол внезапно стал язвителен, — хорошая идея. Иди, пригласи ее сюда. Я думаю, она получит удовольствие, добивая этого дурака.

Еж фыркнул, но смолчал. Мотылек сердито глянул на Старших и вышел за дверь.

— Инструменты принеси, — крикнул ему вдогонку Сокол и снова повернулся к раненому.

— Значит месть, и ничего больше… Что ж, я понимаю тебя, — примирительно заговорил