Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99% населения? - Джозеф Стиглиц

Если по какой-то причине подобная мера не может быть проведена, – хотя для этого и нет никаких веских экономических оснований, – пространство для маневра все равно остается. Правительство может пересмотреть политику в сфере налогообложения и государственных расходов в рамках утвержденного бюджета.

Так, например, увеличение налогов для самых богатых вместе со снижением налогов для людей с меньшими доходами приведет к росту потребительских расходов. Повышение налогов для компаний, которые не инвестируют в Америку, и наоборот, станет хорошим стимулом для инвестиций. Мультипликатор – величина, на которую увеличивается ВВП с каждым потраченным долларом – значительно ниже в случае расходов на войны с другими государствами, чем в случае расходов на образование, соответственно, перераспределение денег окажет стимулирующее воздействие на экономику.

Существуют меры, которые вовсе не затрагивают бюджет. Государство должно иметь определенную долю влияния на банки, тем более учитывая огромный размер их долга, который они взяли на себя, когда принимали от государства финансовую помощь, чтобы спастись от краха. С помощью метода кнута и пряника возможно мотивировать банки на кредитование малого и среднего бизнеса, а также на реструктуризацию ипотечных кредитов. Мы непростительно мало сделали для того, чтобы помочь простым домовладельцам, и пока мы не положим конец волне взысканий за невыплаты по ипотеке, рынок недвижимости так и останется слабым.

Евро – проект политический, но политика оказалась недостаточно сильна для того, чтобы его завершить…

В результате антиконкурентных действий банков в отношении держателей кредитных карт, каждая операция по карте облагается своего рода налогом, но доходы от него направляются прямиком в копилку банков, а не на общественные цели, среди которых и сокращение национального долга. Ужесточение антитрестового законодательства в отношении банков станет благом и для многих предприятий малого бизнеса.

Иначе говоря, у нас еще не иссякли боеприпасы. Наше бедственное положение не связано с экономическими законами. Теория и опыт показывают, что наш арсенал по-прежнему силен. Разумеется, дефицит и государственный долг ограничивают наши возможности, но даже с учетом этих ограничений мы можем создавать рабочие места и развивать нашу экономику, параллельно снижая коэффициент отношения задолженности к ВВП.

Предпримем ли мы шаги, необходимые для возврата нашей экономики к процветанию, – всего лишь вопрос политического выбора.

Неравенство тормозит восстановление

[134]

Переизбрание Обамы можно сравнить с тестом Роршаха – его можно трактовать по-разному. На этих выборах каждый из противоборствующих кандидатов поднимал вопросы, которыми я глубоко озабочен: это и болезненное состояние, в которое погрузилась наша экономика, и увеличивающийся разрыв между Одним процентом самых богатых представителей населения Америки и всеми остальными, причем это неравенство распространяется не только на доходы и благосостояние, но и на возможности. На мой взгляд, все эти проблемы являются двумя сторонами одной медали: учитывая тот факт, что неравенство достигло самого высокого уровня с периода, предшествовавшего Великой депрессии, не приходится рассчитывать на уверенное восстановление экономики как минимум в краткосрочной перспективе. Американская мечта – вера в то, что упорным трудом можно заработать себе хорошую жизнь, – находится в стадии умирания.

Политики имеют обыкновение говорить об увеличивающемся неравенстве и вялотекущем восстановлении как об отдельных феноменах, однако, в действительности, они взаимосвязаны. Неравенство подавляет, сдерживает и тормозит экономический рост. Когда даже The Economist – журнал откровенно поддерживающий идею свободных рынков – в своем специальном выпуске в октябре говорит о том, что масштабы и характер неравенства представляют серьезную угрозу для Америки, становится понятно, что у нашей экономики чудовищные проблемы. Несмотря на 40 лет постоянно усугубляющегося неравенства и самого серьезного экономического спада со времен Великой депрессии, мы не сделали ничего, чтобы изменить ситуацию.

Неравенство не позволяет экономике восстановиться по четырем основным причинам. Во-первых, самая очевидная из них заключается в том, что средний класс слишком слаб для того, чтобы вносить серьезный вклад в потребительские расходы, которые исторически являются движущей силой экономического роста. 93 процента от всего прироста в доходах за 2010 год достались верхнему Одному проценту населения, а между тем доходы домохозяйств, находящихся в середине социальной пирамиды (склонных тратить свои доходы, а не накапливать их, и создающих, по сути, рабочие места), с поправкой на инфляцию опустились ниже уровня 1996 года. Экономический рост в десятилетие, предшествовавший кризису, не был устойчивым. Он стал возможен только благодаря тому, что нижние 80 процентов населения тратили около 110 процентов своих доходов.

Во-вторых, исчезновение среднего класса, начавшееся в 1970-х и приостановившееся на короткий период лишь в 1990-х, означает, что его представители не имеют возможности инвестировать в собственное будущее, вкладывая деньги в свое образование и образование детей или же в создание и развитие своего дела.

В-третьих, слабость среднего класса сокращает объем налоговых поступлений в бюджет страны, и при этом самые состоятельные члены общества проявляют удивительную сноровку в уклонении от налогов и получении от Вашингтона разнообразных налоговых льгот. Недавнее осторожное решение вернуть предельную ставку налога на доход частных лиц, получающих более $400 000, и домохозяйств, получающих более $450 000, к тому уровню, который был при Клинтоне, не возымело никакого успеха. Прибыль от финансовых спекуляций на Уолл-стрит облагалась налогом по более низкой ставке, нежели другие виды дохода. Скудные налоговые поступления означают, что государство не может себе позволить инвестировать в инфраструктуру образование, научные исследования и здравоохранение, без чего сильная экономика в долгосрочной перспективе невозможна.

В-четвертых, неравенство ассоциируется с более частой и более травматичной сменой циклов бума и спада, которая делает экономику нестабильной и уязвимой. Несмотря на то что неравенство не является непосредственной причиной кризиса, не случайно и то, что 1920-е – последний раз, когда уровень неравенства доходов и благосостояния в Америке был столь же высоким – закончились Великим крахом и депрессией. МВФ неоднократно обращал внимание на прочную взаимосвязь между экономической нестабильностью и экономическим неравенством, но американские лидеры урок не усвоили. Наше стремительно усугубляющееся неравенство противоречит идеалу Америки как меритократической стране, где любой может пробиться с помощью таланта и трудолюбия, и означает то, что дети, чьи родители ограничены в средствах, едва ли смогут реализовать свой потенциал. Дети в других богатых странах, таких как Канада, Франция, Германия, Швеция, имеют гораздо больше шансов превзойти своих родителей в смысле уровня жизни, чем дети в Америке. Более одной пятой всех наших детей живет в нищете (в этом рейтинге антидостижений мы занимаем второе место среди развитых стран) – даже в Болгарии, Латвии и Греции дела обстоят лучше, чем у нас.