История Византийских императоров. От Василия I Македонянина до Михаила VI Стратиотика - Алексей Михайлович Величко

Первоначально взоры элиты обратились в сторону Константина Далассина, которого еще император Константин VIII прочил в женихи своей дочери. Того срочно вызвали из монастыря, где он пребывал в молитвенном уединении, и представили Зое. Но Константин произвел на нее плохое впечатление — его суждения об обязанностях царя перед Римским государством показались легкомысленной императрице слишком категоричными и резкими; в результате Далассин был отправлен обратно в монастырь. Представили нового кандидата — катепана Константина Артоклина, молодого и красивого мужчину. Как злословили, некогда Зоя была влюблена в него, тогда еще секретаря василевса Романа III Аргира, и император, сохраняя честь царской семьи, даже отослал молодого чиновника под благовидным предлогом на периферию. Конечно, Зоя немедленно согласилась венчаться с ним, но тут в дело вмешалась супруга Константина, которая не была столь покорной, как некогда жена самого Романа Аргира. Она отравила мужа, полагая, что Константин должен принадлежать либо ей, либо никому. В конце концов выбор придворных партий пал на Константина Мономаха, с именем которого у Зои также были связаны хорошие воспоминания[789].

Род Мономахов был знатным, но не древним — только в X веке его представители сумели войти в элиту Римской империи. Отец Мономаха являлся чем-то вроде министра юстиции Византии, сам Константин к тому времени стал уже сенатором. Его несколько затянувшееся в молодости продвижение по карьерной лестнице сменилось резким взлетом, когда он после смерти первой жены женился на племяннице императора Романа III Аргира, дочери Пульхерии и Василия Склира. Красивый и статный мужчина, которому исполнилось 50 лет, невольно пленил сердце Зои, и в свое время Иоанн Орфанотроф выслал его от греха подальше на остров Лесбос. Там Константин Мономах пребывал несколько лет в полном забвении и даже подумывал о том, чтобы принять постриг. Единственным утешением и отрадой для него стала племянница второй жены Склирена, в которую он по-настоящему влюбился и с которой сошелся, — супруга к тому времени уже тоже умерла. Склирена так привязалась к Константину, что последовала за ним в ссылку и там скрашивала дни уже немолодого человека.

Зоя не забыла своего бывшего фаворита и сразу после возвращения на царство назначила того судьей в фему Эллада. Но не успел Константин отплыть, как его срочно вызвали в Константинополь. Он предстал перед императрицей, очаровал ее своим видом и манерами, что и решило дело. Около столицы для Мономаха разбили специальную площадку, где в шатре его поджидало царское платье, а вокруг со славословиями толпился народ. Все решилось моментально, а потому уже 11 июня 1042 г. протопресвитером храма Святой Софии Стипом было совершено торжественное венчание их как мужа и жены — Константинопольский архиерей Алексей III передоверил эту обязанность священнику. Но 12 июня 1042 г. уже сам патриарх венчал Константина IX Мономаха на царство[790].

Интересный момент — после замужества Зоя торжественно провозгласила в своем манифесте, что этот брак претит ее понятиям о чести, но ради мира в Римском государстве она готова принести в жертву даже собственное имя. Это публичное обращение к народу Империи, совсем не лишнее, дало «благородное» объяснение третьему браку обоих супругов и заранее обезоружило патриарха Алексея III. Дело в том, что тот был всецело на стороне благочестивой Феодоры, которой некогда предоставил пристанище. Поэтому патриарх категорически отказался венчать царей, но короновал Мономаха на царство — здесь он был уже бессилен что-либо сделать. Надо сказать, поведение архиерея очень не понравилось царю, и кто знает, куда зашли бы их отношения, но 20 февраля 1043 г. Студит скончался[791]. Царь по-своему отомстил недругу: прослышав, что за время своего патриаршества Алексей III скопил значительную сумму денег, Мономах приказал отправиться в его покои и забрать в государственную казну все средства. Их оказалось около 25 кентариев — громадная сумма.

Хотя права Константина на царство естественным образом вытекали из порфирородного статуса Зои, нельзя сказать, что его положение в первые годы отличалось устойчивостью, и именно по причине третьего брака царственных супругов. С одной стороны, византийцы продемонстрировали силу своего монархического правосознания и верность традициям, вернув двух монахинь на трон. С другой стороны, византийское общество, выступившее единым фронтом против узурпатора, по-прежнему делилось на сторонников и противников Зои и Феодоры. В такой ситуации любая «мелочь», как, например, осуждаемый Церковью третий брак, или крупная политическая фигура, к которой издавна относился Константинопольский патриарх, могли развеять в прах сомнительный по крепости тройственный союз двух императриц и василевса. С учетом этого император поспешил с выбором нового столичного архиерея, надеясь опереться на человека, как ему казалось, известного своей преданностью Македонской династии, благородного, умного и твердого. И Константин IX остановил свой выбор на Михаиле Керулларии (1043–1058), с которым лично не был знаком, но, безусловно, много наслышан.

Как писалось выше, незадолго перед этими событиями Керулларий принимал самое деятельное участие в неудавшемся заговоре против Михаила IV Пафлагона, и эта история имеет свое продолжение, позволяющее охарактеризовать Михаила. Во-первых, осужденный как заговорщик, Михаил Керулларий далеко не сразу согласился постричься в монахи по приказу царя, и не потому, что категорично не желал для себя духовной карьеры, а в связи с тем, что полагал принципиально неправильным принимать ангельский чин в виде наказания. Во-вторых, ему, родовитому аристократу и человеку с глубоким умом и сильным характером, было невыносимо видеть, как царское достоинство достается изначально слабым личностям, а не ему. Человек властный и решительный, всегда готовый пойти на риск ради поставленной цели, он, по словам современников, мог быть и царем, и патриархом — в зависимости от обстоятельств. Кем именно — не играло никакой роли, лишь бы Михаил чувствовал себя на верху властной пирамиды[792]. «Замечательную» характеристику патриарху дал один из его сподвижников: «Стремление к царской власти, желание царствовать над всеми, желание движением бровей потрясать небо и Олимп, заставляло его пренебрегать самыми священными вещами».

После смерти императора Михаила Пафлагона Михаил V Калафат разрешил ему вернуться из ссылки в столицу, хотя вскоре глубоко в этом раскаялся — Керулларий вовсе не собирался прекращать политической деятельности, даже надев монашеское платье. Возможно, его судьба сложилась бы более печально, но Калафата, по счастью, лишили царства. Почему-то Мономах решил, что при узурпаторе Керулларий боролся за права царственных сестер — удивительная неосведомленность и недальновидность, предопределившие ошибку императора. Впрочем, без всякого сомнения, императору импонировал глубокий ум и опыт Михаила в политических дела. Возраст и альковные забавы порядком утомляли василевса, и он надеялся приобрести в лице Керуллария верного помощника в