Фантастика 2025-100 - Даниэль Дессан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потому что Лукина вспомнила о гитаре, с которой я вчера вечером прогуливался. Выпытала у меня цель вчерашнего путешествия — я признался, что устроил уличный концерт. С чего вдруг на меня снизошла подобная блажь, никто не поинтересовался. Зато всех заинтересовало, что именно я вчера пел. Иришка снова убежала в спальню — вернулась оттуда с гитарой в руках, вручила её мне.
Я забросил ногу на ногу, пробежался кончиками пальцев по струнам.
— Вася, а спой нам про медведей, — попросила Надя. — Мне нравится эта песенка. Весёлая.
Я покачал головой, сказал:
— Нет, про медведей не хочу…
На пару секунд задумался.
Затем переспросил:
— Весёлую, говоришь? Есть такая. Причём, её написали для того же фильма, что и песню о медведях.
Я посмотрел на лица слушателей и объявил:
— Музыка Александра Зацепина, слова Леонида Дербенёва. Песня называется: «Если б я был султан». Исполняет ученик десятого «Б» класса сорок восьмой школы города Кировозаводск Василий Пиняев.
Я поклонился, потребовал:
— Поаплодируйте, пожалуйста.
Иришка и Надя неуверенно хлопнули в ладоши.
— Кончили аплодировать, — сказал я.
Гитарные струны ожили под моими руками.
Я улыбнулся и запел:
— Если б я был султан, я б имел трёх жён…
После вчерашнего концерта мои пальцы слегка побаливали. Они отвыкли от игры на гитаре: расслабились, поглаживая клавиши пианино. Но повиновались мне прекрасно. Как и вчера. Как и вчера на лицах моих слушателей заблистали улыбки. Идея «иметь трёх жён» Черепанову и Тюляеву пришлась по душе — Надя и Иришка отреагировали на эту серьёзную мужскую мечту, как на шутку.
— … Не очень плохо иметь три жены…
Я заметил: лежавшие на столешнице руки Черепанова и Степановой будто бы случайно прикасались друг к другу. Надя и Лёша слушали моё пение, улыбались. Они чуть покачивали головами — делали это синхронно, словно исполняли хорошо отрепетированный танец. Черепанов сидел за столом, горделиво приосанившись. Мне почудилось, что за прошедший месяц Лёша слегка подрос.
— … Но очень плохо, с другой стороны…
Не сутулилась и Лукина. Она замерла, расправив плечи и выпятив грудь (как я ей и советовал). Её распущенные волосы блестели. Блестели и Иришкины глаза: хитро и игриво. Я невольно отметил, что Лукина — красивая девчонка. Подумал, что Тюляеву не следовало расслабляться: во время учёбы в университете у моей двоюродной сестры наверняка появится множество поклонников.
— Зульфия мой халат гладит у доски…
Я отметил, что мои опасения так и остались лишь опасениями. После вчерашнего уличного концерта я чувствовал себя превосходно. Никаких хрипов, никакого першения в горле, никакой головной боли. Голос звучал идеально. Я легко менял его тональность, будто делал это переключением тумблера. По-прежнему наслаждался пением. Это моё наслаждение разделяли и мои слушатели.
— … Не очень плохо иметь три жены… — пропел я.
— … Но очень плохо, с другой стороны!.. — хором поддержали меня Иришка, Надя, Лёша и Геннадий.
* * *
Вечером вернулись домой Иришкины родители — наши гости разошлись по домам.
Иришка прибралась в гостиной. Я отнёс в спальню стопки писем — отметил, что сегодня мы не прочли ни одного письма.
Не приступили мы с Лукиной к чтению писем и перед сном. Иришка уселось на своей кровати, уткнулась носом в газету «Правда» (готовилась к завтрашней политинформации в начале классного часа).
Меня позвал на кухню Виктор Семёнович.
Иришка тоже, было, дёрнулась следом за мной. Но Виктор Семёнович остановил её. Он заявил дочери, что хочет со мной «серьёзно поговорить».
Я заметил вспыхнувшую в Иришкиных глазах тревогу — заверил сестру, что «всё будет хорошо».
Мы с Иришкиным отцов вошли на кухню.
Виктор Семёнович прикрыл дверь. Он уселся за стол напротив меня, вынул изо рта трубку.
Лукин склонился над столешницей и прошептал:
— Хочу поделиться с тобой, Василий, секретом.
Он смущённо улыбнулся, пожал плечами и добавил:
— Больше не с кем. Только тс…
Виктор Семёнович поднёс к губам палец, посмотрел мне в глаза.
Я кивнул. Провёл пальцем по своим губам, словно закрыл их на замок-молнию (такой жест обычно показывала моя вторая жена).
Иришкин отец бросил взгляд через плечо. На секунду замер: прислушивался (в гостиной бубнил телевизор).
Он снова взглянул на меня и заявил:
— Василий, я долго думал над нашим с тобой разговором. Помнишь, мы с тобой рассуждали о развитии автомобильной промышленности в СССР? Тогда мы говорили о строительстве нового завода по производству легковых автомобилей. Ты спрогнозировал, что его построят в Ставрополе… то есть, в Тольятти.
Я снова кивнул.
— Помню.
— Так вот…
Виктор Семёнович закусил загубник трубки и словно на пару секунд погрузился в раздумья.
— … Я решил, что поработаю на этом заводе.
Лукин посмотрел мне в глаза.
Он не дождался от меня бурной реакции — пояснил:
— У меня друг работает в Москве, в Министерстве. Мой бывший однополчанин. Мы с ним вместе в окопах около Южного Буга селёдку из бочек ели. Потом меня ранили — наши пути разошлись. Но мы переписываемся… впрочем, не суть.
Лукин махнул рукой.
— Василий, я тут подумал на днях, о том, что ждёт меня в ближайшие годы, — сказал он. — Дети выросли: сын уже уехал, а дочь в этом году в университет поступит, скоро и замуж выйдет. Будем мы Верой сидеть дома, ругаться от скуки…
Виктор Семёнович усмехнулся.
Заявил:
— Так и будет, Вася. Точно. Поэтому я пришёл к выводу, что ещё не созрел для спокойной домашней жизни около телевизора. Чувствую, что хочу движения, активной работы. Душа просит новых вызовов и новых свершений. Чувствую себя сильным и энергичным, понимаешь?
— Понимаю, Виктор Семёнович. Вы ещё не устали от жизни.
Лукин указал на меня трубкой.
— Вот-вот, — сказал он. — Не устал. Двадцать лет назад я устал от войны. В этом я был совершенно уверен. А сейчас я уверен в том, что до сих пор не устал от жизни. Покой хорош, пока растишь детей. Но затем он кажется… не покоем, а отсутствием жизни.
Иришкин отец вздохнул.
— Как бы тебе это объяснить, Василий…
— Виктор Семёнович, я понял, о чём вы сказали.
Лукин приподнял брови.
— Ты умный парень, Василий, — сказал он. — Понятливый, не по годам. Думаю, ты уже сообразил, почему я упомянул новый завод. Здесь, у нас, словно болото.
