Фантастика 2025-100 - Даниэль Дессан

представлял, что здесь и как, когда планировал нынешнюю авантюру. Вчера вечером я воскресил в памяти расположение фонарных столбов, домов, дорог и тропок. Прикинул возможные направления, с которых мог явиться сегодня к остановке Веня Морозов. Прикинул ещё в пятницу несколько вариантов «спасения» Зосимовой и её брата. Вот только все они выглядели авантюрными и ненадёжными.

Больше других меня устроил вариант, в котором я сломал бы сегодня утром Вене Морозову руку или ногу. Чтобы у того не возникла возможность напиться и поскандалить на остановке с пенсионером. Я просто явился бы субботним утром к дому Лены Зосимовой, встретил бы идущего на занятия в университет Вениамина. Дальше — дело техники. Хотя пришлось бы поднапрячься: на фотографии Веня Морозов выглядел не хилыми и не хрупким юношей. С момента того снимка он повзрослел ещё на два года.

Вот только, ссора с Морозовым грозила ссорой и с его сестрой — поэтому я вариант ссоры пока отверг. Как отбросил идею, которая призывала убрать с трамвайной остановки «того самого» пенсионера. Она выглядела нереальной ещё в процессе задумки. Теперь же я убедился, что нужного пенсионера точно не угадаю: к трамвайной остановке то и дело подходили люди, в том числе и пенсионного возраста. А точное время Вениного появления я по-прежнему не знал. Не бросаться же мне на всех возможных кандидатов!

Поэтому я прикинул, что дождусь Веню на трамвайной остановке. Несколько часов ожидания меня не испугали. Но изначально показались мне скучным делом. Вот я и задумал, что проведу уличный концерт. Решил: любая раздавленная сегодня бабочка повышала шансы Зосимовой на выживание. В той реальности, в которой я ещё в январе укатил в Москву, никаких концертов девятнадцатого февраля около Октябрьского рынка не было. Это значило, что моё выступление уже само по себе направит будущее в новую колею.

Решил, что убью таким поступком сразу нескольких зайцев (а нужные «зайцы» при этом выживут). Во-первых, подниму настроение явившимся к остановке гражданам (что уменьшит шансы на внезапный скандал). Во-вторых, займу самое выгодное для наблюдения за трамвайной остановкой место и точно не пропущу появление Морозова. А в-третьих, скрашу своё ожидание приятным занятием: пением. Тем более что выбор репертуара мне на этот концерт никто не ограничил (обойдусь без песен о Ленине).

Настроение у меня сегодня было превосходное. По пути к Октябрьскому рынку я его улучшил: видел, что моё выступление в трамвае хоть и удивило советских граждан, но пришлось им по душе (особенно меня порадовали улыбки комсомолок). Репертуар я вчера не продумал. По реакции пассажиров трамвая понял, что нынешние советские люди не избалованы «зрелищами», хотя уже и накормлены «хлебом». Поэтому я решил, что репертуар особого значения не имел. Выбор песен был вторичен.

Главным, на мой взгляд, был сам факт уличного концерта. Ведь он создаст ощущение праздника — именно то, чего сейчас не хватало в серой повседневности. Я перешёл дорогу, пробежался взглядом по лицам стоявших на остановке людей. Веню Морозова не увидел (я и не ожидал, что увижу его уже сейчас: занятия в университете заканчивались примерно в то же время, что и в школе). Я прошёлся к фонарному столбу, где курили двое мужчин. Набросил на шею ремешок гитары, сдвинул на затылок шапку.

— Товарищи! — громко произнёс я.

Курившие в паре шагов от меня мужчины прервали беседу, повернули ко мне лица.

Посмотрели в мою сторону и стоявшие на остановке граждане.

— До Дня Советской армии и Военно-морского флота осталось совсем недолго! — объявил я. — Но душа просит праздника уже сейчас! Повседневность нагоняет тоску. Зима нагоняет тоску. Короткие дни и долгие ночи нагоняют тоску. А тоска — это то, что мешает нам в деле строительства коммунизма! Предлагаю ударить по тоске весёлыми песнями! Объявляю о начале предпраздничного концерта, посвящённого уже приближающейся весне! Ура, товарищи!

— Пьяный, что ли? — спросил у приятеля куривший под фонарём мужчина.

Я ударил рукой по струнам гитары и запел:

— По бульвару мрачно шёл прохожий, птицы пели песни про апрель…

* * *

— По переулкам бродит лето, солнце льётся прямо с крыш…

Звуки моего голоса разлетались по стремительно погружавшейся в полумрак улице, привлекали к трамвайной остановке всё новых слушателей. Первые песни я исполнил для сравнительно небольшой аудитории: семь человек дожидались трамвая на остановке и двое мужчин курили у столба. Но уже к третьей музыкальной композиции количество слушателей удвоилось. А к пятой — утроилось.

— … В потоке солнечного света у киоска ты стоишь…

По реакции граждан на песни я определил, что горожане в целом разделяли мои мысли о том, что серость и тоска к концу зимы поднадоели. Я недолго замечал во взглядах людей удивление: оно быстро уступило место иронии и веселью. Площадка вокруг трамвайной остановки то и дело расцветала улыбками. Над моей головой вспыхнул фонарь — он будто нарисовал вокруг меня очертания сцены.

— … Королеву красоты…

Я пел и внимательно посматривал по сторонам. Отыскивал взглядом долговязую фигуру Вениамина Морозова. Количество собравшихся вокруг меня слушателей я не подсчитывал. Но прикинул: людей рядом с моей «сценой» уже было больше трёх десятков. Время от времени замечал новые лица. Видел, как с сожалением во взглядах садились в трамвай те, кто спешил по делам или к своим семьям.

Но уезжали не все. Я несколько раз замечал, как граждане провожали трамваи взглядами и махали им вслед руками. Всем своим видом они показывали, что не торопятся и дождутся следующего. То справа, то слева от меня взлетали к небу клубы табачного дыма. Стоявшие у остановки краснощёкие женщины слушали моё пение и увлечённо плевали себе под ноги скорлупу от жареных семян подсолнечника.

— … По переулкам бродит лето, солнце льётся прямо с крыш…

Резкие звуки гитары уже не пугали птиц — чириканье в ветвях деревьев давно стихло. Светились окна домов. Фонари зажглись не все — некоторые так и остались просто столбами без ореола света на вершине. Небо над моей головой было тёмно-серым, облака спрятали под собой луну и звёзды. Ветер изредка менял направление; бросал мне в лицо то резкий запах одеколона, то табачный дым.

В пяти шагах от меня пританцовывали две девицы, трясли рыжими чёлками. Бородатый мужчина поблёскивал золотым зубом, ухмылялся и пыхтел зажатой в зубах папиросой. Пожилая женщина придерживала рукой рукоять плетёной корзины, улыбалась, то и дело убирала под ткань головного платка непослушные локоны. Опирался на костыль небритый мужчина лет шестидесяти пяти.

— … Королеве красоты.

Я отыграл финал