Демон тринадцатого месяца (СИ) - Усманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он вошел в пещеру, когда Фэй Я избавлялся от иллюзии «изменения черт», превращаясь из рыхлого смешливого торговца в прежнего щуплого подвижного старика.
Ли Мин платком стирала с лица пудру и румяна.
— Понимаю, что ты соскучилась, — выговаривал ей Фэй Я. — Ибо сам в дни своей молодости проходил через тяжелые и болезненные любовные переживания. Но ты должна скрепиться ради дафу, держа в уме и сердце, что он сейчас ходит, словно по лезвию меча и ему никак нельзя отвлекаться и хоть какой-то мелочью обнаруживать то, что он знает всю правду и уж тем более, что ты жива. Он же чуть со страха не помер, когда узнал тебя, от того, что ты сунулась в Поместье прямо к руки к Ся Гэ.
Она кивала, признавая его правоту и потому, не поняв, почему он неожиданнозамолчал, обернулась.
На пороге стоял Глава и выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Когда он пошел прямо на мага, тот заторопился оправдаться, привычно прикрывая свою девочку:
— Это все моя вина… она тут ни при чем… — тараторил он, уже отработано преграждая путь к Ли Мин, с беспокойством оглянувшись на нее. Но этой дурочке, похоже, было не важно, что им обоим сейчас здорово попадет.
Уронив руку с платком перепачканный пудрой, смотрела она на Главу с бесконечным обожанием, готовая снести от него жесткую взбучку. Ее взгляд просто лучился от счастья. Глава, мимоходом отодвинув мага, налетел на нее, сгреб в объятия, набросившись с отчаянными поцелуями. Чуть ли не пригибая ее к земле, с остановившимся взглядом, сдвинув брови в напряжении сдерживая наплыв чувств, на позволяя им раздавить ни себя ни Ли Мин.
Все поняв, маг мигом исчез, скрипнув дверью. А Ли Мин умирала под его бесноватыми остервенелыми поцелуями.
— Зачем приходила в Поместье? — хрипел он, с трудом переводя дыхание над ее губами, и подхватил на руки. — Зачем появилась перед Ся Гэ? Чуть не разорвалось сердце от страха за тебя.
— Очень хотела… увидеть тебя, — шептала Ли Мин, судорожно обнимая и пряча лицо на его плече.
— Только увидеться? — севшим голосом прошептал он, валясь с ней на медвежью полость.
— Не могу без тебя… — тихо призналась она, притягивая его к себе.
Не отстраняясь, он начал быстро раздеваться, дергая на себе одежды, не отпуская ее взглядом, смотря, как и она в нетерпение путалась в юбке, не выказывая смущения, ведь все остальное было неважно.
После они сидели укрывшись как прежде медвежьим пологом и разговаривали.
— Ты же читала архив, верно? — перебирая ее пальчики, спросил Глава то, что сейчас больше всего беспокоило его.
Ли Мин кивнула и вид у нее был донельзя серьезный, так что он не смог сдержать улыбки.
— Тогда ты должна понять, что об этом запрещено распространяться.
— Ага, — кивнула любовь его жизни. — Само собой буду помалкивать.
И тогда Глава, притянув ее к себе, прижался губами к ее губам.
А Ся Гэ остро переживая свой позор, разорвав все шелка и нарядное одеяние, что сорвала с себя. В ярости разбросав украшения и разбив баночки и флакончики с косметикой, все, что подарил ей словоохотливый торговец Хо, приказала позвать соглядатая, который последние три дня следил за дафу.
— Ты вызнал, почему Глава все время уходит из Поместья? — требовательно спросила она, когда тот предстал перед нею.
— Говорят, ищет какую-то собаку, — поклонившись, доложил тот.
— Собаку?
— Да, госпожа. Он увидел ее как-то в лесу, и вот уже который день ищет ее.
— Собаку, — раздумчиво проговорила Третий мастер. — Должно быть, это лишь повод, чтобы покинуть Поместье и бродить бесцельно целыми днями.
— Госпожа, дафу просто не в себе, — пробормотал соглядатай искоса посматривая на учиненный разгром в покоях Первого мастера.
Глава 29
Мятеж Ся Гэ
Стоило большого труда отговорить Главу остаться и убедить уйти, чтобы раньше времени не всполошить Ся Гэ и заставить ее действовать. Нехотя признавая правоту возлюбленной, Главе скрепя сердце пришлось оставить ее. Они еще не наговорились, не насмотрелись друг на друга и опять расставались. Но с Ся Гэ нужно было заканчивать. Однако еще не все уцелевшие адепты клана, откликнулись на его тайный призыв и собрались в Снежных Листопадах до которых Ся Гэ теперь не было дела.
В Поместье Глава появился под утро, о чем доложил Первому мастеру все тот же нервничавшей слуга и она бросилась во двор встречать его. Он стоял у ворот, как будто раздумывая идти дальше или выйти вон и уже навсегда покинуть Поместье. На приближавшуюся Ся Гэ взглянул, будто впервые видел ее.
— Где вы были, господин? — с беспокойством спросила она.
— Не помню, — последовал отстраненный ответ.
— Вы до сих пор сердитесь на меня? — подошла Ся Гэ к нему так, что бы только он слышал ее доверительные повинные слова.
— Я должен был на что-то сердиться? — спросил он, взглянув на нее исподлобья темным взглядом.
Его спутанные распущенные волосы были влажны от утренней росы, выглядел он утомленным и пусть с залегшими кругами под глазами, но его лицо было умиротворенным и что-то тихое счастливое проскальзывало в его взоре.
— Вы не помните? — замирая сердцем от сладкого предвкушения спросила Первый мастер. Ей мнилось, что буря его чувств улеглась и он, успокоившись, понял ее правоту не умом, а сердцем, осознав, наконец, что той, за которую он так исступленно держался, больше нет. И наконец-то народившееся в это благословенное утро чувство к ней наполнит его душу.
— Я очень устал, — пробормотал Глава, обходя ожидавшую с предвкушением его признания Ся Гэ, проходя мимо.
Ничего он, конечно же, призовет ее к себе и возможно эти же вечером. Она шла за ним до павильона Снежной Пыли, все же надеясь, что это произойдет прямо сейчас и встретившему их слуге приказала нагреть воды для дафу.
В полдень они встретились за столом трапезной как ни в чем ни бывало. Ся Гэ попыталась было осторожными расспросами, выяснить, что он помнит о прошедшем вечере, воспоминание о котором до сих пор унижало ее, вызывая жгучий стыд за свой опрометчивый, необъяснимый порыв. Но Глава на все расспросы отвечал непонимающим взглядом, и она с облегчением оставила свои попытки, втайне радуясь его недугу беспамятства, и с упорной подозрительностью и ревностью продолжала следить за дафу.
Приходилось набраться терпения и ждать. Глава сдерживался, сколько мог. Пришло неожиданное известие — Царедворец, готовясь к отбытию в далекую холодную ссылку, неожиданно скончался в императорской темнице.
