Страницы дипломатической истории - Валентин Бережков

Но в Лондоне и Вашингтоне отказались пересмотреть свое решение, хотя оно, помимо всего прочего, явно выглядело как недружественный жест по отношению к советскому союзнику. 9 марта в Москве было получено совместное послание Черчилля и Рузвельта на имя Сталина, в котором говорилось: «Хотя Премьер-Министр поручил Послу Кларку Керру сообщить Вам, что эскадренные миноносцы, которые мы передаем Вам взаймы, старые, это было сделано лишь ради полной откровенности. В действительности они являются хорошими, исправными судами, вполне пригодными для несения эскортной службы». Далее следовали объяснения, что во всем военно-морском итальянском флоте, дескать, имеется лишь семь эскадренных миноносцев, к тому же непригодных для использования на Севере, что британский флот несет большие потери, что предстоят ответственные десантные операции при «Оверлорде» и т. д. А посему премьер-министр «сожалеет, что он не может в настоящее время выделить каких-либо новых эскадренных миноносцев».

Словом, прошел январь, прошел февраль, наступил март, а по поводу передачи судов все еще продолжалась переписка. Западные союзники, как видно, не торопились выполнять взятые ими на себя в Тегеране обязательства. Они сделали это нехотя, под нажимом и со значительным опозданием.

Полемика о Польше

В Тегеране была достигнута принципиальная договоренность о послевоенных границах Польши. Представители западных держав заявляли также, что они с пониманием относятся к стремлению Советского Союза иметь своим соседом дружественное, демократическое и сильное польское государство. Не кто иной, как Черчилль, представил на одобрение других участников переговоров документ, который гласил:

«В принципе было принято, что очаг польского государства и народа должен быть расположен между так называемой линией Керзона и линией реки Одер, с включением в состав Польши Восточной Пруссии и Оппельнской провинции».

Это была одна сторона дела. В то же время и в Лондоне и в Вашингтоне вынашивались другие планы в отношении возможной роли Польши. Причем особое значение придавалось проблеме границ этой страны и составу правительства, которое должно было обосноваться в Варшаве после освобождения Польши от гитлеровских оккупантов. По мере дальнейшего продвижения советских армий на запад все быстрее приближался момент вступления их на польскую территорию. Руководители Англии и США отдавали себе отчет в том, что Советский Союз не может допустить, чтобы к власти в Польше пришло правительство, открыто демонстрирующее свою враждебность к СССР. С другой стороны, западные державы вовсе не были заинтересованы в том, чтобы между СССР и Польшей установились подлинно дружеские, добрососедские отношения. Поэтому английская и американская дипломатия принялась разрабатывать сложные комбинации, вокруг которых возникла весьма острая полемика, нашедшая отражение в переписке между лидерами трех держав в месяцы, последовавшие за тегеранской встречей.

Принципиальные позиции сторон были изложены в пространном послании Черчилля главе Советского правительства, полученном в Москве 1 февраля 1944 г., а также в ответном послании И. В. Сталина от 4 февраля.

Черчилль начал с того, что подробно изложил содержание своей беседы с представителями эмигрантского польского правительства в Лондоне. По его словам, он сообщил полякам, что «обеспечение безопасности границ России от угрозы со стороны Германии является вопросом, имеющим важное значение для Правительства Его Величества», и что Англия поддержит Советский Союз во всех мероприятиях, которые она сочтет необходимыми для достижения этой цели. Отметив, что в настоящее время «освобождение Польши… осуществляется… ценой огромных жертв со стороны русских армий», Черчилль разъяснил, как он сообщал в своей телеграмме, что союзники, которые хотят видеть Польшу сильной, свободной и независимой, имеют право требовать, «чтобы Польша в значительной степени сообразовалась с их мнением в вопросе о границах территории, которую она будет иметь». Затем Черчилль проинформировал поляков о ходе обсуждения этих вопросов в Тегеране.

Черчилль подробно воспроизводил ход дальнейшей беседы. В частности, возник вопрос о том, каково будет положение эмигрантских лидеров, когда значительная часть Польши к западу от линии Керзона будет освобождена наступающими советскими войсками, и каковы будут взаимоотношения этих войск с «польским подпольным движением», руководимым из Лондона. Затем, как бы мимоходом, Черчилль в своем послании Сталину заметил, что, хотя «Советская Россия имеет право признать какое-либо иностранное правительство или отказаться признавать его… рекомендовать изменения в составе иностранного правительства — это значит близко подойти к вмешательству во внутренний суверенитет». Главное же в послании Черчилля заключалось в следующей фразе: «Создание в Варшаве иного польского правительства, чем то, которое мы до сих пор признавали… поставило бы Великобританию и Соединенные Штаты перед вопросом, который нанес бы ущерб полному согласию, существующему между тремя великими державами, от которых зависит будущее мира». Тут, по существу, выдвигалось ультимативное требование к СССР и звучала почти неприкрытая угроза. Естественно, что советской стороне пришлось дать на этот демарш достойную отповедь.

«Мне представляется, — говорилось в ответе Сталина, — что первым вопросом, по которому уже теперь должна быть внесена полная ясность, является вопрос о советско-польской грани-де. Вы, конечно, правильно заметили, что Польша в этом вопросе должна быть руководима союзниками. Что касается Советского Правительства, то оно уже открыто и ясно высказалось по вопросу о границе. Мы заявили, что не считаем границу 1939 года неизменной, и согласились на линию Керзона, пойдя тем самым на весьма большие уступки полякам. А между тем Польское Правительство уклонилось от ответа на наше предложение о линии Керзона и продолжает в своих официальных выступлениях высказываться за то, что граница, навязанная нам по Рижскому договору, является неизменной».

Такая позиция польского эмигрантского правительства явно свидетельствовала о его стремлении подорвать достигнутую между тремя державами договоренность. Существо вопроса заключалось в следующем. Согласно подписанному в марте 1921 года в Риге советско-польскому мирному договору, была установлена несправедливая линия советско-польской границы, имевшая следствием то, что Западная Украина и Западная Белоруссия отходили к Польше. В результате значительная часть белорусского и украинского населения оказалась оторванной от Белоруссии и Украины, входивших в состав СССР. Когда осенью. 1939 года над Польшей нависла угроза нацистского порабощения, Советский Союз не мог остаться безучастным к судьбе этих братских народов. Он принял все необходимые меры к тому, чтобы не допустить захвата нацистами районов, населенных белорусами и украинцами. Были приняты законодательные акты, оформившие воссоединение этих народов в единых социалистических республиках, входящих в состав Советского Союза. Так сложилась граница 1939 года. Теперь Советское правительство выразило готовность пересмотреть ее в пользу Польши, с тем чтобы новая советско-польская граница проходила по линии Керзона.