Птицы - Торин Владимир

Из ателье раздались крики. А затем дверь распахнулась, и под снег кто-то вывалился. Незнакомец был совершенно гол, с белой, почти как снег, кожей, а его лицо… Совершенно нечеловеческое лицо испугало мистера Фартинга – прежде он не видел таких огромных носов, таких жутких черных глаз.

Существо хрипело и спотыкалось. Оно падало на землю и пыталось бежать. Но далеко уйти ему не дали. Из ателье выскочил владелец птичьей лавки. В руках он сжимал пружинный револьвер. Птицелов прицелился и выстрелил в спину беглеца. Выстрел был бесшумным, и беглец, вероятно, даже не понял, что с ним случилось. Он просто рухнул в сугроб, истекая черной кровью. Тогда владелец птичьей лавки и его подоспевший компаньон, на котором был грубый фартук поверх костюма, схватили безвольное тело и затащили его обратно. Спустя какое-то время падающий снег скрыл все следы произошедшего.

А наутро как ни в чем не бывало обе двери (и ателье, и птичьей лавки) открылись и стали принимать клиентов. Эти двое думали, что им удалось утаить свое непонятное, но жуткое злодеяние, но они не учли того, что притаившийся поблизости мистер Фартинг, как бы ни был поражен увиденным, привык доверять своим глазам и ушам, а посему не считал, что ему примерещилось. Он продолжил следить.

Оба странных компаньона, казалось, снова зажили обычной, ничем не примечательной жизнью. Люди заходили в птичью лавку, выбирали себе птиц, клиенты буднично посещали ателье. Среди них, к слову, были весьма видные члены общества. К примеру, на следующий вечер после ночного происшествия с носатым существом приехал некий судья из Труа. Он выбрался из шикарного экипажа и зашел в ателье через черный ход, несмотря на то что на всех дверях висели таблички «Закрыто». Спустя какое-то время, вероятно, побывав на примерке, судья вышел, чрезмерно довольный, и отправился восвояси. Через неделю он вернулся и забрал костюм. Все это было очень подозрительно, и мистеру Фартингу ничего не оставалось, кроме как запастись терпением.

Вскоре все повторилось. Владелец птичьей лавки запер двери и отбыл, а вернулся через три дня с ящиком точь-в-точь как первый. А уже следующим вечером в ателье прибыл некий господин банкир из Рривв. Также – на примерку. Через неделю он, как и судья до него, явился лично забрать костюм, хотя о нем ходила слава одного из самых ленивых людей города – мол, даже когда у него чешется нос, он зовет личного слугу, у которого специально подточен чесательный ноготь на пальце.

Мистер Фартинг временно переключил внимание на этого банкира и, когда тот вышел из ателье с костюмным чехлом, проследил за ним, прокрался во двор его особняка и даже влез на дерево, растущее напротив окна его спальни.

Господин банкир примерял обновку. Это было пальто. Белое пальто. Сперва я даже не поняла, что в нем такого особенного – почему этот человек с такой нежностью гладит его, будто котенка, почему никак не может наглядеться на себя в зеркало. И тут мистер Фартинг с ужасом узнал «ткань», из которой пальто было пошито. У него перед глазами тут же возникло похожее на человека пытающееся сбежать существо с ужасом в круглых черных глазах. Пальто было пошито из его кожи!

И тогда мистер Фартинг все понял. Вот чем на самом деле промышляли владелец ателье и владелец птичьей лавки. Они отлавливали этих странных носатых существ, сдирали с них кожу и шили костюмы для чопорных городских толстосумов… Тайна, которая объединяет всех этих людей, раскрылась.

Впрочем, для разоблачительной статьи сведений у мистера Фартинга было мало. Он не знал, что это за существа такие и откуда они взялись. Ему требовались подробности: как их отлавливают, как договариваются с клиентами, кто состоит в Клубе-о-котором-не-говорят. У него были лишь догадки, домыслы и проклятое убеждение, что это самая жуткая и самая грязная история из всех, которыми он прежде занимался. И тогда мистер Фартинг стал искать улики и доказательства.

Он выждал, когда Птицелов снова запрет лавку и отправится на охоту, и последовал за ним.

Владелец птичьей лавки прибыл в Рривв, на трамвайную станцию «Кроувелл». Там он зашел в кофейню, окна которой выходили на станцию флеппинов, заказал кофе и стал ждать. Время шло. Он все сидел за столиком, обновлял заказ и глядел в окно, что-то отмечая у себя в блокноте.

Наконец станционные часы пробили десять часов вечера, и Птицелов покинул кофейню. Выйдя на станцию флеппинов, он подошел к одному из билетных ящиков, просунул пятифунтовую бумажку в щель, после чего вытащил, как тогда полагал мистер Фартинг, билет. Прочитав то, что на нем написано, Птицелов вовсе не забрался в один из экипажей, что было бы логично, а вернулся в здание «Кроувелл» и сел на трамвай.

Мистер Фартинг следовал за ним неотступно. В Докери Птицелов сошел. Он сверялся с картой, что-то искал. И в какой-то момент нашел. Это был обычный дом, затерянный в глубине сонных кварталов, и, – судя по всему, Птицелова интересовал чердак. Понаблюдав за ним какое-то время, он отправился к ближайшему глухому переулку, что-то установил там, после чего притаился неподалеку и стал ждать, следя за чердаком через небольшую подзорную трубу.

Мистер Фартинг все не мог понять, что в том чердаке такого особенного. Со стороны тот казался обычным, пыльным и затянутым паутиной чердаком, на который давно никто не поднимался. Но в какой-то момент там зажегся свет. А затем свет погас, и спустя мгновение открылось окно. Прямо в падающий снег из него вышел джентльмен в черном костюме и цилиндре. Он исчез прямо на глазах мистера Фартинга, после чего в тот же миг появился у основания дома и побрел вдоль по улице.

Время приближалось к полуночи. Город опустел, и, кроме существа (а мистер Фартинг на тот момент хорошо разглядел его жуткие глаза и нос), на улице уже никого не было.

Существо между тем вошло в тот самый переулок, в котором что-то делал Птицелов, и достало из жилетного кармашка часы. Даже издалека было видно, как его охватило нетерпение: незнакомец едва ли не приплясывал на месте и выглядел взволнованным, если не сказать радостным. Он кого-то ожидал, но, вероятно, даже предположить не мог, что произойдет дальше.

Часы начали отбивать полночь. С первым ударом сработал некий механизм, откуда-то сверху на существо упала сеть и, словно живая, опутала его на манер смирительной рубашки. Существо закричало, но бой часов скрыл его крики. Птицелов ринулся в переулок. Он стремительно подскочил к своей жертве, усыпил ее каким-то ядом на платке и засунул в ящик, который раскопал из сугроба одного из ближайших домов и который, очевидно, был припрятан там кем-то специально для него. Достав из кармана небольшой предмет, похожий на клаксон, Птицелов прогудел в него, и меньше чем через минуту к переулку подкатил черный фроббин. Похититель затащил ящик внутрь, сам забрался следом, и экипаж тронулся в путь. В ту же ночь жертву привезли в ателье, выгрузили и, вероятно, лишили жизни, поскольку уже на следующий вечер пришел очередной видный клиент.

Продолжая следить за Портным и Птицеловом, мистер Фартинг попутно стал разыскивать любые сведения об этих существах. Было трудно. Создавалось впечатление, что носатых существ вообще не существует, но периодически – в оговорках, опять же, в намеках обнаруживались упоминания загадочных «монстров». О них никогда не писали уважаемые авторы, свидетели никогда не отличались надежностью, а акцент всегда был смещен на другие темы.

По большей части заметки с их упоминанием обитали на страницах рубрики курьезов – самой несерьезной и малоуважаемой рубрики. «За моим окном на карнизе сидел странный джентльмен. Он читал газету и курил трубку. У него были огромный острый нос и черные глаза. Когда я хотела поинтересоваться, кто он такой и что делает на моем карнизе, он исчез, рассыпавшись снежинками…», «Мы с парнями с фабрики пили в “Злой Кошке”, когда вдруг поняли, что вместе с нами сидит носатое существо, которое прикидывается одним из нас и еще имеет наглость заказывать “Джорджину”, как будто надеется, что мы будем за нее платить…», «Я выбирала усатую рыбу на рыбном рынке, когда вдруг увидела в соседнем ряду странную даму с зонтом – она приценивалась к снежным кашалотам. Она едва ли не возила по кашалоту своим большим уродливым носом, а еще у нее была белая кожа, словно она переборщила с пудрой…», «Мелкий воришка Октавиус Брегг уверяет, что его нанимателем выступал некий носатый белокожий мистер Коппелиус Трогмортон, который был вовсе не человеком, жил на луне, а по выходным приторговывал барометрами и подзорными трубами…»