Апокалипсис – книга надежды. Курс 12 уроков - Вероника Александровна Андросова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Насыщенность раздела Откр 21–22 ветхозаветными прототипами
Таким образом, Библия начинается и завершается историями о рае. В первой книге Библии, книге Бытия, рассказывалось о первозданном рае и о его трагической потере первыми людьми, а в последней книге Библии изображается вхождение человечества в новый рай, открытый для всех Богочеловеком Иисусом. Можно сказать, что начало и конец Священного Писания рифмуются друг с другом. Более того, начало и конец Библии сходны еще и тем, что говорят не только о человеческой жизни, какой мы ее знаем, но стараются донести смыслы о том, что пребывает за пределами нашей человеческой истории, за пределами времени – как в сотворении мира, до начала земной истории (Быт 1), так и после завершения истории, в Царстве Божием (Откр 21–22).
Откр 21–22 перекликается отнюдь не только с описанием рая в книге Бытия – повествование этих заключительных глав не следует какому-то единому прототипу, а собирает воедино образы и провозвестия множества ветхозаветных книг, в особенности книг пророков. Здесь мы видим невероятную насыщенность текста ветхозаветными аллюзиями, их высочайшую концентрацию: в 32 стихах раздела о Небесном Иерусалиме библеисты насчитывают 95 аллюзий на Ветхий Завет, то есть каждый стих Откр 21–22 вмещает в среднем по три аллюзии.
Практически все книги ветхозаветных пророков завершаются на духоподъемной ноте, возвещая обетования спасения Божия, которое может воссиять даже в безвыходной ситуации. При этом в некоторых пророческих книгах есть особые разделы, посвященные эсхатологии – обновлению Богом Своего творения в конце земной истории. И именно на эти особые, «эсхатологические» тексты пророков Иоанн делает главный акцент. Наибольшее количество аллюзий приходится на книгу пророка Исайи (37, большая часть из них на Ис 40–66)[411] и на книгу пророка Иезекииля (22 аллюзии, большая часть на Иез 40–48)[412]. Обе книги содержат видения «нового Иерусалима», отстроенного после плена[413].
Иоанн ощущает себя наследником ветхозаветных пророков и выражает это и в построении своей книги, и в ее содержании. Как и богодухновенные предшественники, Иоанн также завершает свою книгу обетованиями спасения и формулирует их так, что эти благие обетования невероятным образом вбирают все предшествующее и усиливают библейскую благую весть. Обо всем этом мы поговорим в данном уроке, посвященном самым светлым страницам всего Апокалипсиса.
Начало раздела Откр 21–22
Процитируем начало раздела Откр 21–22 и после этого начнем наше рассмотрение:
«И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет.
И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их.
И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло.
И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое.
И говорит мне: напиши; ибо слова сии истинны и верны. И сказал мне: совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой. Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном» (Откр 21:1–7).
Мы уже говорили о том, что повествование книги движется словно по конусообразной спирали, и поэтому наибольшую значимость имеет именно ее конец, высшая точка. В двух последних главах Апокалипсиса наконец раскрывается то долгожданное, к чему было направлено все повествование книги. Предыдущие видения «зверей» и катаклизмов являются запоминающимися, но в перспективе Откр 21–22 их можно назвать лишь этапами пути по направлению к истинным целям Божиим. Свет, излучаемый заключительными главами книги, позволяет по-новому увидеть все предшествующее. И мы понимаем, что потрясения, изображенные в Апокалипсисе, действительно можно сравнить с «родовыми муками», за которыми следует рождение нового светоносного мира.
Сложность задачи комментировать описания «непередаваемого»
Нужно сказать, что повествование Откр 21–22 пояснять и комментировать весьма непросто – и особенно адресовать свои пояснения жителям нашей страны, которые помнят веру строителей коммунизма в «светлое будущее», которое так и не было построено. И из-за этого опыта библейские описания будущего спасения могут восприниматься как клише и вызывать горький смешок недоверия. Можно также услышать мнение, что с момента написания Откр 21–22 в мировой литературе было создано немало продуманных детализированных утопий, по сравнению с которыми упоминаемые в Откр 21–22 образы – драгоценные камни и золото, деревья, поток воды, 12 ворот и т. д. – выглядят слишком общими и не столь захватывающими. Со своей стороны, искусствоведы отмечают, что с художественной точки зрения рай изобразить сложнее, чем ад, – картины рая зачастую получаются довольно одноплановыми и какими-то нежизненными…
Давайте постараемся посмотреть глубже таких поверхностных суждений. Обратим внимание, что в повествовании Откр 21–22 Иоанн старается передать то, что открылось ему «за пределами» земной истории, в неизъяснимом божественном будущем, а комментаторы в свою очередь тоже делают попытку истолковать эти образы понятным для нас языком. Конечно, это очень непросто, какие-то вещи просто невозможно выразить словами – по слову поэта, «мысль изреченная есть ложь»[414], – но попытка может принести большую пользу. В нижеследующем комментарии мы покажем яркие аспекты повествования Откр 21–22 и постараемся бережно раскрыть содержащиеся в нем христианские духовные смыслы, имеющие важность и актуальность для нас.
Ключевое слово «новый», его значения
Вначале давайте рассмотрим ключевое слово, неоднократно употребляемое в этих главах Апокалипсиса, – это слово «новый». Иоанн видит «новое небо и новую землю» и город «Новый» Иерусалим. Причем греческое слово «кайнос»/καινός обозначает «новый» не столько в хронологическом плане, как возникший после чего-то – хронологический смысл выражает слово «неос» (ср. слова «неологизм», «неофит»). «Кайнос» обозначает «новый» в смысле качественно иной, отличающий от прежнего, небывалый. Но что могут сказать эти тонкости греческого словоупотребления нам, можем ли мы это как-то прочувствовать?
В современной культуре слово «новый» практически всегда несет в себе положительные оттенки смысла – «новая модель» того или иного продукта всегда привлекает внимание как что-то интересное, передовое, лучшего качества. А в России
